Судьба Ахматовой. Биография

Наверное, в мире нет другого такого народа, который бы пережил столько же войн, сколько пришлось испытать русскому. Но, несмотря на это, мы свободны, свободен наш язык. Благодаря тому, что наши люди проявляли мужество во всех столкновениях и распрях, что происходили в разные периоды российской истории, на русском языке говорят миллионы людей. Именно тому самому мужеству и посвящено стихотворение Анны Андреевны Ахматовой - великой русской поэтессе 20 века, вместе со всей страной пережившей самое большое горе того столетия.

Стихотворение написано в 1942 году, как раз тогда, когда и началась Великая Отечественная война. Думаю, каждого, кто прочитает это произведение, не может не охватить чувство патриотизма, гордости за родину. В нём Анна Андреевна не просто надеется на то, что люди нашей страны смогут защитить её, она уверена в этом, что доказывает с помощью глаголов «сохраним», «пронесём», «дадим», «спасём», вселяя тем самым эту уверенность в души всех читающих.

Стихотворение звучит как клятва, даже заканчивается оно словом «навеки», которое по смыслу можно было бы заменить глаголом «клянёмся». Вообще организовано оно в одну строфу, в нём нет никаких микротем, во всём содержании прослеживается одна мысль – обещание сохранить русский язык, чего бы это нам не стоило.

«Не страшно под пулями мёртвыми лечь, не горько остаться без крова..» – этими словами Ахматова показывает, на какие жертвы готов народ ради спасения нашей русской речи.

Поэтесса пишет четырёхстопным амфибрахием, благодаря этому размеру стихотворение читается небыстро, при этом внимание акцентируется практически на каждом слове. Этим опять же подчёркивается значимость грядущих событий. Таким образом, человек, прочитавший эти строки, воодушевляется, настраивается на борьбу. Думаю, они на самом деле послужили хорошей моральной поддержкой для многих людей огромной страны в те тяжёлые военные годы.

Ахматова использует не слишком много изобразительно-выразительных средств, что делает стихотворение необычным, что указывает на то, что оно написано на очень серьёзную тему. И всё же тем русским языком, который так прославляет Анна Андреевна, невозможно выразить без эмоций абсолютно никакие чувства. Поэтому в тексте выделяются тропы, благодаря которым автору и удаётся показать любовь к родной стране и всему, что с ней связано, особую роль в создании такого эффекта играют эпитеты («великое русское слово», «свободным и чистым…»). Не менее важным является употребление олицетворения («мужество не покинет»), метафоры («час мужества пробил на наших часах»).

В нескольких строчках произведения наблюдается одна из стилистических фигур – инверсия («что ныне лежит на весах», «мужество нас не покинет»). В начале стихотворения находится повтор слов «ныне», «мужество», что обычно используется для того, чтобы заострить наше внимание на отдельных, особенно важных моментах. С этой же целью автор употребляет и анафору («не страшно под пулями мёртвыми лечь, не горько остаться без крова»). Последнее предложение является восклицательным, что как бы призывает, побуждает к действиям.

Аллитерационный ряд звуков [м], [н], [р] делает стихотворение, можно сказать, громким, с помощью этого оно звучит торжественно, отрывисто, создаётся явное ощущение того, что эти воодушевляющие слова адресованы всей стране, каждому её жителю.

Первые восемь строк Анна Ахматова пишет перекрёстной рифмовкой, чередуя женские и мужские рифмы. Две последние строчки рифмуются между собой с помощью мужской рифмы и звучат как вывод, заключение. Завершается стихотворение одним ёмким словом – «навеки».

Данное произведение величайшей русской поэтессы, я думаю, явно поспособствовало тому, что у всего нашего народа поднялся боевой дух в годы войны. Анна Андреевна Ахматова – настоящий патриот нашей родины, что она подтвердила своим стихотворением, своей истинной любовью к родной речи.

«Великое русское слово», – пишет она, показывая этим всем нам значимость нашего русского языка. Мы все должны задуматься и осознать, как важно сохранить ценность этих понятий в современном обществе так же, как сохранили для нас её наши предки. Обязаны мы и пронести его через века, передать потомкам, поклясться в том, что мы его «и внукам дадим, и от плена спасём навеки».

Поэзия 20 века — особое литературное пространство. Поэты того времени переживали очень серьезные проблемы, их преследовали всевозможные передряги: смена власти, войны и репрессии. Многие из них сдавались под гнетом правительства, издавались под жесточайшей цензурой, но только ни Анна Андреевна Ахматова. Все трудности она воспринимала философски — как испытания силы ее духа. Поэтесса смело выражала чувства простого народа, говорила вместо них, их голосом. Философская лирика занимает значимое место в творчестве автора, одним из таких стихотворений является «Ночью».

Стихотворение «Ночью» увидело свет в 1918 году. Этот год стал очень сложным для поэтессы во многих планах. Во-первых, ещё очень свежи воспоминания о кровавой революции 1917 года. Во-вторых, август 1918 ознаменовался достаточно сложным разводом с Гумилевым. Эти эмоции и прослужили неким толчком к написанию этого лирического произведения.

Особенно скверно было на душе автора, когда многочисленные взаимные измены привели к бурному выяснению отношений в семье. Сын остался на стороне отца, и этот факт тоже задевал сердце матери. Поэтому мы видим в тексте стихотворения мотивы безысходности, которая сопровождает семейный быт. Что верность, что измена – все равно, ведь ночью ни у кого нет покоя и счастья. Вероятно, ночь – это состояние души поэтессы, ибо мгла опустилась на ее родную страну, и не было видно конца и края этой темноте, где многие люди потеряли себя.

Жанр, направление и размер

Стихотворение «Ночью» — яркий пример философской лирики, поэзии, направленной на размышления о сути и природе каких-либо чувств, явлений или событий. Направление, в котором творила великая поэтесса — акмеизм. Хоть в стихотворении и присутствует высокая образность, язык простой и понятный. Главное для Ахматовой — передать смысл, а не облечь его в красивую форму.

