Какие животные на Руси считались «нечистыми» . Новый русский перевод Повествования и история

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

11 "Закон чистоты " (Лев 11-16 ) сочетается с законом святости (Лев 17-26 ) как два аспекта - негативный и позитивный - одного требования Божия. Последнее обращено к человеку, состоящему из души и тела, при взаимном влиянии друг на друга этих, в едином существе соединенных, начал (Притч 17:22 ). Это единство воспринимается в ВЗ без точного разграничения обоих начал: всякая нечистота рассматривается как нечто равносильное яду, немощи, греху - как путь к смерти; чистота же - как нечто нераздельно связанное со здоровьем, счастьем, святостью - как путь к жизни. Правила о чистом и нечистом основываются на очень древних религиозных запретах: чисто то, что может приближаться к Богу, нечисто то, что делает непригодным для поклонения Ему или из этого поклонения исключено. Чистые животные - это те, которые могут быть принесены в жертву Богу (Быт 7:2 ), нечистые же - те, которые у язычников посвящаются ложным богам, или считаются неугодными Богу, поскольку они кажутся человеку отвратительными (Лев 11 ). Другие правила касаются рождения (Лев 12 ), половой жизни Лев 15 ), смерти (Лев 21:1-11 ; ср. Числ 19:11-16 )- таинственных областей, где действует Бог, Владыка жизни. Нечистым делает также такой знак порчи, как "проказа" (Лев 13:2 ). Идя далее законов об обрядовой чистоте, пророки настаивают на очищении сердца (Ис 1:16 ; Иер 33:8 ; ср. Пс 50:12 ), подготавливая людей к принятию Иисуса Христа (Мф 15:10-20 п.), освобождающего Своих учеников от предписаний, из которых помнили уже только одну материальную сторону (Мф 23:24-26 п.). Из этого древнего законодательства сохраняет свою актуальность идеал нравственной чистоты, охраняемой положительными правилами.

В кн. Левит излагаются предписания о жертвах, священстве, праздниках и пророчества о судьбах Израиля. В подробно описанной обрядности ВЗ христианские толкователи узрели подготовку и прообразы искупительного жертвоприношения Христа (ср. Евр 8-10) и таинств Церкви. Единая жертва Христа лишила значения ритуал древнего храма, но требования чистоты и святости в деле служения Богу остаются в силе и поныне.

Названия, разделения и содержание

Пять первых книг Библии составляют одно целое, которое по-еврейски называется Тора, т.е. Закон. Первое достоверное свидетельство об употреблении слова Закон (греч. «νομος») в этом смысле мы встречаем в предисловии кн. Премудрости Иисуса, сына Сирахова. В начале христианской эры название «Закон» уже было общепринятым, как мы это видим в НЗ (Лк 10:26 ; ср. Лк 24:44). Иудеи, говорившие по-еврейски, называли первую часть Библии также «Пять пятых Закона», чему соответствовало в эллинизированных еврейских кругах η πεντατευχος (подраз. «βιβλος» ., т.е. Пятитомник). Это разделение на пять книг засвидетельствовано еще до нашей эры греческим переводом Библии семьюдесятью толковниками (LXX). В этом, принятом Церковью, переводе каждой из пяти книг было дано название, согласно ее содержанию или содержанию ее первых глав:

Кн. Бытия (собств. — книга о происхождении мира, рода человеческого и избранного народа); Исход (начинается с рассказа об уходе евреев из Египта); Левит (закон для священников из колена Левиина); Числа (книга начинается с описания переписи народа: гл. Числ 1-4); Второзаконие («второй закон», воспроизводящий в более пространном изложении Закон, данный на Синае). Иудеи же до сих пор называют каждую книгу евр. Библии по ее первому значимому слову.

Кн. Бытия разделяется на две неравные части: описание происхождения мира и человека (Быт 1-11) и история праотцев народа Божия (Быт 12-50). Первая часть — как бы пропилеи, вводящие в историю, о которой повествует вся Библия. В ней описывается сотворение мира и человека, грехопадение и его последствия, постепенное развращение людей и постигшее их наказание. Происшедший затем от Ноя род расселяется по земле. Генеалогические же таблицы все суживаются и, наконец, ограничиваются родом Авраама, отца избранного народа. История праотцев (Быт 12-50) описывает события из жизни великих предков: Авраама, человека веры, послушание которого вознаграждается: Бог обещает ему многочисленных потомков и Святую Землю, которая станет их наследием (Быт 12 1—25:8); Иакова, отличающегося хитростью: выдав себя за старшего брата, Исава, он получает благословение своего отца Исаака и затем превосходит изворотливостью своего дядю Лавана; однако его ловкость оказалась бы напрасной, если бы Бог не предпочел его Исаву и не возобновил в его пользу обетования, данные Аврааму, и заключенный с ним союз (Быт 25:19-36:43). Бог избирает людей не только высокого нравственного уровня, ибо он может исцелить всякого человека, открывающегося Ему, как бы он ни был греховен. По сравнению с Авраамом и Иаковом Исаак выглядит довольно бледно. О его жизни говорится главным образом в связи с его отцом или сыном. Двенадцать сыновей Иакова — родоначальники двенадцати колен Израилевых. Одному из них посвящена последняя часть кн. Бытия: гл. Быт 37-50 — биография Иосифа. В них описывается, как добродетель мудрого вознаграждается и Божественное Провидение обращает зло в добро (Быт 50:20).

Две главные темы Исхода: освобождение из Египта (Исх 1:1-15:21) и Синайский Союз-Завет (Исх 19:1-40:38) связаны с менее значимой темой — странствия по пустыне (Исх 15:22-18:27). Моисей, получивший откровение неизреченного имени Ягве на горе Божией Хориве, приводит туда израильтян, освобожденных от рабства. В величественной теофании Бог вступает в союз с народом и дает ему Свои Заповеди. Как только союз был заключен, народ его нарушил, поклонившись золотому тельцу, но Бог прощает виновных и возобновляет союз. Ряд предписаний регулирует богослужение в пустыне.

Кн. Левит носит почти исключительно законодательный характер, так что повествование о событиях, можно сказать, прерывается. Она содержит ритуал жертвоприношений (Лев 1-7): церемониал поставления в священники Аарона и его сыновей (Лев 8-10); предписания о чистом и нечистом (Лев 11-15), завершающиеся описанием ритуала Дня Очищения (Лев 16); «Закон святости» (Лев 17-26), содержащий богослужебный календарь и заканчивающийся благословениями и проклятиями (Лев 26). В гл. Лев 27 уточняются условия выкупа людей, животных и имущества, посвященных Ягве.

В кн. Числа вновь говорится о странствии в пустыне. Уходу от Синая предшествуют перепись народа (Числ 1-4) и богатые приношения по случаю освящения скинии (Числ 7). Отпраздновав второй раз Пасху, евреи покидают святую гору (Числ 9-10) и доходят до Кадеса, где предпринимают неудачную попытку проникнуть в Ханаан с юга (Числ 11-14). После долгого пребывания в Кадесе они отправляются в Моавские равнины, прилегавшие к Иерихону (Числ 20-25). Мадианитяне разбиты, и колена Гада и Рувима поселяются в Заиорданьи (Числ 31-32). В гл. Числ 33 перечисляются остановки в пустыне. Повествования чередуются с предписаниями, дополняющими синайское законодательство или подготовляющими поселение в Ханаане.

