Кто признает людей к лику святых. Лики святости в православной церкви

В данной статье вы узнаете, почему святой император Николай II не является мучеником и искупителем, насколько безумны юродивые ради Христа, а также каких святых в церковном календаре больше всего.

В зависимости от вида понесённого при жизни подвига ради Христа, святых принято подразделять по ликам святости. Сегодня мы с вами рассмотрим, какие чины (или лики) святых существуют в Православной Церкви и чем они отличаются друг от друга.

Мученики

Девнегреческое слово «μάρτῠρος» на русский язык переводится не как «мученик», а как «свидетель». Дело в том, что мученики свидетельствовали о своей вере в Господа Иисуса Христа своими мучениями и смертью. И в исходном значении акцент делается не на вид подвига (мучения), а на его смысл (свидетельство о вере даже под угрозой смерти).

Мученики — это один из самых древних ликов святости, самый многочисленный лик христианских святых и, одновременно, самый подкреплённый документальными свидетельствами.

В первые три века, пока христианство в Римской империи считалось сектой ветхозаветной религии евреев, а затем просто опасным антигосударственным учением, открытое исповедание себя христианином или донос от недоброжелателей практически всегда означали судебное разбирательство с принятыми тогда методами дознания — пытками и казнью, как итогом признания вины подсудимого.

Весь ход судебного процесса, вопросы судьи, ответы обвиняемого, свидетельские показания и апологии в защиту привлечённого к суду аккуратно заносились в протокол. Поэтому многие жития мучеников имеют документальную основу, которой менее всего коснулись дополнения легендами и преданиями.

При этом уже с первых веков христианства мучениками считались только члены Христианской Церкви, не раскольники и не сектанты, и только такие, которые претерпели все мучения до кончины, не произнося отречения и не принося жертв языческим богам.

Тела мучеников обычно теми или иными путями забирались христианами для погребения в катакомбах или мартириумах — специальных часовнях, сооружаемых над гробом. Довольно быстро в Церкви сформировалась традиция совершать богослужения перед гробами и на гробах мучеников, которые стали прообразом современных престолов в храмах. На современном престоле литургия всегда совершается на антиминсе — специальном плате, в один из краёв которого вшита капсула с частицей мощей одного из святых.

Мучениками становились разные люди — обычные миряне, священнослужители, знать и монахи. Поэтому применительно к некоторым святым из лика мучеников можно встретить такие титулования, как «преподобномученик» — мученик из монашествующих, «священномученик» — мученик из священнослужителей или «великомученик» — мученик из числа королевских особ или знати. Сейчас можно встретить ещё наименование «новомученик», которое относят к подвигу христиан пострадавших за веру в СССР в XX столетии.

В Русской Православной Церкви «великомучениками» именуют святых, принявших особо тяжкие, часто многодневные мучения за Христа. Но в первые века христианства, эта традиция сохранилась в других Поместных Церквях, великомучениками именовали именно пострадавших за веру лиц знатного происхождения.

Исповедники

Ещё один лик святости, подвиг которых по смыслу ничем не отличается от подвига мучеников, составляют исповедники веры. Исповедники это люди открыто исповедовавшие свою веру, претерпевшие за это мучения и истязания, не произнесшие отречения, но оставшиеся в живых по тем или иным не зависящим от них причинам.

Изначально подвиг исповедников понимался несколько меньшим по значению, чем подвиг мучеников, но уже святитель Киприан Карфагенский в середине III века предложил почитать исповедников наравне с мучениками, отмечая однако, что исповедником может считаться не каждый претерпевший мучения и не отрекшийся христианин, который остался жив, но лишь тот, кто всю оставшуюся жизнь провёл праведно и остался верен Господу.

По понятным причинам, численно исповедники значительно уступают мученикам, чего нельзя сказать о следующем чине святых — преподобных.

Преподобные

Преподобные — второй по численности после мучников, а возможно даже и равный ему количественно чин святых. В церковном календаре почти нет дней, на которые не приходилась бы память хотя бы одного из преподобных.

В этом чине святости почитают представителей монашества, которое появляется примерно во II веке, а уже к III-IV векам приобретает в Церкви характер массового движения. Ещё несколько позже монахи начинают принимать священный сан и занимать архиерейские кафедры.

Термином «преподобные» называют святых из числа монашествующих, которые через молитвенный и физический труд стяжали Духа Святого и стали подобными Богу.