Ее поэзия близка каждому человеку, ведь все в стихотворениях Ахматовой лаконично и очень понятно, людям близки точно такие же переживания, все они могли пережить подобное. Лёгкость формы подчеркивает размер стихотворения — ямб. Динамичность, которая мотивируется размером, создаёт образ настоящей и быстро развивающейся жизни. Пропадает ощущение застывшего поэтического мира.

Образы и символы

Система образов в стихотворении довольно масштабная. Уже в первом четверостишии мы встречаем образ обитателя ночи — угрюмого часового. «Жители» стихотворения подобраны так, чтобы создать атмосферу некого страха, таинственности, даже ощущение обмана. Вместе с часовым поэтическое пространство заполняют неверная и верная жены. Эти образы работают на раскрытие центрального образа стихотворения — ночи, ее таинственного мира. Она скрывает все уловки людей, их тревоги и пороки, и поэтому сами люди ее боятся, сторожат свои секреты. И только поэтесса ищет в покрове сумерек только свежий воздух и покой: ей душно в доме. Духота передает настроение усталости.

Этот мир — единственное, что соединяет героев, общего у них практически нет, только место действия. В конце стихотворения мы встречаем достаточно явно выраженный образ лирической героини, печальной, опустошённой, уставшей. Ей ничто не интересно, она просто выходит смотреть на царство ночной природы, вдохновляющей и пугающей. Свежий воздух сумерек передает атмосферу свободы.

Темы и настроение

Настроение всего стихотворения передаётся через эмоции лирической героини – задумчивость, усталость и некая печаль. Задумчивость напрямую связана с жаждой вдохновения, а печаль, как можно предположить, с недавним разводом, именно поэтому лирической героине пришлось отойти от мира, начать искать новый смысл в жизни. Усталость обусловлена тем, что она окончательно раскрыла все свои карты, ей не нужно тревожиться, как верной жене, и красться домой в ночи, как неверной супруге. Она вообще уже больше не жена, ей надоело выяснение отношений, и теперь она ищет себя в свободе и творчестве. В данном произведении так проявляет себя тема разлуки и угасания страсти.

Поэтесса пишет, что «потрогать лиру» она сумеет именно ночью, загадочной и сказочной. Таким образом, поднимается и тема творчества. Освобождение от духоты пространства дает ей стимул творить. Так автор, вероятно, намекает на то, что исчезновение уз брака способствует новому творческому импульсу.

Данное стихотворение — кладовая философских тем и размышлений. В нем присутствует и тема осмысления жизни, тема угасания жизни, тема миропонимания (то, через какую эмоцию люди познают мир). Также невозможно проигнорировать тему поэтического дара, который своевольно ищет покоя, чтобы дать о себе знать.

Идея

Главная мысль стихотворения – отражение перелома в жизни автора и его наблюдений, ставших своеобразным промежуточным итогом. Выходя из дома, героиня покидает зону комфорта (семью) и движется в неизвестность — ночь.

Для кого-то она страшна и непредсказуема, что от неё нужно что-то скрывать и защищать в ночном карауле, для кого-то она скрытна и тревожна, прячет тайны (неверность) и разжигает тревоги (у верной жены). А для кого-то ночь — уникальное время для творчества, некий глоток свежего воздуха после череды испытаний. Каждый находит в неизвестности что-то свое, свой смысл, но все отправляются туда со страхом и неуверенностью. Так и нужно, думает автор, главное – осмелиться взглянуть в глаза непролазной тьме собственной души и нащупать в ней собственный путь.

Средства художественной выразительности

Данное стихотворение изобилует изобразительно-выразительными средствами. С первым строк мы видим образные эпитеты — «месяц чуть живой» — подчеркивается уязвимость ночи, ее непостоянство, некая слабость. «Струящиеся облака» — эпитет, который опять указывает на большую подвижность ночного мира, что даже большие облака не стоят на месте, а находятся в постоянном движении, как бы на миг останавливаются и уходят с небосвода. «Негасимая тревога» — прекрасное образное использование прилагательного, которое подводит нас к мысли о том, что ночь порождает тревожность, которая, увы, не пропадёт с приходом утра.

Высокой образностью пронизано словосочетание — «потрогать лиру». Понятно, что Ахматова говорит о поэтическом таланте, и создаётся впечатление, что творчество — некая материя, к которой все стремятся прикоснуться. «Тугие объятия сна» — удивительно образная метафора. Несмотря на уязвимость ночи, ее непостоянство, поэт замечает, что чары и волшебство ночи достаточно сильны, она не может оставить кого-то равнодушным.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Иногда приходиться делать невозможное. Когда на кону стоят судьбы миллионов, тогда проявление мужества превращается в повседневный обязательный ритуал, в котором нет времени на сомнения. Стихотворение «Мужество» Ахматовой, впитавшее в себя весь трагизм и горечь войны, показывает, какая великая миссия стоит перед каждым защитником родной земли.

Создание произведения

Великой русской поэтессе пришлось пережить несколько эпох. Она видела переворот, репрессии Сталина, осаду Ленинграда и то, как страна возрождалась из пепла, оставшегося от времен Второй мировой. Пребывая в эвакуации, Ахматова стала работать над сборником стихов под названием «Ветер войны».

Итак, Анна Ахматова, «Мужество». Год написания - 1942, 23 февраля. В нем поэтесса не высказывала своих открытых, конфронтальных позиций относительно действующей власти, не восхваляла монархизм. Ахматова понимала, что лишь благодаря правлению страны удалось объединить столько народов и наций, проживающих на территории союза, чтобы дать врагу достойный отпор. Естественно она не стала идейной коммунисткой, но осознавала, что сейчас не время подрывать позиции власти.

Детальный анализ «Мужества» Ахматовой дает возможность отметить, что стихотворение переполняет патриотизм и вера в победу. Такие работы стали востребованными, поэтесса вновь смогла почувствовать себя необходимой и полезной. Благодаря войне в прошлом остались преграды и цензура, теперь Ахматова могла в полной мере выразить себя.

Тематика

В своем произведении раскрывает Ахматова тему мужества и стойкости, которые нужно проявить на войне. Она пишет к обычным людям, которые потеряли все, что имели, но не сдались под тяжестью внезапно рухнувшего на их головы бремени.