Второзаконие отличается особой структурой: это кодекс гражданских и религиозных узаконений (Втор 12:26-15:1), включенный в большую речь Моисея (Втор 5-11 ; Втор 26:16-28:68), которую предваряет его первая речь (Втор 1-4); за ней следует третья речь (Втор 29-30); наконец говорится о возложении миссии на Иисуса Новина, приводятся песнь и благословения Моисея, даются краткие сведения о конце его жизни (Втор 31-34).

Второзаконнический кодекс отчасти воспроизводит заповеди, данные в пустыне. Моисей напоминает в своих речах о великих событиях Исхода, об откровении на Синае и начале завоевания Земли Обетованной. В них раскрывается религиозный смысл событий, подчеркивается значение Закона, содержится призыв к верности Богу.

Литературная композиция

Составление этого обширного сборника приписывалось Моисею, что засвидетельствовано в НЗ (Ин 1:45 ; Ин 5:45-47 ; Рим 10:5). Но в более древних источниках нет утверждения, что все Пятикнижие написано Моисеем. Когда в нем, хотя очень редко, говорится: «Моисей написал» — эти слова относятся лишь к определенному месту. Исследователи Библии обнаружили в этих книгах различие в стиле, повторения и некоторую непоследовательность повествований, что не дает возможности считать их произведением, целиком принадлежащим одному автору. После долгих исканий библеисты, главным образом под влиянием К.Г. Графа и Ю. Велльгаузена, склонились в основном к т.н. документарной теории, которую схематически можно формулировать так: Пятикнижие представляет компиляцию из четырех документов, возникших в различное время и в различной среде. Первоначально было два повествования: в первом автор, т. н. Ягвист, условно обозначаемый буквой «J», употребляет в рассказе о сотворении мира имя Ягве, которое Бог открыл Моисею; другой автор, т. н. Элогист (Е), называет Бога распространенным в то время именем Элогим. Согласно этой теории повествование Ягвиста было записано в 11 веке в Иудее, Элогист же писал немного позже в Израиле. После разрушения Северного царства оба документа были сведены воедино (JE). После царствования Иосии (640-609) к ним было прибавлено Второзаконие «D», а после Плена ко всему этому (JED) был присоединен священнический кодекс (Р), содержащий главным образом законы и несколько повествований. Этот кодекс составил своего рода костяк и образовал рамки этой компиляции (JEDP). Такой литературно-критический подход связан с эволюционной концепцией развития религиозных представлений в Израиле.

Уже в 1906 г Папская Библейская Комиссия предостерегла экзегетов от переоценки этой т. н. документарной теории и предложила им считать подлинным авторство Моисея, если иметь в виду Пятикнижие в целом, и в то же время признавать возможность существования, с одной стороны устных преданий и письменных документов, возникших до Моисея, а с другой — изменений и добавлений в более позднюю эпоху. В письме от 16 января 1948 г, обращенном к кардиналу Сюару, архиепископу Парижскому, Комиссия признала существование источников и постепенных приращений к законам Моисея и историческим рассказам, обусловленных социальными и религиозными установлениями позднейших времен.

Время подтвердило правильность этих взглядов библейской Комиссии, ибо в наше время классическая документарная теория все больше ставится под сомнение. С одной стороны, попытки систематизировать ее не дали желаемых результатов. С другой стороны, опыт показал, что сосредоточение интереса на чисто литературной проблеме датировки окончательной редакции текста имеет гораздо меньшее значение, чем подход исторический, при котором на первое место выдвигается вопрос об источниках устных и письменных, лежащих в основе изучаемых «документов». Представление о них стало теперь менее книжным, более близким к конкретной действительности. Выяснилось, что они возникли в далеком прошлом. Новые данные археологии и изучение истории древних цивилизаций Средиземноморья показали, что многие законы и установления, о которых говорится в Пятикнижии, сходны с законами и установлениями эпох более давних, чем те, к которым относили составление Пятикнижия, и что многие его повествования отражают быт более древней среды.

Не будучи 8 состоянии проследить, как формировалось Пятикнижие и как в нем слилось несколько традиций, мы, однако, вправе утверждать, что несмотря на разнохарактерность текстов явистского и элогистского, в них по существу идет речь об одном и том же. Обе традиции имеют общее происхождение. Кроме того, эти традиции соответствуют условиям не той эпохи, когда они были окончательно письменно зафиксированы, а эпохи, когда произошли описываемые события. Их происхождение восходит, следовательно, к эпохе образования народа Израильского. То же в известной мере можно сказать о законодательных частях Пятикнижия: пред нами гражданское и религиозное право Израиля; оно эволюционировало вместе с общиной, жизнь которой регулировало, но по своему происхождению оно восходит ко времени возникновения этого народа. Итак, первооснова Пятикнижия, главные элементы традиций, слившихся с ним, и ядро его узаконений относятся к периоду становления Израильского народа. Над этим периодом доминирует образ Моисея, как организатора, религиозного вождя и первого законодателя. Традиции, завершающиеся им, и воспоминания о событиях, происходивших под его руководством, стали национальной эпопеей. Учение Моисея наложило неизгладимый отпечаток на веру и жизнь народа. Закон Моисеев стал нормой его поведения. Толкования Закона, вызванные ходом исторического развития, были проникнуты его духом и опирались на его авторитет. Засвидетельствованный в Библии факт письменной деятельности самого Моисея и его окружения не вызывает сомнений, но вопрос содержания имеет большее значение, чем вопрос письменного фиксирования текста, и поэтому так важно признать, что традиции, лежащие в основе Пятикнижия, восходят к Моисею как первоисточнику.

Повествования и история

От этих преданий, являвшихся живым наследием народа, вдохнувших в него сознание единства и поддерживавших его веру, невозможно требовать той строго научной точности, к которой стремится современный ученый; однако нельзя утверждать, что эти письменные памятники не содержат истины.

Одиннадцать первых глав Бытия требуют особого рассмотрения. В них описано в стиле народного сказания происхождение рода человеческого. Они излагают просто и картинно, в соответствии с умственным уровнем древнего малокультурного народа, главные истины, лежащие в основе домостроительства спасения: создание Богом мира на заре времен, последовавшее за ним сотворение человека, единство рода человеческого, грех прародителей и последовавшие изгнание и испытания. Эти истины, будучи предметом веры, подтверждены авторитетом Св. Писания; в то же время они являются фактами, и как истины достоверные подразумевают реальность этих фактов. В этом смысле первые главы Бытия носят исторический характер. История праотцев есть история семейная. В ней собраны воспоминания о предках: Аврааме, Исааке, Иакове, Иосифе. Она является также популярной историей. Рассказчики останавливаются на подробностях личной жизни, на живописных эпизодах, не заботясь о том, чтобы связать их с общей историей. Наконец, это история религиозная. Все ее переломные моменты отмечены личным участием Бога, и все в ней представлено в провиденциальном плане. Более того, факты приводятся, объясняются и группируются с целью доказать религиозный тезис: существует один Бог, образовавший один народ и давший ему одну страну. Этот Бог — Ягве, этот народ — Израиль, эта страна — святая Земля. Но в то же время эти рассказы историчны и в том смысле, что они по-своему повествуют о реальных фактах и дают правильную картину происхождения и переселения предков Израильских, их географических и этнических корней, их поведения в плане нравственном и религиозном. Скептическое отношение к этим рассказам оказалось несостоятельным перед лицом недавних открытий в области истории и археологии древнего Востока.