«Час мужества пробил на наших часах, и мужество нас не покинет,» - уверенно твердит поэтесса. При анализе стихотворения «Мужество» Ахматовой эту строчку можно считать ключевой. Она желает разделить вместе с народом одну судьбу, поэтому и говорит от его лица. Поэтесса пытается оттенить мысль о том, что не страшно погибнуть, лишь бы защитить русский язык. В сохранении «великого, русского слова» заключена еще одна тема «Мужества» Ахматовой. Она считает что нужно во что бы то ни стало сохранить свободу и чистоту родного языка и передавать его из поколения в поколение.

В произведении «Мужество» Анна Ахматова достаточно четко определила свою основную цель и задачу, ведь кому как не поэту бороться за родной язык. Восстановить заводы и города намного проще, чем вернуть человеку утраченное во время кровопролитных битв богатство души, и поэзия - одно из тех немногочисленных средств, что помогает человеку вновь поверить в прекрасное.

Акмеистика Ахматовой

В литературе Ахматова известна как поэт-акмеист. Это литературное направление в модерне, участники которого уверены, что творчество - особый вид искусства, где мастером выступает поэт, используя для работы слово. В отличие от мистиков и символистов, акмеисты считали, что поэзии можно научиться, если постоянно тренироваться.

Проводя анализ «Мужества» Ахматовой, можно отметить, что поэтесса работает в лучших традициях акмеизма. Она не использует образы и символы, а тщательно подбирает слова, пытаясь в нескольких предложениях выразить всю неминуемую, трагическую участь народов СССР и приободрить тех, кто всем сердцем верит в победу. Анализ формы и содержания стихотворения показал, что родной язык имел для поэтессы огромное значение, именно поэтому она так тщательно подбирает слова, составляя из них краткие и емкие предложения, чтобы сказать о самом важном.

Идея и способы выразительности

Ахматова отчаянно верила в мужество своего народа, которое он проявлял в противостоянии фашистским захватчикам. Это и стало основной идеей произведения. Стих звучит ритмично и торжественно, словно праздничный марш. Он чем-то напоминает клятву, которую дает каждый, кто его читает.

При анализе «Мужества» Ахматовой нельзя не отметить строгую изысканность слога. Она практически не использует эпитеты, только в последних строчках Ахматова награждает родное слово определениями «свободное и чистое». Немногочисленные метафоры и олицетворения придают стиху торжественность и серьезность. Поэтесса использует также приемы аллитерации (повторения однородных согласных), которые придают произведению громкость и призывной характер. Пользуется инверсией (перестановка слов, что нарушает установленный грамматический порядок), чтобы сосредоточить внимание на ключевых моментах.

Сравнение "наши часы", что начинает произведение, определяет мрачное время, в котором приходится жить поэтессе и всему русскому народу. Обращаясь на «ты» к родному языку, Ахматова олицетворяет его, делая живым существом, потому и появляется еще одно сравнительное олицетворение - «спасти от плена». Ведь если бы Гитлер победил, то русский язык стал бы вырождаться, а вместе с ним начало бы исчезать культурное наследие, да и сама нация.

В произведении Ахматова пользуется лексическим повтором, чтобы сосредоточить внимание на особенно важных вещах: «ныне-ныне», «мужества-мужество». Во 2-й строфе поэтесса воспользовалась синтаксическим параллелизмом, что позволило усилить эффект, производимый идеей об отчаянном сражении за родину и слово.

Рифма, ритм и строки

При анализе «Мужества» Ахматовой сложно не заметить, что стих написан четырехстопным амфибрахием. Этот стихотворный размер позволяет читать не торопясь, обеспечивая полное понимание мысли автора. Каждое слово в таком стихотворении буквально на вес золота: значимое, весомое и преисполненое глубокого смысла.

Стихотворение состоит из трех строф, написанных при помощи перекрестной рифмы. Третья строфа обрывается на слове «навеки», которое является единственным в третьей строке. Этим поэтесса подчеркивала непоколебимость своей веры. Стих «Мужество» написан от третьего лица, что показывает глубокое единение автора с народом.

Сердцу хочется кричать

Лирический герой (в конкретном случае героиня) говорит от лица целой народности. Народа, что живет вместе с ней в одной эпохе, был до нее и будет после. Стих «Мужество» преисполнен патриотизма и непоколебимой уверенности в силе защитников и ценности родного языка.

Это не просто стих, а настоящая клятва. Обещание всех и каждого бороться до последнего. Всего три строфы, но этого оказалось более чем достаточно, чтобы выразить все то, от чего сердцу хотелось кричать. Незримая поддержка, едва блеснувшая надежда и уверенность в мужестве соотечественников. Наши современники будут видеть в этом стихотворении сильную рифму и отличный слог. Но те, кто жил во времена Второй мировой, смотрят на произведение Ахматовой как на пушечный залп, прозвучавший в сторону врага, ведь словом можно вдохновить на подвиги. Благодаря им мы сегодня и живем спокойно.

Анна Ахматова не любила, когда ее называли поэтессой. Ей слышалось в этом слове что-то пренебрежительное. Ее поэзия, с одной стороны, была очень женской, интимной и чувственной, но, с другой стороны, в ней были и вполне мужские темы, такие как творчество, исторические потрясения России, война. Ахматова была представительницей одного из модернистских направлений - акмеизм. Участники группы "Цех поэтов" - организация акмеистов - полагали, что творчество - это некое ремесло, а поэт - мастер, который в качестве строительного материала должен использовать слово.

Ахматова как поэт-акмеист

Акемизм - это одно из течений модернизма. Представители этого направления вступили в противоречие с символистами и их мистицизмом. Для акмеистов поэзия - это ремесло, ему можно научиться, если постоянно практиковаться и совершенствоваться. Ахматова придерживалась того же мнения. У акмеистов в стихах мало образов и символов, слова отбираются тщательно, поэтому совсем не обязательно использовать их в переносном смысле. Одно из известнейших стихотворений, которые написала Ахматова, -"Мужество". Анализ стихотворения показывает, насколько значимым для поэтессы был русский язык. Атор относится к нему очень трепетно и уважительно: это проявляется как на уровне формы, так и на уровне содержания. практически нет, фразы короткие и емкие.

Анна Ахматова "Мужество"

Нужно начинать с истории создания. Работу над сборником "Ветер войны" Анна Ахматова начала сразу же после ее начала, в 1941 году. Это должен был быть ее вклад в победу, ее попытка поднять боевой дух людей. Стихотворение "Мужество" вошло в данный цикл стихов и стало одним из наиболее ярких.

Тема и идея стихотворения

Основная тема стихотворения - это Великая Отечественная война. Ахматова реализует эту тему по-своему. Главное, что требуется людям, так считает Ахматова, - мужество. Анализ стиха показывает, как всего в нескольких строках поэтесса смогла выразить мысль о том, что враги претендуют на разрушение русской культуры, на порабощение русских людей. Она делает это, называя самую важную для русского человека вещь - русский язык, самобытный и неповторимый.

Размер, рифма, риторика и строфика

Анализ стиха "Мужество" Ахматовой обязательно нужно начинать с рассмотрения его построения. Оно написано пятистопным амфибрахием. Подобный размер придает стиху речитативность и четкость, оно звучит отрывисто, призывно, ритмично. В стихотворении три строфы. Две из них - полноценные катрены, то есть состоят из четырех строк, соединенных перекрестный рифмовкой. Третья же строфа неожиданно обрывается на третьей строке, которая состоит лишь из одного слова - "навеки". Ахматова тем самым подчеркивает значимость этого слова, свою непоколебимость и уверенность в могуществе русского народа и страны в целом. Этим словом она задает общий настрой текста: русская культура будет существовать вечно, ее никто не сможет разрушить. Конечно же, ни язык, ни культура страны не могут выстоять без народа, который обязательно должен проявить мужество, просто не может сдаться.

"Мужество", Ахматова: анализ средств выразительности

В любом стиха обязательно есть пункт "средства выразительности". Причем недостаточно просто выписать их, нужно еще и определить функцию каждого из средств в тексте. Как отмечалось выше, акмеисты использовали мало изобразительных средств в своих стихах, того же принципа придерживалась и Ахматова." Мужество", анализ которого непременно требует рассмотрения лексических и синтаксических фигур речи, представляет большой интерес. Начинается стихотворение с "Наши часы" - это мрачная современность. На долю Ахматовой выпали тяжелые времена: Первая мировая война, революция, гражданская война... И вот Вторая мировая... Ахматова не покинула страну, когда отхлынула первая волна эмиграции, не покинула она ее и в годы гитлеровского нашествия. Ахматова олицетворяет русскую речь и русское слово, обращаясь к нему, как к другу, на "ты". В связи с этим олицетворением возникает метафора - спасем от плена. Эта метафора означает, что в случае победы гитлеровской Германии над Россией русский язык отошел бы на второй план, ему бы не обучали детей, он перестал бы развиваться. А упадок русского языка означает полнейший упадок русской культуры и разрушение многовековых традиций и нации в целом.

В стихотворении используется автор акентирует внимание на некоторых смыслах: час-часах, мужество-мужество (в первой строфе). Также поэтесса использовала снинтаксический параллелизм во второй строфе, которы усиливает эффект от высказанной мысли о том, что русский народ будет биться отчаянно, до последней капли крови, не жалея себя, проявляя мужество. Ахматова (анализ доказал это) не изменяет канонам акмеизма, но говорит о злободневной проблеме.

Свой известный сборник; и это правильно, потому что в ее поэзии много молитвенности и стихи ее – четки, или амулеты, которые должны бы охранять ее от нечистой, от злой силы (в нее она верит), но которые не уберегли ее от наваждения любви. И про любовь свою, злополучную и неутоленную, рассказывает она миру. Очень интимен дневник ее творчества, но эта интимность интересна: она вышла за пределы личной исповеди, так как вообще все то, что по-настоящему и до дна лично, тем самым и общественно; субъективное, совершая свой кругооборот, возвращается к объективному. Анна Ахматова любит свое имя, «сладчайшее для губ людских и слуха», и своей поэзией она заставила полюбить его и других. Она явила образ женской души, которая приняла любовь как отраву, недуг и удушье. Перед нами – страдалица любви; и оттого «словно тронуты черной, густою тушью тяжелые веки» ее. В этой жертвенной любви, которая не ликованьем и радостью, а надгробным камнем легла на жизнь, в этой любви на погосте, «всего непременней – полынь».

Портрет Анны Ахматовой. Художник Н. Альтман, 1914

Что же удивительного, если сама Ахматова признает свой голос незвонким? Грустный голос ее, действительно, незвонок, но он – такого чарующего тембра, какого никогда еще не слыхала из уст своих поэтесс русская литература. И если писать о стихах всегда значит переписывать стихи, то это особенно применимо к ней, автору «Вечера » и «Подорожника »: так задушевны и проникновенны интонации ее некнижной, чистой русской речи, что хочется только слушать и слушать «стихов ее белую стаю», а не говорить о ней языком нашей охлаждающей прозы. К тому же трудно уловить и формулировать особенности ее стихотворений, их своеобразную ритмику и композицию – эти неожиданные, но убедительные, эти не логические, но тонко психологические переходы от слов настроения к словам описания, от души к природе, от факта к чувству, эти волнующие ассоциации, которыми она навсегда – и для себя, и для читателей – связала свои душевные состояния с какой-нибудь выразительной подробностью пейзажа, обстановки, быта, с какой-нибудь характерной деталью пережитого явления. Она искусно подбирает другим незаметные признаки соответственного момента, она «замечает все, как новое», так что внутренний мир ее не просто обрамляется внешним, а сходятся они воедино, в одну слитную и органическую целостность жизни. Легкий жест, движение, та или другая наружная примета лучше всяких излияний обрисовывает ее душу. Разве, например, вся горькая растерянность и смущенность последней встречи не сказываются в этом штрихе: «я на правую руку надела перчатку с левой руки»? И в контексте стихотворения, где звучит осенний мотив:

Память о солнце в сердце слабеет,
Желтей трава;
Ветер снежинками ранними веет
Едва, едва –

разве пуст, разве не заполнен эмоциональным содержанием переход или промежуток между первыми двумя и последними двумя стихами вот в этой строфе:

Ива на небе пустом распластала
Веер сквозной.
Может быть, лучше, что я не стала
Вашей женой?