Опустив довольно длинный период истории, Исход и Числа, а в определенной мере и Второзаконие, излагают события от рождения до смерти Моисея: исход из Египта, остановка у Синая, путь к Кадесу (о долгом пребывании там хранится молчание), переход через Заиорданье и временное поселение на равнинах Моава. Если отрицать историческую реальность этих фактов и личности Моисея, невозможно объяснить дальнейшую историю Израиля, его верность ягвизму, его привязанность к Закону. Надо, однако, признать, что значение этих воспоминаний для жизни народа и отзвук, который они находят в обрядах, сообщили этим рассказам характер победных песен (напр, о переходе через Чермное море), а иногда и богослужебных песнопений. Именно в эту эпоху Израиль становится народом и выступает на арену мировой истории. И хотя ни в одном древнем документе не содержится еще упоминания о нем (за исключением неясного указания на стеле фараона Мернептаха), сказанное о нем в Библии согласуется в главных чертах с тем, что тексты и археология говорят о вторжении в Египет гиксосов, которые в большинстве своем были семитического происхождения, о египетской администрации в дельте Нила, о политическом положении Заиорданья.

Задача современного историка состоит в том, чтобы сопоставить эти данные Библии с соответствующими событиями всемирной истории. Несмотря на недостаточность библейских указаний и недостаточную определенность внебиблейской хронологии, есть основания предполагать, что Авраам жил в Ханаане приблизительно за 1850 лет до Р.Х., что история возвышения Иосифа в Египте и приезда к нему других сыновей Иакова относится к началу 17 в. до Р.Х. Дату Исхода можно определить довольно точно по решающему указанию, данному в древнем тексте Исх 1:11 : народ сынов Израилевых «построил фараону Пифом и Рамзес, города для запасов». Следовательно, Исход произошел при Рамзесе II, основавшем, как известно, город Рамзес. Грандиозные строительные работы начались в первые же годы его царствования. Поэтому весьма вероятно, что уход евреев из Египта под водительством Моисея имел место около середины царствования Рамзеса (1290-1224), т.е. примерно около 1250 г до Р.Х.

Учитывая библейское предание о том, что время странствования евреев в пустыне соответствовало периоду жизни одного поколения, водворение в Заиорданьи можно отнести к 1225 г до Р.Х. Эти даты согласуются с историческими данными о пребывании фараонов XIX династии в дельте Нила, об ослаблении египетского контроля над Сирией и Палестиной в конце царствования Рамзеса II, о смутах, охвативших весь Ближний Восток в конце 13 в. до Р.Х. Согласуются они и с археологическими данными, свидетельствующими о начале Железного Века в период вторжения Израильтян в Ханаан.

Законодательство

В евр Библии Пятикнижие называется «Тора», т.е. Закон; и действительно здесь собраны предписания, регулировавшие нравственную, социальную и религиозную жизнь народа Божия. В этом законодательстве нас больше всего поражает его религиозный характер. Он свойственен и некоторым другим кодексам древнего Востока, но ни в одном из них нет такого взаимопроникновения религиозного и светского элементов. В Израиле Закон дан Самим Богом, он регулирует обязанности по отношению к Нему, его предписания мотивируются религиозными принципами. Это кажется вполне нормальным, когда речь идет о нравственных предписаниях Десятисловия (Синайских Заповедях) или о культовых законах кн. Левит, но гораздо более знаменательно, что в том же своде гражданские и уголовные законы переплетаются с религиозными наставлениями и что все представлено как Хартия Союза-Завета с Ягве. Из этого естественно следует, что изложение этих законов связано с повествованием о событиях в пустыне, где был заключен этот Союз.

Как известно, законы пишутся для практического применения и их необходимо с течением времени видоизменять, считаясь с особенностями окружающей среды и исторической ситуации. Этим объясняется, что в совокупности рассматриваемых документов можно встретить как древние элементы, так и постановления, свидетельствующие о возникновении новых проблем. С другой стороны, Израиль в известной мере испытывал влияние своих соседей. Некоторые предписания Книги Завета и Второзакония удивительно напоминают предписания Месопотамских кодексов, Свода Ассирийских Законов и Хеттского кодекса. Речь идет не о прямом заимствовании, а о сходстве, объясняющемся влиянием законодательства других стран и обычного права, отчасти ставшего в древности общим достоянием всего Ближнего Востока. Кроме того, в период после Исхода на формулировке законов и на формах культа сильно сказывалось ханаанское влияние.

Десятисловие (10 заповедей), начертанное на Синайских скрижалях, устанавливает основу нравственной и религиозной веры Союза-Завета. Оно приведено в двух (Исх 20:2-17 и Втор 5:6-21), несколько различающихся вариантах: эти два текста восходят к древнейшей, более краткой, форме и нет никаких серьезных данных, опровергающих ее происхождение от Моисея.

Элогистский кодекс Союза-Завета (Исх 20:22-23:19) представляет собой право пастушеско-земледельческого общества, соответствующее реальному положению Израиля, образовавшегося как народ и начавшего вести оседлый образ жизни. От более древних месопотамских кодексов, с которыми у него есть точки соприкосновения, он отличается большой простотой и архаическими чертами. Однако он сохранился в форме, свидетельствующей о некоторой эволюции: особое внимание, которое уделяется в нем рабочему скоту, работам в поле и на виноградниках, равно как и домам, позволяет думать, что он относится к периоду оседлой жизни. С другой стороны, различие в формулировке постановлений — то повелительных, то условных — указывает на разнородность состава свода. В своем настоящем виде он, вероятно, восходит к периоду Судей.

Ягвистский кодекс возобновления Завета (Исх 34:14-26) иногда называется, хотя и неправильно, вторым Десятисловием или обрядовым Декалогом. Он представляет собой собрание религиозных предписаний в повелительной форме и принадлежит к тому же времени, что и книга Завета, но под влиянием Второзакония он был переработан. Хотя кн. Левит получила свою законченную форму только после плена, она содержит и очень древние элементы. Так, например, запреты, касающиеся пищи (Лев 11), или предписания о чистоте (Лев 13-15) сохраняют завещанное первобытной эпохой. В ритуале великого Дня Очищения (Лев 16) тексты древних обрядовых предписаний дополняются более подробными указаниями, свидетельствующими о наличии разработанного представления о грехе. Гл. Лев 17-26 составляют целое, получившее название Закона Святости и относящееся, очевидно, к последнему периоду монархии. К той же эпохе надо отнести кодекс Второзакония, в котором собрано много древних элементов, но также отражается эволюция социальных и религиозных обычаев (напр, законы о единстве святилища, жертвеннике, десятине, рабах) и изменение духа времени (призывы к сердцу и свойственный многим предписаниям увещательный тон).

Религиозный смысл

Религия как Ветхого, так и Нового Завета есть религия историческая: она основывается на откровении Бога определенным людям, в определенных местах, при определенных обстоятельствах и на особом действии Бога в определенные моменты человеческой эволюции. Пятикнижие, излагающее историю первоначальных отношений Бога с миром, является фундаментом религии Израиля, ее канонической книгой по преимуществу, ее Законом.

Израильтянин находит в ней объяснение своей судьбы. Он не только получил в начале книги Бытия ответ на вопросы, которые ставит себе каждый человек — о мире и жизни, о страдании и смерти, — но получил ответ и на свой личный вопрос: почему Ягве, Единый Бог есть Бог Израилев? Почему Израиль — Его народ среди всех народов земли?