И разве мы не чувствуем, какая симпатическая связь ощущений и вещей породнила между собой следующие строки:

Это песня последней встречи .
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем?

Общую картину тоски здесь неизбежно дополняет и мертвенно освещает равнодушная желтизна свечей, и нельзя их не заметить и не запомнить. Ибо вещи вмешиваются в душу. И так как внешняя предметность, конкретные очертания, фактическое окружение вообще нужны Ахматовой, то это и вносит в ее лирику начало эпоса, не дает последней расплыться в марево, сообщает ей желанную устойчивость и реальность. Такой манерой лирического рассказа, сплетающего осязательные нити с бесплотными, такою системой поистине тонких намеков и сближений осуществляет поэтесса теплую жизненность своих созданий, и по нежным, синим венам ее лиризма начинает струиться ощутимая кровь. Конечно, на первый взгляд может показаться, что только внешне связаны у нее строки о чувстве со строками о чем-то постороннем; но очень скоро этот возможный скептицизм читателя рассеивается, и познаешь, что, согласно Гете, внешнее и внутреннее у нее – одно, что постороннего у ней нет; она убеждает в своей искренности, и веришь, что не случайны устанавливаемые ее стихами связи явлений, что природа для нее не декорация, что все слова ее и обо всем пронизаны единством настроения. Ее стихи – ее жизнь. Ни один из них не написан зря, и все они, тоже как бы по завету Гете, созданы по поводу действительного случая из внешней или внутренней, т. е. единой, биографии.

Лекция о жизни и творчестве Анны Ахматовой

Это пленительно. Но и сама пленительница находится в плену у некоего царевича, у сероглазого короля, у того, кто взял ее сердце, но не отдал надолго своего. И с тех пор она больна любовью и от любви. Но от боли и не зарекается она: «Слава тебе, безысходная боль!» Ей нужна мука, трудно представить себе ее счастливой, у нее нет таланта счастливости –

Я не плачу, я не жалуюсь,
Мне счастливой не бывать,
Не целуй меня усталую, –
Смерть придет поцеловать.

Даже общедоступное счастье сна мало ведомо ей, поэтессе бессонницы, этой верной «сиделки» ее ночей. У нее душа – вдова. И она хочет быть прирученной, покоренной, и неспроста читаем мы в одном ее стихотворении: «Муж хлестал меня узорчатым, вдвое сложенным ремнем», и в другом стихотворении героиня – рабыня,

И висит на стенке плеть,
Чтобы песен мне не петь.

«Как соломинкой», пьют ее душу , но она пытки мольбой не нарушит и только просит: «Когда кончишь, скажи». Беззаветна, отреченна, смиренна ее любовь, но сосредоточенно страстна – «и если б знал ты, как сейчас мне любы твои сухие розовые губы»; и «десять лет замираний и криков, все свои бессонные ночи» умеет она вложить в одно любовное слово. Однако бывают исключительные минуты у этой женщины, которая «от любви его загадочной, как от боли, в крик кричит, стала желтой и припадочной, еле ноги волочит», которая так страшно говорит ему

Новых песен не насвистывай,
Песней долго ль обмануть?
Но когти, когти неистовей
Мне чахоточную грудь.
Чтобы кровь из горла хлынула
Поскорее на постель,
Чтобы смерть из сердца вынула
Навсегда проклятый хмель, –

бывают у нее минуты, когда общая смиренность ее отходит вдаль и сменяется реакцией безудержного и буйного протеста. Вот спокойно, в тонах отреченья, говорит она о себе:

Знаю: гадая, не мне обрывать
Нежный цветок маргаритку,
Должен на этой земле испытать
Каждый любовную пытку.
Жгу до зари на окошке свечу
И ни о ком не тоскую –

и вдруг это прерывается исступленным, истошным криком:

Но не хочу, не хочу, не хочу
Знать, как целуют другую.
Или она восклицает:
Не любишь, не хочешь смотреть...
О, как ты красив, проклятый!

И хочется назвать ее тогда: поэтесса-кликуша. Или услышит от нее разлюбивший:

А! ты думал, я тоже такая,
Что можно забыть меня,
Что брошусь, моля и рыдая,
Под копыто гнедого коня.
............................................
Будь же проклят. Ни словом, ни взглядом
Окаянной души не коснусь.
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь
И ночей наших пламенным чадом –
Я к тебе никогда не вернусь.

Анна Ахматова. Нарезка запечатлевших её хроникальных видеокадров. Ахматова читает своё стихотворение «Муза»

Эти смены мотивов, да и весь общий стиль ее любви связаны с тем, что Анна Ахматова – моральная монастырка, монашенка, с крестом на груди! Она помнит об аде, верит в Божье возмездие. Ее любовь – та же власяница. У нее строгая страсть, и она смущена своей любовью, но, может быть успокоена тем, что любовь ее несчастна и, значит, Бог не в обиде, Бог не поруган грешностью своей богомолицы. При этом Ахматова – монастырка, но в миру, но в свете, в блестящем вихре столицы, среди изощренных развлечений и выдающихся людей: сочетание редкое и оригинальное. В Булонском лесу каталась она со своим избранником. В Петербурге шумной жизнью жила эта внутренняя аскетка «где зимы те, когда я спать ложилась в шестом часу утра?» – и да, она любила их,

Те сборища ночные,
На маленьком столе стаканы ледяные,
Над черным кофеем пахучий, гонкий пар.
Камина красного тяжелый, зимний жар.
Веселость едкую литературной шутки
И друга первый взгляд, беспомощный и жуткий.

Из своей душевной кельи она выходила туда, где

Звенела музыка в саду
Таким невыразимым горем:
Свежо и остро пахли морем
На блюде устрицы во льду.