Это объясняется тем, что Израиль получил обетование. Пятикнижие — книга обетовании: Адаму и Еве после грехопадения возвещается спасение в будущем, т. н. Протоевангелие; Ною, после потопа, обещается новый порядок в мире. Еще более характерно обетование, данное Аврааму и возобновленное Исааку и Иакову; оно распространяется на весь народ, который произойдет от них. Это обетование прямо относится к обладанию землей, где жили праотцы, Землей Обетованной, но по сути дела в нем содержится большее: оно означает, что особые, исключительные отношения существуют между Израилем и Богом его отцов.

Ягве призвал Авраама, и в этом призыве прообразовано избрание Израиля. Сам Ягве сделал из него один народ. Свой народ по благоизволению Своему, по замыслу любви, предначертанному при сотворении мира и осуществляющемуся, несмотря на неверность людей. Это обетование и это избрание гарантированы Союзом. Пятикнижие есть также книга союзов. Первый, правда еще прямо не высказанный, был заключен с Адамом; союз с Ноем, с Авраамом и, в конечном итоге, со всем народом через посредство Моисея, получил уже ясное выражение. Это не союз между равными, ибо Бог в нем не нуждается, хотя почин принадлежит Ему. Однако Он вступает в союз и в известном смысле связывает Себя данными Им обетованиями. Но Он требует взамен, чтобы Его народ был Ему верен: отказ Израиля, его грех может нарушить связь, созданную любовью Бога. Условия этой верности определяются Самим Богом. Избранному Им народу Бог дает Свой Закон. Этот Закон устанавливает, каковы его обязанности, как он должен себя вести согласно воле Божией и, сохраняя Союз-Завет, подготовлять осуществление обетовании.

Темы обетования, избрания, союза и закона красной нитью проходят через всю ткань Пятикнижия, через весь ВЗ. Пятикнижие само по себе не составляет законченного целого: оно говорит об обетовании, но не об осуществлении его, ибо повествование прерывается перед вступлением Израиля в Землю Обетованную. Оно должно оставаться открытым будущему и как надежда и как сдерживающий принцип: надежда на обетование, которую завоевание Ханаана как будто исполнило (Ис Нав 23), но грехи надолго скомпрометировали, и о которой вспоминают изгнанники в Вавилоне; сдерживающий принцип Закона всегда требовательного, пребывавшего в Израиле как свидетель против него (Втор 31:26). Так продолжалось до пришествия Христа, к Которому тяготела вся история спасения; в Нем она обрела весь свой смысл. Ап. Павел раскрывает ее значение, главным образом в послании к Галатам (Гал 3:15-29). Христос заключает новый Союз-Завет, прообразованный древними договорами, и вводит в него христиан, наследников Авраама по вере. Закон же был дан, чтобы хранить обетования, являясь детоводителем ко Христу, в Котором эти обетования исполняются.

Христианин уже не находится под руководством детоводителя, он освобожден от соблюдения обрядового Закона Моисея, но не освобожден от необходимости следовать его нравственному и религиозному учению. Ведь Христос пришел не нарушить Закон, а исполнить (Мф 5:17). Новый Завет не противополагается Ветхому, а продолжает его. В великих событиях эпохи патриархов и Моисея, в праздниках и обрядах пустыни (жертвоприношение Исаака, переход через Чермное море, празднование Пасхи и т.д.), Церковь не только признала прообразы НЗ (жертвоприношения Христа, крещения и христианский Пасхи), но требует от христианина того же глубокого к ним подхода, который наставления и рассказы Пятикнижия предписывали Израильтянам. Ему следует осознать, как развивается история Израиля (а в нем и через него всего человечества), когда человек предоставляет Богу руководить историческими событиями. Более того: в своем пути к Богу всякая душа проходит те же этапы отрешенности, испытания, очищения, через которые проходил избранный народ, и находит назидание в поучениях, данных ему.

Скрыть

Комментарий к текущему отрывку

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

1-2 Прежде, чем Израиль, богоизбранное общество Иеговы, начал жить новою теократическою жизнью по Синайскому закону, он должен был быть предохранен от разного рода нечистого (Лев 15:31 ), как-то: 1) от употребления в пищу нечистых животных (гл. 11); 2) от нечистоты, связанной с половою человеческою жизнью (гл. 12 и 15); 3) от нечистоты проказы (гл. 13-14). Законы о всех этих предметах даются Моисею совместно с Аароном (11:1 ; 13:1 ; 15:11 ), так как именно священники обязаны были научать сынов израилевых всем им, в особенности в отличении священного от несвященного, чистого от нечистого (10:10-11 ). Что касается причины или основания признания в частности целой группы животных нечистыми, то здесь прежде всего, — как и относительно и других видов ритуальной нечистоты древнееврейской, — имеет силу инстинктивное, органическое нерасположение или отвращение человека к известным породам животных и птиц, именно к породам плотоядным и питающимся падалью; потому-то разделение животных на чистых и нечистых не только встречается в библейской древности задолго до Синайского закона — в истории Ноя (Быт 7:2 ; 8:20 ), но и существовало у других народов древности — египтян, арабов, персов, индусов, конечно, с своеобразными видоизменениями в частностях. Затем, физическая нечистота, естественно, служила образом нравственной нечистоты; Иегова, святый Бог Израилев, требуя от Своего народа святости, воспрещает ему употребление в пищу и даже соприкосновение с нечистою пищею и вообще с ритуально-нечистыми предметами (ср. 11:44-45 ; Исх 22:30 ; Втор 14:21 ; Чис 5:3 ; Втор 23:15 ). Этого рода постановления должны были выделять народ Божий из среды других народов, воспитывая в нем особую бдительность и памятование о воле Иеговы и чуткую осторожность к возможным осквернением. Действительно, по свидетельству Тацита , законы иудейские о чистой и нечистой пище воздвигли великое средостение между иудеями («separati epulis, discreti cubilibus », История V, с. 5) и другими народами древности. В новое время, по почину Г. Спенсера и др., в Библейских понятиях «чистого» и «нечистого» признают (Новак , Benzinger , Baentsch и др.) позднейшую дифференциацию древнего первобытного понятия «табу» (доселе сохранившегося у австралийцев и др. дикарей), обозначавшего одновременно и святое, и нечистое, позже же, с развитием религиозного сознания в Израиле, все чистое и святое приурочено было к культу Иеговы, а все нечистое — к культу демонов и тотемов. Некоторую вероятность эта теория имеет, но в целом принята быть не может, как вносящая в развитие ветхозаветного Царства Божия закон чистой натуральной эволюции. Частные мотивы запрещения тех или иных животных более подразумеваются, чем прямо высказываются.

3-8 Чистые и нечистые животные четвероногие млекопитающие. Для них указывается (ст. 3 и далее) два признака чистоты и годности к употреблению в пищу: 1) полная раздельнокопытность — присутствие на копытах животного «глубокого разреза» (Втор 14:6 ) и 2) жвачность животного. В параллельной рассматриваемой главе кн. Лев главе Втор 14:4-5 , названы 10 пород животных, удовлетворяющих обоим требованиям и потому чистых и употребляемых в пищу, но, конечно, под указанные признаки подходили, а потому и употреблялись в пищу, и многие другие породы млекопитающих четвероногих. Отрыгание жвачки — принадлежность только травоядных, следовательно плотоядные животные этим признаком исключались; признак же раздельнокопытности ограничивал круг самих травоядных. Отсутствие какого-либо из этих двух признаков делало животного нечистым. Первого признака недостает, напр., верблюду — разрез на копытах у него есть, но неглубокий, и копыто его представляет лапообразную подушку; также — тушканчику или горной мыши (евр. schaphan , греч. χοιρογρύλλιος ; ср. Пс 103:18 ; Притч 30:26 ) и зайцу (ст. 4-6; Втор 14:7 ); второй признак отсутствовал, напр., у свиньи, считавшейся у евреев самым нечистым и оскверняющим животным (по раввинам, 9/10 всех нечистот в мире происходит от свиньи, см. Lexic. Buxtorfii под сл. ריןח chazir ), как по ее нечистоплотности (ее почитали также источником проказы), так и по употреблению ее в языческих жертвоприношениях (название «ядущий свинину» было синонимом идолослужителя, Пс 65:4 ; 66:17 ; ср. 2 Макк 6:18 ; ). Неядение свинины евреями и в древности, и в новое время считалось одним из характерных черт этой нации (Ювенал в Сатире XIV, 96 осмеивал иудеев за это). Моральный или аллегорический смысл указанного правила о различении четвероногих животных, по блаж. Феодориту (вопр. 11), таков: «раздвояющее копыто означает различение дел добрых и противоположных им, сверх же сего жизнь не в настоящем только веке, но и в будущем, и предоставление одному веку только необходимого, а другому всего, т. е. души и тела, и относящегося к телу. А отрыгающее жвание означает поучение в божественных словесах ».

9-12 Закон о рыбах, которые и в истории миротворения названы (Быт 1:21 ) ранее птиц. Признаки рыб чистых или дозволенных к употреблению в пищу указаны со всею определенностью — эти рыбы должны иметь: 1) плавательные перья и 2) чешую (по Мишне , Хуллин , III, 7, достаточно было присутствия лишь последнего признака, так как первый признак, необходимо предполагается при наличности второго признака). На основании этого закона, евреи и теперь не употребляют в пищу, напр., осетра (так и персы-шииты).

13-19 Именем птиц, haoph , названы все существа, способные летать, со включением летучих мышей и крылатых насекомых. Закон насчитывает 19 (по Лев 11:13-19 ) или 20 (по Втор 14:13-20 ) пород нечистых летающих, с неоднократным еще прибавлением: с породою их, т. е. с всеми разновидностями данной породы. Общих признаков нечистоты этих птиц Библия не указывает: это пытается сделать уже зоология Талмуда . В Мишне (Хуллин III, 6) даются такие правила на этот счет: «всякая птица, которая терзает, нечиста », «всякая птица, разделяющая свои лапы, нечиста », «если, садясь на вервь, она отделяет два пальца вперед и два назад, то она нечиста »; «птица, живущая среди нечистых и похожая на нечистых, нечиста »; чистая птица имеет выдающийся зоб, лишний палец, легко отдирающийся желудок. Названные в библ. тексте птицы большею частью такие, которые питаются мясом, падалью, червями, насекомыми или омерзительными для человека предметами. Блаж. Феодорит говорит: «из птиц Моисей называет нечистыми хищных, питающихся мертвыми телами и любящих тьму, научая тем нас воздерживаться от любостяжательности, отрицаться зловонной пище греха и ненавидеть тьму ». Отожествление еврейских названий с существующими породами во многих случаях затруднительно, тем более, что перевод LXX (особ. в ст. 15-18) вносит здесь вместо пояснения еще большую спутанность (ср., впрочем, Властов . Свящ. летоп. II, 154-157). Нетопырь, евр. atalleph , — летучая мышь по виду своему отнесена к птицам.

20-23 Мелкие четвероногие и многоногие живые существа, пресмыкающиеся по земле, и насекомые, имеющие крылья для полета, все признаны нечистыми, исключая 4 породы саранчи, «у которых есть голени выше ноги » (ст. 21; Вульгата : per quae salit super terram — что-то вроде кузнечика).

24-25 Если прикосновение к живому животному, даже и нечистому, не делало нечистым, то труп издохшего животного безусловно осквернял прикоснувшегося, и нечистота эта, длившаяся до вечера, удалялась омовением.

26-28 Постановление о нечистых четвероногих («ходящих на руках», т е. на лапах) восполняет данное в ст. 3-7 , с прибавлением замечания о нечистоте их трупов.

29-32 и 41-43 восполняют указание (в ст. 20-23 ) запрещенных пресмыкающихся, как-то: все змеи, моллюски, черви, улитки, жабы, кроты, лягушки и т. п.

31-40 Определение присутствия нечистоты или осквернения в разных случаях соприкосновения самого человека, его одежды, пищи и др. предметов пользования его с нечистыми животными или их трупами (ср. блаж. Феодорит , вопр. 12 и 13 на Лев).

Третья книга Пятикнижия, названная в евр. тексте, подобно другим частям Пятикнижия, по первому слову «Вайкра» (vajikra — «и воззвал»), в предании Иудейском называется, соответственно содержанию, «Torat-kohanim» — «закон священников», или « Torat-qorbanot» — закон жертв. Равным образом греческое название (у LXX) книги Λευϊτικ ò ν , латинское Leviticus, славяно-русское «Левит» показывает, что содержание книги составляют относящиеся к обязанностям священного Левиина колена отправления ветхозаветного культа: жертвоприношения, религиозно-обрядовые очищения, праздники, теократические подати и т. п. Книга Левит имеет почти исключительно законодательное содержание, будучи почти совершенно лишена повествовательно-исторического элемента: на всем ее протяжении сообщены лишь два, притом не имеющих существенной связи с целым содержанием всей книги, факта (смерть Надава и Авиуда после посвящения первосвященника и священников, Лев 10:1-3 , и казнь богохульника, Лев 24:10-23); все же остальное содержание книги образует подробное развитие и непосредственное продолжение статей и постановлений закона, излагаемых во 2-ой части кн. Исход; всюду законодательство книги Левит представляется развитием и восполнением возвещенного с Синая откровения (25, 26, 46; 27, 34). Главная идея или цель книги (выраженная особенно ясно в Лев 24:11-12) состоит в образовании из Израиля общества Господня, которое стояло бы в тесном благодатном и нравственном общении с Иеговою. Этой цели служат находящиеся в кн. Левит постановления: 1) о жертвах (гл. 1-7); 2) о посвящении священнослужителей (гл. 8-10); 3) о чистом и нечистом (гл. 11-16); 4) о личной святости членов общества Господня в жизни семейной и общественной (гл. 17-20); 5) о святости и порядке всех отправлений богослужения, культа, освященных временах и пр. (гл. 21-27). Таким образом идея святости и освящения — господствующая идея книги Левит, проникающая все намеченные отделы, связанные как исторически или хронологически, так и логически, развитием одного и того же принципа.

Но у раввинов уже со времен глубокой древности существовало и другое, несколько своеобразное обозначение этой «торы» (закона), как «пять пятых закона», чем одновременно доказывается как единство Пятикнижия, так и состав его из пяти различных частей. Это пятичастное деление, по-видимому, окончательно определилось к эпохе перевода LXX переводчиков, где оно получает уже полное признание.