У нее – чувство Петербурга, она любит его, «гранитный город славы и беды», она до того сжилась с ним, что, кажется, под его сенью, «над Невою темноводной, под улыбкою холодной императора Петра» навеки застыли тени ее и ее возлюбленного. Но сквозь эту близкую ей стихию столичности и утонченного изящества «что-то слышится родное», слышится именно повесть неприласканного, простого сердца и милая русская бабья душа и виднеется русская женщина с платочком на голове. Действительно, сколько бабьего, в хорошем смысле этого слова, – в таких, например, строках, которые слишком естественны и незатейливы, чтобы назвать их стихами:

Я с тобой не стану пить вино,
Оттого, что ты – мальчишка озорной.
Знаю я – у вас заведено
С кем попало целоваться под луной.

А у нас тишь да гладь,
Божья благодать,
А у нас светлых глаз
Нет приказу подымать.

Со дня Купальницы-Аграфены
Малиновый платок хранит,
Молчит, а ликует, как царь Давид .
В морозной келье белы стены,
И с ним никто не говорит.
Приду и стану на порог.
Скажу: «Отдай мне мой платок».

Когда читаешь подобные слова, то невольно соглашаешься с тем критиком, который услышал в поэзии Ахматовой тона частушки и повторил ее собственное признание: «Лучше б мне частушки задорно выкликать». Из недр народности, как из своего последнего источника, текут ее личные песни, и, вообще, она – такая русская, великорусская, она светлыми струями своих стихов утоляет нашу оскорбленную жажду родины. Замечательно в ней это соединение: она одновременно индивидуальна и национальна. Изысканная, вкусившая тончайших даров культурности, хрупкая и нервная, Ахматова вместе с тем простодушна и принадлежит к общим глубинам исконной России; и творческий лик ее навевает воспоминания о русских иконах, о вдохновениях Андрея Рублева , о явленных бесплотностях Васнецова и Нестерова . Осеняет ее ореол родной страны и старины. Часто говорит она о Новгороде, где «Марфа правила и правил Аракчеев », о древнем городе, над которым «звезд иглистые алмазы к Богу взнесены», в котором она хотела бы окончить «путь свой жертвенный и славный». И мы читаем:

Приду туда, и отлетит томленье.
Мне ранние приятны холода
Таинственные, темные селенья –
Хранилища молитвы и труда.

Спокойной и уверенной любови
Не превозмочь мне к этой стороне:
Ведь капелька новогородской крови
Во мне – как льдинка в пенистом вине
И этого никак нельзя поправить,
Не растопил ее великий зной,
И что бы я ни начинала славить –
Ты, тихая, сияешь предо мной.

Тихая, сияет перед нею ее северная родина. И это слияние льдинки и пенистого вина, это сочетание спокойной и уверенной любови, именно любови, а не любви, к северу с великим зноем уже не любови, а любви, земной любви к любимому – вот что является одною из ее самых характерных особенностей. Она религиозна, она благочестива, этот отпрыск новгородской старины, верная дочь православной церкви, носительница древлего благочестия. Но эта христианка влюблена, а любовь – это язычество. И даже в пределах чтимого христианством Писания она переходит от строгого к страстному, от апостолов к Песни Песней –

Читаю посланья апостолов я,
Слова псалмопевца читаю.
Но звезды синеют, но иней пушист,
И каждая встреча чудесней, –
А в Библии красный кленовый лист
Заложен на Песни Песней.

Влюбленность – язычество, и природа – язычество, так что с православным, с церковным настроением Анны Ахматовой не может не переплетаться и это другое начало. И потому она верит в приметы, она суеверна, она гадает, ворожит, колдует, христианка-цыганка; она ради любимого, но не любящего может «просить у знахарок в наговорной воде корешок иль пришлет ему страшный подарок – свой заветный душистый платок». Она носит на счастье темно-синий шелковый шнурок, она чует воду, и разными другими тайнами делится с нею полное загадок естество. В душе у нее – много романтики и сказки, так что даже лирическую эпопею своей любви она развертывает в двух обликах – реалистическом и фантастическом. С одной стороны, все так ясно, конкретно, здешне, и можно даже догадываться о действительном имени, какое носит герой ее романа; с другой стороны, этот же роман отодвигается в светлую тень и даль призрачного мифа. Иногда эти два освещения соединяются в один белый свет, как, например, в белых стихах несказанно прекрасной лирической поэмы «У самого моря », где в очарованиях юности и легкой праздности выступает эта вместе реальная и волшебная девушка, у самого моря дожидающаяся своего царевича, которого она так-таки и не дождалась, увидела умирающим. В причудливое целое слиты здесь правда и легенда; они не противоречат одна другой, как не противоречат у Ахматовой ее новгородский элемент и ее привязанность к морю, к самому морю, на берегу которого рождается ее любовь, на берегу которого красуется образ покорителя-рыбака:

Руки голы выше локтя,
А глаза синей, чем лед.
Едкий, душный запах дегтя,
Как загар, к тебе идет.
И всегда, всегда распахнут
Ворот куртки голубой,
И рыбачки только ахнут,
Закрасневшись пред тобой.
Даже девочка, что ходит
В город продавать камсу.
Как потерянная бродит
Вечерами на мысу.
Щеки бледны, руки слабы,
Истомленный взор глубок,
Ноги ей щекочут крабы,
Выползая на песок.
Но она уже не ловит
Их протянутой рукой;
Все сильней биенье крови
В теле, раненном тоской.

И все это выдержано в словах и красках изумительной чистоты и чисто пушкинской простоты. На Ахматовой вообще почиет благодать Пушкина ; его традицию продолжает поэтесса, и роднят их заветное для обоих Царское Село, и лебеди царскосельских прудов, и статуи царскосельских парков, до такой степени оживляемые, одушевляемые Ахматовой, что к одной из них, к ее нарядной наготе, она даже ревнует своего желанного, – к той мраморной сопернице своей, про которую она сказала:

И ослепительно стройна,
Поджав незябнушие ноги.
На камне северном она
Сидит и смотрит на дороги.

Да, в Анне Ахматовой не умер Пушкин, не умерло все то благословенное, что связано с ним, Александром Благословенным, и расступаются перед нею тяжкие ряды русских десятилетий, и видит она за ними все те же царскосельские аллеи, по которым бродит незабвенный лицеист:

Смуглый отрок бродил по аллеям
У озерных глухих берегов.
И столетие мы лелеем
Еле слышный шелест шагов.
Иглы елей густо и колко
Устилают низкие пни.
Здесь лежала его треуголка
И изорванный том Парни.