Наше современное слово «Пятикнижие» представляет буквальный перевод греческого — πεντάτευκος от πέντε — «пять» и τευ̃κος — «том книги». Это деление вполне точно, так как, действительно, каждый из пяти томов Пятикнижия имеет свои отличия и соответствует различным периодам теократического законодательства. Так, напр., первый том представляет собой как бы историческое к нему введение, а последний служит очевидным повторением закона; три же посредствующих тома содержат в себе постепенное развитие теократии, приуроченное к тем или иным историческим фактам, причем средняя из этих трех книг (Левит), резко различаясь от предыдущей и последующей (почти полным отсутствием исторической части), является прекрасной разделяющей их гранью.

Все пять частей Пятикнижия в настоящее время получили значение особых книг и имеют свои наименования, которые в еврейской Библии зависят от их начальных слов, а в греческой, латинской и славяно-русской — от главного предмета их содержания.

Книга Бытия содержит в себе повествование о происхождении мира и человека, универсальное введение к истории человечества, избрание и воспитание еврейского народа в лице его патриархов — Авраама, Исаака и Иакова. Кн. Исход пространно повествует о выходе евреев из Египта и даровании Синайского законодательства. Кн. Левит специально посвящена изложению этого закона во всех его частностях, имеющих ближайшее отношение к богослужению и левитам. Кн. Числ дает историю странствований по пустыне и бывших в это время счислений евреев. Наконец, кн. Второзакония содержит в себе повторение закона Моисеева.

По капитальной важности Пятикнижия св. Григорий Нисский назвал его истинным «океаном богословия». И действительно, оно представляет собою основной фундамент всего Ветхого Завета, на который опираются все остальные его книги. Служа основанием ветхозаветной истории, Пятикнижие является базисом и новозаветной, так как оно раскрывает нам план божественного домостроительства нашего спасения. Поэтому-то и сам Христос сказал, что Он пришел исполнить, а не разорить закон и пророков (Мф 5:17 ). В Ветхом же Завете Пятикнижие занимает совершенно то же положение, как Евангелие в Новом.

Подлинность и неповрежденность Пятикнижия свидетельствуется целым рядом внешних и внутренних доказательств, о которых мы лишь кратко здесь упомянем.

Моисей, прежде всего, мог написать Пятикнижие, так как он, даже по признанию самых крайних скептиков, обладал обширным умом и высокой образованностью; следовательно, и независимо от вдохновения Моисей вполне правоспособен был для того, чтобы сохранить и передать то самое законодательство, посредником которого он был.

Другим веским аргументом подлинности Пятикнижия является всеобщая традиция, которая непрерывно, в течение целого ряда веков, начиная с книги Иисуса Навина (Ис Нав 1:7.8 ; Ис Нав 8:31 ; Ис Нав 23:6 и др.), проходя через все остальные книги и кончая свидетельством самого Господа Иисуса Христа (Мк 10:5 ; Мф 19:7 ; Лк 24:27 ; Ин 5:45-46 ), единогласно утверждает, что писателем Пятикнижия был пророк Моисей. Сюда же должно быть присоединено свидетельство самаритянского Пятикнижия и древних египетских памятников.

Наконец, ясные следы своей подлинности Пятикнижие сохраняет внутри самого себя. И в отношении идей, и в отношении стиля на всех страницах Пятикнижия лежит печать Моисея: единство плана, гармония частей, величавая простота стиля, наличие архаизмов, прекрасное знание Древнего Египта — все это настолько сильно говорит за принадлежность Пятикнижия Моисею, что не оставляет места добросовестному сомнению.Подробнее об этом см. Вигуру . Руководство к чтению и изучению Библии . Перев. свящ. Вл. Вас. Воронцова. Т. I, с. 277 и сл. Москва, 1897.

Чистая и нечистая пища

(Втор. 14:3-21 )

1 Господь сказал Моисею и Аарону:

2 – Скажите израильтянам: «Вот животные, живущие на земле, которых вы можете есть. 3 Вы можете есть всякое животное, у которого раздвоенное копыто имеет глубокий разрез и которое жует жвачку.

4 Есть животные, которые либо жуют жвачку, либо имеют раздвоенное копыто. Не ешьте из них: верблюда, потому что он жует жвачку, но у него копыто не раздвоено – он нечист для вас; 5 дамана # 11:5 Даман – млекопитающие размером с кролика, внешне напоминающие грызунов. Живут, преимущественно, в горных районах. , который жует жвачку, но у него нет раздвоенного копыта – он нечист для вас; 6 кролика, который жует жвачку, но у него нет раздвоенного копыта – он нечист для вас. 7 А свинья, хотя у нее копыто и раздвоено, и имеет глубокий разрез, не жует жвачку – она тоже нечиста для вас. 8 Не ешьте их мясо и не прикасайтесь к их трупам: они нечисты для вас.

9 Из существ, живущих в воде – в морях и реках, вы можете есть тех, у которых есть плавники и чешуя. 10 Но теми существами из морей и рек, у которых нет плавников и чешуи, и пресмыкающимися, и другой водяной живностью гнушайтесь. 11 Гнушаясь ими, не ешьте их мясо. Гнушайтесь их трупами. 12 Вся водная живность, которая не имеет плавников и чешуи, пусть будет для вас мерзостью.

13 Вот птицы, которыми вы должны гнушаться и которых не должны есть, потому что это мерзость: орел, бородач, скопа, 14 коршун, любой вид сокола, 15 любой вид ворона, 16 сова, козодой, чайка, любой вид ястреба, 17 домовой сыч, большой баклан, филин, 18 белая сова, пустынная сова, стервятник, 19 аист, любой вид цапли, удод и летучая мышь # 11:19 В ряде случаев невозможно точно установить, какие именно животные имеются в виду под тем или иным еврейским названием в стихах 13-19, 22 и 29-30. .

20 Все насекомые, которые могут и летать, и ползать, пусть будут для вас мерзостью. 21 Из всех летающих и ползающих насекомых вы можете есть только тех, у которых ноги приспособлены к прыжкам. 22 Из них вы можете есть любой вид саранчи, акрид, цикад и кузнечиков. 23 Но остальными насекомыми, которые могут и летать, и ползать, гнушайтесь.

24 Вы осквернитесь ими. Любой, кто прикоснется к их трупам, будет нечист до вечера. 25 Любой, кто подберет такой труп, должен выстирать одежду и будет нечист до вечера.

26 Любое животное, у которого копыто раздвоено, но не имеет глубокого разреза, или которое не жует жвачку, нечисто для вас. Всякий, кто прикоснется к ним, станет нечист. 27 Те четвероногие животные, которые ходят на лапах, нечисты для вас. Любой, кто прикоснется к их трупам, будет нечист до вечера. 28 Любой, кто подберет их труп, должен выстирать одежду и будет нечист до вечера. Эти животные нечисты для вас.

29 Из ползающих по земле для вас нечисты: ласка, мышь, любой вид шипохвоста, 30 геккон, варан, стенная ящерица, веретеница и хамелеон. 31 Из всех ползающих эти животные нечисты для вас. Любой, кто прикоснется к их трупам, будет нечист до вечера. 32 Если труп упадет на что-нибудь, та вещь, каким бы ни было ее назначение, станет нечиста, будь она из дерева, ткани, шкуры или мешковины. Ее нужно окунуть в воду. Она будет нечиста до вечера, а затем вновь станет чистой. 33 Если труп упадет в глиняный горшок, все в нем станет нечистым, и горшок нужно разбить. 34 Пища, на которую попала вода из такого горшка, нечиста, и любое питье станет в нем нечистым. 35 Все, на что упадет труп, станет нечистым. Печь или горшок для стряпни # 11:35 Или: «очаг». нужно разбить. Они нечисты, обходитесь с ними как с нечистыми. 36 Однако источник или хранилище для воды останутся чистыми, но все, что в них прикоснется к трупу, станет нечистым. 37 Если труп упадет на семена, ждущие высадки, они останутся чистыми. 38 Но если семена, на которые упал труп, были залиты водой, они станут нечисты для вас.

39 Любой, кто прикоснулся к трупу животного, дозволенного вам в пищу, будет нечист до вечера. 40 Любой, кто поест от трупа, должен выстирать одежду и будет нечист до вечера. Любой, кто подберет труп, должен выстирать одежду и будет нечист до вечера.

41 Любое существо, которое пресмыкается по земле, мерзость. Его нельзя есть. 42 Не ешьте пресмыкающихся, все равно ползают ли они на брюхе, передвигаются ли на четырех ногах или имеют много ног – это мерзость. 43 Не оскверняйтесь ими, не делайтесь через них нечистыми. 44 Я – Господь, ваш Бог; освящайтесь и будьте святы, потому что Я свят. Не оскверняйтесь никакой живностью, которая пресмыкается по земле. 45 Я – Господь, Который вывел вас из Египта, чтобы быть вашим Богом. Будьте святы, потому что Я свят.

46 Таков закон о зверях, птицах и всякой живности, которая кишит в воде и пресмыкается по земле. 47 Отличайте нечистое от чистого, живность, которую можно есть, от той, которую есть нельзя».

а. Определение животных с точки зрения их чистоты и нечистоты (11:1-23)

Почему Бог не разрешал употреблять некоторых животных в пищу? Было ли это лишь произвольным испытанием послушания израильтян? Некоторые соображения гигиенического порядка безусловно принимались Им во внимание и были продиктованы, по крайней мере, предусмотрительностью Божией. И все-таки главная причина представляется богословской, состоявшей в том, чтобы посредством символов приучать Израиль к положению святого, т. е. отделенного для Бога, народа.

Знаменательно, что две особо важные главы, в которых говорится о нечистой пище, или начинаются (Втор. 14:1-2) или заканчиваются (Лев. 11:44-45) подтверждением избранности Израиля в качестве святого Божиего народа.

В троякой классификации животных по принципу: чистые, нечистые и жертвенные - видится параллель к привычному для израильтян разделению людей на нечистых (все, кто не входили в состав израильского народа), чистых (обычные израильтяне, не подвергшиеся осквернению) и священство (т. е. те, кто приносили жертвы на святом месте).

Вот основные положения этой главы: 1) Нечистых животных не следовало есть (хотя за нарушение этого постановления наказания предусмотрено не было). 2) Все мертвые животные, будь то нечистые или чистые (за исключением умерщвленных у скинии по ритуалу) делали тех, кто прикасался к ним, церемониально нечистыми, однако, лишь на время, пока осквернение не омывалось водой или не наступал вечер. 3) При соприкосновении с некоторыми видами мертвых животных домашняя утварь тоже делалась нечистой (сравните стихи 32-38).

Лев. 11:1-8 . Сухопутные животные составляли одну из трех групп животных (сравните Быт. 1:20-25). Чистыми и, следовательно, подлежащими в пищу являлись в этой группе те, которые перечислены в параллельном отрывке во Втор. 14:4-5 "волы, овцы, козы, олень и серна, и буйвол, и лань, и зубр, и орикс (антилопа), и камелопард (горный баран)". Все другие объявлялись нечистыми и не подлежащими в пищу. Только первые трое из перечисленных, будучи одомашнены, могли приноситься в жертву. Лишь те сухопутные животные были чистыми, которые имели раздвоенные копыта и жевали жвачку.

Верблюд (Лев. 11:4), тушканчик (стих 5) и заяц (стих 6) объявлялись нечистыми, потому что ни у кого из них не было раздвоенного копыта (стих 4:6). К примеру, у верблюда на подошве ноги - подушечка из мышечной ткани. Верно и то, что ни тушканчик, ни заяц не являются жвачными животными, как определяет их современная наука, однако, характерные движения их челюстей и тщательность, с какой пережевывают они пищу, приближает их к этой категории животных.

Свинья (вероятно, дикий кабан) была отвергнута по той же причине, т. е. как животное, не жующее жвачку.

Лев. 11:9-12 . Вторую группу составляли водоплавающие животные. В пищу могли идти лишь рыба, имеющая плавники (именно в этом смысле надо понимать слово "перья" в русском переводе Библии) и чешую. Остальной водяной живностью следовало "гнушаться" (столь сильное слово (стих 11) употреблено в отношении того, что было "нечистым", "скверным"; стих 12), есть ее было нельзя.

Лев. 11:13-23 . Третья группа включала все, что летает, - как птиц (стихи 13-19), так и летающих насекомых (стихи 20-23). Двадцать видов птиц (включая летучую мышь - "нетопыря", который, собственно, птицей не является) были запрещены в пищу. Все это - хищные птицы, и дело было, очевидно, в том, что они, питаясь падалью, ели "плоть вместе с кровью"; употреблять, в свою очередь, в пищу их самих - значило бы нарушить важный запрет "не есть мяса с кровью" (сравните главу 17). Хотя они здесь и не названы, но чистыми птицами, которых можно было употреблять в пищу, являлись голуби, перепела и воробьи. Из летающих насекомых можно было есть только четыре вида саранчи (11:22).

б. Осквернение трупами животных (11:24-40)

Лев. 11:24-28 . Прикосновение к трупу любого из нечистых сухопутных животных, включая тех, которые ходят на лапах (стих 17), например, к трупу кошки, собаки или медведя делало человека нечистым с церемониальной точки зрения, в результате чего ему следовало омыться и ждать наступления вечера. Нечист до вечера означало, что человек до вечера не имел права обращаться к Богу; кроме того, на него налагались известные ограничения в передвижении "по стану".

Лев. 11:29-38 . Особую группу составляли пресмыкающиеся животные, т. е. те, которые ползают по земле. В еврейском оригинале названы те, которые "роятся", т. е. кучно, беспорядочно движутся туда-сюда. На деле эти "роящиеся" могли оказаться в любой из трех главных групп животных, двигались ли они по земле, в воде или воздухе. Все эти твари объявлялись нечистыми, и если трупик кого-либо из них попадал в посуду или касался чего-либо в доме, то это становилось нечистым его надо было уничтожить или очистить. Исключение делалось для источника или колодца (стих 36), может быть, из-за острой нужды в источниках воды.

Лев. 11:39-40 . Даже и трупы чистых животных делали человека, прикоснувшегося к ним, нечистым и нуждавшимся в процедуре омытия и ожидания (ритуала омовения и ожидания до вечера, чтобы вновь стать церемониально чистым; сравните толкование на стихи 24-28).

в. Подведение итогов и заключение богословского характера (11:41-47)

Лев. 11:41-47 . Всему своду законов о пище подводится итог в повторении типичных примеров того, что есть нельзя (стихи 41-43). Как Божий народ должен был различать между чистыми и нечистыми, так и Бог провел разделяющую черту между ним и другими народами. Эти правила о еде должны были служить постоянным напоминанием о святости Божией и о Его милости, выразившейся в избрании Израиля (стих 45).