И вот эта законная наследница Пушкина, уловившая в своих стихах шелест его шагов, полюбила, но серьезного ответа на свою любовь не встретила. Герой украл ее сердце, но «скоро, скоро вернет свою добычу сам», и он смотрит на нее равнодушно или насмешливо, спокойными глазами, «под легким золотом ресниц», и это про него рассказано в стихотворении «Четок» –

.....................................
Ах, кто-то взял на память
Мой белый башмачок.
И дал мне три гвоздики,
Не подымая глаз.
О, милые улики,
Куда мне спрятать вас?
И сердцу горько верить,
Что близок, близок срок,
Что всем он станет мерить
Мой белый башмачок.

Небрежный владелец влюбленного сердца и белого башмачка, этими сокровищами не дорожащий, не останется единственным для Анны Ахматовой; но годы пройдут, а она его не забудет, он для нее – «непоправимо милый», и пусть он теперь «тяжелый и унылый», это не глушит ее чувства. К нему, к первому хочется отнести ее обращение:

Ты пьешь вино, твои нечисты ночи,
Что наяву, не знаешь, что во сне,
Но зелены мучительные очи,
Покоя, видно, не нашел в вине.
..............................................
Так дни идут, печали умножая,
Как за тебя мне Господа молить?
Ты угадал: моя любовь такая,
Что даже ты ее не мог убить.

Все психологические детали этого романа явлены в чарующих стихах «Вечера» и «Четок», «Белой стаи » и «Подорожника», и, чтобы его узнать, надо их прочесть целиком. Отметим лишь ту из его важных и своеобразных особенностей, что герой его – поэт, а героиня – поэтесса. Похититель сердца, других, «прекрасных рук счастливый пленник», оказывается, «знаменитый современник», и его любовную тяжбу с героиней рассудят когда-нибудь потомки, и когда-нибудь дети прочтут в учебниках имя отвергнутой им женщины, – она войдет в его биографию; он не дал ей, сероглазый жених, любви и покоя, зато подарил ее горькою славой. Но биография пересечется здесь с биографией, его стихи встретят ее, потому что и она их пишет, и из стихов в стихи переливается дыхание обоих: «голос твой поет в моих стихах, в твоих стихах мое дыханье веет». К ордену поэзии принадлежат они оба, дышат ею оба, но только он не любит ее стихов, т. е., значит, ее души, ее дыхания, и даже сказал ей однажды: «быть поэтом женщине – нелепость». Едва ли это с его стороны ревность к Аполлону , зависть к возможной чужой славе; но, во всяком случае, между ними становится то, что их соединяет, – между ними становится поэзия. Иногда она мешает его творчеству – «этих строчек не допишешь: я к тебе пришла»; но в общем, как его сердцу, так и его песням не является она препоной, потому что он не обращает на нее внимания, – а вот ей не дает он жить и петь.

...............................................
Вы, приказавший мне: довольно,
Пойди, убей свою любовь!–
И вот я таю, я безвольна,
Но все сильней скучает кровь.
И если я умру, то кто же
Мои стихи напишет вам,
Кто стать звенящими поможет
Еще не сказанным словам?

А ей так хотелось бы, чтобы звонким ручьем зазвенели таящиеся в ней стихи, чтобы запела живущая в ней птица-тоска, и ей так хотелось бы «его, его, в стихах своих прославить, как женщина прославить не могла». Но томления любви не позволяют ей писать, «не допишу я этих нежных строк», и лежит перед нею «непоправимо-белая страница». Между тем у нее, у этой Христовой невесты, но и поэтовой невесты, глубока потребность в поэзии, сильна «предпесенная тревога» и «нестерпимо больно» ее душе «любовное молчание». Она любит свою Музу, сестру-Музу, она так явственно видит ее, в веночке темном, ее смуглые руки, ее смуглые ноги, и верит она:

А недописанную мной страницу –
Божественно спокойна и легка –
Допишет Музы смуглая рука.

Вдохновенья ждет она, как Божьей благодати; для нее творчество – священнодействие, с молитвой приступает она к стихам, причащается поэзии, как святых тайн:

Я так молилась: «Утоли
Глухую жажду песнопенья».
Но нет земному от земли
И не было освобожденья.
Как дым от жертвы, что не мог
Взлететь к престолу Сил и Славы,
А только стелется у ног,
Молитвенно целуя травы, –
Так я, Господь, простерта ниц:
Коснется ли огонь небесный
Моих сомкнувшихся ресниц
И немоты моей чудесной?

Роман религиозной поэтессы, слагающийся из тончайших оттенков, роман поэтессы и поэта осложняется еще тем, что сюда привходит третий. Он – юный, он – мальчик, он к ногам ее положен, ласковый лежит, он жадно и жарко гладит холодные руки ее, он приносит ей белые розы, мускатные розы, но она не отвечает ему любовью, и плачет высокий мальчик, и на взморье тайная боль разлуки стонет белою чайкой, – и не выдержал он ее «нелюбови», своей непринятой первой любви, – и вот он умер, и она молится о нем в католическом храме:

Высокие своды костела
Синей, чем небесная твердь...
Что я принесла тебе смерть!
.............................................
Прости меня, мальчик веселый,
Совенок замученный мой!
Сегодня мне из костела
Так трудно уйти домой.

«Тихо плывут года». События сердца не проходят; но если исключить отдельные вспышки любовного огня, неожиданные мгновенья молодости, принесенные солеными брызгами моря и ветра и предчувствием каких-то счастливых свиданий, то страницы сердца еще более матовы, чем прежде, и в затихшей келье духа еще слышнее мотивы отречения:

И легкие месяцы будут над нами
Как снежные звезды летать.

Легкие месяцы, и какая-то грустная облегченность души («мне даже легче стало без любви»), и легкость изнеможенного тела. «В недуге горестном ее томится плоть», у нее – «восковая, сухая рука», и можно ли представить себе более трогательные звуки, чем эти:

Так раненого журавля
Зовут другие: курлы, курлы!
Когда осенние поля
И рыхлы, и теплы...
И я, больная, слышу зов,
Шум крыльев золотых
Из плотных низких облаков
И зарослей густых:
«Пора лететь, пора лететь
Над полем и рекой.
Ведь ты уже не можешь петь
И слезы со щеки стереть
Ослабнувшей рукой»?..

Сменяются в ней очарования любви с ее разочарованиями, еще отдаешь кому-то и «стихов своих белую стаю, и очей своих синих пожар», но сильнее всего – «богомольная печаль» и чувство отрешенности, как будто уже переступила она земной порог, как будто она – «уже привыкшая к высоким, чистым звонам, уже судимая не по земным законам», как будто происходит уже с нею «посмертное блуждание души».

И может быть, с этими настроениями отреченности и отрешенности связано то, что в личную жизнь поэтессы, как и в личную жизнь каждого из нас, вошла общая печаль, проникла великая русская скорбь. У Анны Ахматовой личное не погибло, но осложнился общественностью ее внутренний мир, и под воздействием событий в проникновенные слова претворились всегда свойственные ей предрасположения патриотизма, органическое чувство родины. Когда траурная тень войны покрыла родную землю, Ахматова, закрыв лицо, умоляла Бога до первой битвы умертвить ее; из памяти ее, «как груз отныне лишний, исчезли тени песен и страстей, – ей, опустевшей, приказал Всевышний стать страшной книгой грозовых вестей». И такою молитвой молится она, ощутившая в себе печаль царя Давида:

Дай мне горькие годы недуга,
Задыханья, бессонницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар.
Так молюсь за Твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча чад темной Россией
Стала облаком в славе лучей.

Ей нужно, чтобы Богородицын плат, Богородицын плащ спасительным покровом разостлался над ее несчастной страной. И немало близких ей ушли на войну, ушли – и не вернулись.

Вестей от него не получишь больше,
Не услышишь ты про него.
В объятой пожарами скорбной Польше
Не найдешь могилы его.

И про одного из них, них самоотверженных сыновей России, мы читаем:

О нет, я не тебя любила,
Палима сладостным огнем,
Так объясни, какая сила
В печальном имени твоем.
Передо мною на колени
Ты стал, как будто ждал венца,
И смертные коснулись тени
Спокойно юного лица.
И ты ушел не за победой,
За смертью. Ночи глубоки.
О ангел мой, не знай, не ведай
Моей теперешней тоски.
Но если белым солнцем рая
В лесу осветится тропа,
Но если птица полевая
Взлетит с колючего снопа, –
Я знаю: это ты, убитый,
Мне хочешь рассказать о том,
И снова вижу холм изрытый
Над окровавленным Днестром.
Забуду дни любви и славы,
Забуду молодость мою,
Душа темна, пути лукавы,
Но образ твой, твой подвиг правый
До часа смерти сохраню.

Образ русского воина бледнеет только перед образом России, зримо или незримо, но всегда сопровождающим Анну Ахматову. И когда наступил бесславный конец войны и то бесславное, что началось за ним, из вдохновенных уст поэтессы изникли торжественные стихи :

Когда в тоске самоубийства
Народ гостей немецких ждал
И дух суровый византийства
От русской церкви отлетал, –
Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.

О, нет! Ничем и никогда не осквернился дух нашей прекрасной поэтессы. Чистой вынесла и спасла она свою душу из былой праздности Петербурга и Павловска холмистого, изо всяких соблазнов жеманства и неврастеничности, и не покинула ее великая и светлая простота, материнский дар ее простой России.

Как одно из проявлений этой святой простоты, всегда живет в Ахматовой, сердце свое отдавшей пыткам и чарам «великой земной любви» (хотя и не единственной), – живет в ней негромкий, но все же внятный мотив материнства. Не осуществилось оно до конца, не с полным достоинством несла она его «светлую пытку», потому что материнство – это осень женского века, или, по крайней мере, его серьезное лето, а той, о ком говорит наша поэтесса, полюбилась «длинная весна», полюбились многие любви. – но тоскою и покаянием искупила она этот грех незаконной весеннести... Впрочем, лучше услышим об этом ее собственные слова:

«Где, высокая, твой цыганенок,
Тот, что плакал под черным платком,
Где твой маленький первый ребенок,
Что ты знаешь, что помнишь о нем?..»
«Доля матери – светлая пытка,
Я достойна ее не была.
В белый рай растворилась калитка,
Магдалина сыночка взяла.
Каждый день мой – веселый, хороший.
Заблудилась я в длинной весне,
Только руки тоскуют по ноше,
Только плач его слышу во сне.
Станет сердце тревожным и томным,
И не помню тогда ничего,
Все брожу я по комнатам темным,
Все ищу колыбельку его».

Сиротеет не только ребенок без матери, но и мать без ребенка. Ее опустевшие, праздные руки тоскуют по ноше. Но еще тяжелее тоска другой матери той, чье скорбное лицо на фоне русского ужаса показала нам чуткая душою Анна Ахматова:

Для того ль тебя носила
Я когда-то на руках?
Для того ль сияла сила
В голубых твоих глазах?..
Вырос стройный и высокий,
Песни пел, мадеру пил,
К Анатолии далекой
Миноносец свой водил.
На Малаховом кургане
Офицера расстреляли .
Без недели двадцать лет
Он глядел на Божий свет.

Здесь позвольте окончить цитаты из Анны Ахматовой, хотя и трудно остановиться, когда черпаешь из этого милого и светлого родника. Трудно остановиться, и потому все-таки – еще одно, последнее сказание, еще одно стихотворение – из «Подорожника»:

Я спросила у кукушки,
Сколько лет я проживу...
Сосен дрогнули верхушки,
Желтый луч упал в траву,
Но ни звука в чаще свежей.
Я иду домой,
И прохладный ветер нежит
Лоб горячий мой.

Было бы очень счастливо для русской поэзии, если бы кукушка ошиблась. Ибо нужна духовной России Анна Ахматова, последний цветок благородной русской культуры, хранительница поэтического благочестия, такое олицетворение прошлого, которое способно утешить в настоящем и подать надежду на будущее.

По материалам работ Ю. И. Айхенвальда.