11:1 - 16,34 В этих главах Моисей говорит о различении чистого и нечистого, что является основополагающим и для понимания всей Библии. Иегова, святой Бог Израиля, требует от Своего народа святости; нечистый человек или человек, соприкасавшийся с нечистотой, должен был воздерживаться от публичного поклонения до тех пор, пока не очистится. Бог представляет Собой совершенную жизнь, поэтому отклонение, которое предполагало смерть или могло привести к ней, было признаком нечистоты: болезнь, тленность, разложение. Жизнь и смерть не должны смешиваться, и поэтому нечистое ни при каких условиях не может войти в Божие присутствие. Физическая чистота естественным образом сочетается с нравственной. Все постановления в гл. 12-16 должны выделить народ Божий из среды других народов, воспитать в нем особую бдительность и осторожность по отношению к возможным осквернениям.

11:1-46 Моисей обучает израильтян принципам чистоты, определяя их более конкретно. У библейских авторов нет прямых указаний на то, что лежит в основе классификации животных по принципу чистоты или нечистоты. Возможно, дело в том, что плотоядные животные и хищные птицы питаются мясом других животных вместе с их кровью, что строго запрещается человеку (7,26). В богословском смысле чистые создания символизировали израильтян, тогда как нечистые символизировали язычников. В жертву можно было приносить только чистых домашних животных, поскольку жертвенное животное замещало того, кто приносил эту жертву.

11:2-8 Жвачные парнокопытные животные считались чистыми, их можно было употреблять в пищу.

11:9-12 Чистой считалась только рыба с чешуей и плавниками, остальная же была нечиста и поэтому не годилась в пищу.

11:13-19 Из птиц только хищные считались нечистыми.

11:20-23 Из всех насекомых разрешалось употреблять в пищу только тех, которые были похожи на птиц.

11:45 будьте святы. Слово "святой" означает "отделенный". Святость свойственна только Богу. Святость Израиля - это результат его избрания из других народов для уникальных взаимоотношений с единственным истинным и живым Богом. Бог освятил Израиль (т.е. "отделил" Израиль), заключив с ним завет. История Израиля как "святого народа" началась с появления Господа на горе Синай (Исх., гл. 19). Божий завет, помимо прочего, дал этому народу нравственные и юридические законы, а система жертвоприношений, установленная Богом, должна была очищать израильтян от греха. В Исх., гл. 19, где описывается явление Господа Бога на горе Синай, Израилю был дан практический урок, что значит быть "святым народом": они выстирали свои одежды, избегали приближения к горе и воздерживались от супружеского общения (ст. 10-15,21-24; Евр. 12,18-21). Иисус Христос, ходатай нового завета (Евр. 8,6; 9,15; 12,24), также требует совершенства (Мф. 5,48), но Своей совершенной жертвой, которая навсегда смывает с избранных их грехи (Евр., гл. 9; 10), Он Сам дарует новому Израилю святость. Святой Дух, свидетельствующий о Христе, запечатлевает нравственный Божий закон "на плотяных скрижалях сердца" верующих (2 Кор. 3,3). Без этой святости никто не увидит Бога (Евр. 12,14).

Часто приходится слышать, что кошка - чистое животное и ей можно находиться в доме и храме, а собака - нечистое, она должна жить только во дворе. Откуда пошел этот запрет и какие еще животные на Руси считались нечистыми согласно ветхозаветной традиции?

Ветхозаветные табу

В Ветхом Завете говорится, что после Потопа людям было разрешено есть мясо животных (до этого они ели только растительную пищу). В 11-й главе библейской книги Левит подробно указано, каких животных можно употреблять в пищу, а каких нельзя, соответственно, они названы «чистыми» и «нечистыми». Например, разрешено было есть животных, у которых раздвоены копыта и которые жуют жвачку (пережеванную траву), а также тех, у кого имеются чешуя, плавники и перья, - коров, коз, овец, кур, гусей, уток, многие виды рыб.

В Библии слово «собака» употребляется часто и в основном в отрицательном аспекте. К примеру, в Евангелии от Матфея (7,6) говорится: «Не давайте святыни псам». Отсюда, вероятно, и понятие о собаке как о «нечистом» животном. В знаменитом «Домострое» собаки неоднократно упоминаются среди других «поганых» животных, которым не место рядом с человеком: «Для скотины и для собак держать для того особые миски, и чистой посуды не поганить». Испокон веков считалось также, что собака не должна находиться в помещении, где есть иконы или другие святыни. Нельзя и освящать помещение, в котором находится собака.

Хотя в наше время считается, что кошка вроде бы «чистое» животное, в Книге Левита (11:27) прямо указывается, что нельзя есть любых четвероногих, которые ходят на лапах. Во всяком случае, с точки зрения пищевых запретов кошка является нечистой.

Свиньи всеядны, в том числе не брезгуют падалью и даже могут съесть собственное потомство. Они являются переносчиками большого количества заболеваний, в том числе болезней печени.

На христианской Руси в соответствии с библейским запретом было не принято есть конину, хотя лошади - травоядные животные. Лошадь для русского человека являлась ездовым средством, а значит, не было смысла употреблять ее мясо в пищу, разве что при сильном голоде и нужде.

Зайцы и кролики

Хотя они животные травоядные, в их мясе выявлены пуриновые соединения, которые в организме человека превращаются в мочевую кислоту. Ее накопление приводит к таким недугам, как артрит, подагра, диатез у грудных детей. А аминокислоты из крольчатины, перевариваясь в нашем кишечнике, преобразуются в синильные кислоты, опасные для желудочно-кишечного тракта.

Хищные птицы-падальщики

Орлы, ястребы, грифы, филины, совы, вороны, чайки едят в числе прочего едят мясо мертвых животных. Но если в их организме содержатся ферменты, которые позволяют им переваривать падаль без вреда для здоровья, то у человека их нет. Съев мясо такой птицы, мы можем заболеть.

Сом, рыба-меч, осётр

У всех этих рыб отсутствует чешуя. К тому же сом, например, питается помимо мелких рыбешек и гадов разнообразными пищевыми отходами, в рыбе-меч могут жить огромные черви, а осетровые ведут донный образ жизни, питаясь червями, моллюсками, личинками насекомых.

Ракообразные

Так было принято в старину называть на Руси змей, ящериц, крыс, мышей, червей и многих насекомых. В Книге Левита сказано: «Не оскверняйте душ ваших каким-либо животным пресмыкающимся и не делайте себя чрез них нечистыми, чтоб быть чрез них нечистыми, и не оскверняйте душ ваших каким-либо животным, ползающим по земле…» (Лев. 11:43-45). В русской традиции, впрочем, испокон веков не было принято есть этих животных и насекомых - отношение к ним всегда было брезгливым. Запреты на употребление тех или иных животных в пищу часто оправданы, но далеко не всегда они соблюдались на христианской Руси (как в случае со свининой, зайчатиной и крольчатиной). А в случае с собаками и кошками вообще все неоднозначно, ведь есть-то их и так было не принято, но при этом собака считается более «нечистой», чем кошка. Сегодня уже бывает сложно объяснить смысл тех или иных религиозных табу, о которых упоминается в Ветхом Завете.