Наличие в святцах огромного сонма монашествующих святых, безусловно, связано с их высочайшим духовным, культурным и нравственным авторитетом среди верующих. Многие преподобные отцы были известны удивительными аскетическими подвигами вроде тысячедневного стояния на камне, жизни в клетке или на столпе, ношением вериг и т.п. Также многие монахи стали основателями огромных монастырей и помогли пережить подъём внутренней жизни своим современникам в масштабе целых государств (Антоний Великий, Савва Освященный, Савва Сербский, Антоний и Феодосий Печерские и другие).

Многие преподобные отцы прославились созданными ими произведениями духовной литературы, активным участием в жизни окружающих их людей не только в плане молитвы, но также и лечения, чудотворений, социальной помощи, раздачи милостыни.

Самыми почитаемыми в России считаются двое преподобных отцов: Сергий Радонежский и Серафим Саровский, каждому из которых посвящено по нескольку сотен храмов.

Апостолы

Апостолы («посланники») — это самый важный лик святых, среди которых почитаются прямые ученики Спасителя из числа двенадцати (Пётр, Андрей Первозванный, Иаков Зеведеев, Иоанн Зеведеев (Богослов), Фома, Матфей, Нафанаил (Варфоломей), Симон Кананит (Зилот), Иаков Алфеев, Иуда Алфеев (Фаддей), Филипп и Матфий, избранный на место Иуды Искариота), а также апостол Павел, отдельно избранный Господом.

Также в лике апостолов почитаются и сподвижники в проповеди прямых учеников Спасителя, жившие в I веке и условно называемые «апостолами от семидесяти» (на самом деле их насчитывается больше и далеко не все из них лично видели Спасителя хотя бы единожды).

Подвиг апостолов, в отличие от подвига святителей, о котором будет сказано далее, заключался не в хранении Церкви на местах, а в проповеди Евангелия по всему миру, то есть был неразрывно связан с путешествиями и миссионерством.

Большинство апостолов рано или поздно заканчивали свой путь мученической кончиной. Из числа двенадцати учеников Христа только апостол Иоанн Богослов умер своей смертью.

Среди апостолов были не только мужчины, но и женщины, например Прискилла, проповедовавшая вместе с мужем Акилой. Строго говоря, Мария Магдалина, которую обычно именуют «равноапостольной», по сути является женщиной-апостолом, так как во многих местах проповедовала христианство, а также лично знала Господа и была слушательницей многих Его поучений.

Некоторую путаницу в титуловании тех или иных святых в Церкви можно встретить довольно часто. Например, один из апостолов от семидесяти, Аггей, носил прозвище «Пророк» за соответствующие благодатные дары, но в лике пророков не почитается.

Святители

Святителями называют прославленных праведников из числа церковных иерархов — епископов, которые были достойными пастырями, а также проявили личную праведность.

Греческое слово «епископ» переводится на русский язык, как «надзиратель». Апостолы, после проповеди в том или ином городе, ставили одного из своих учеников — самого благочестивого и лучше всего усвоившего христианское учение — надзирать за жизнью местной общины. Когда апостолы покидали основанную Церковь и шли с проповедью дальше, на епископа ложилась обязанность душепопечения над обращёнными.

Имена святителей заносились в диптихи и регулярно поминались во время богослужения. Поместные Церкви обменивались подобными диптихами и поминали святых друг друга.

Святителям Церковь обязана многими своими традициями. Например, пасхальные послания придумал святитель Афанасий Великий, крестные ходы — святитель Иоанн Златоуст, а центры социальной помощи — святитель Василий Великий.

Равноапостольные

Равноапостольными называют ту группу святых, которые исполняли апостольское служение преимущественно после первого века по Рождестве Христовом. Они не были прямыми учениками Господа и не слушали его поучений лично, но подобно апостолам обратили ко Христу целые страны и народы.

Равноапостольных, как и апостолов, не очень много. В этом лике святых чтят память Аверкия Иерапольского, Марию Магдалину, Апфию Колосскую, Фёклу Иконийскую, Константина Великого и его мать Елену, княгиню Ольгу и князя Владимира, братьев Кирилла и Мефодия, Патрика Ирландского, Николая Японского (Касаткина), Савву Сербского, Нину Грузинскую, царя Бориса Болгарского, Косму Этолийского и Иннокентия Московского (Вениаминова).

Пророки

Лик святых пророков — самый древний из всех, так как почти все святые пророки жили ещё до Рождества Христова. Пророки проповедовали покаяние среди еврейского народа, предсказывали пришествие Мессии — Христа и возвещали еврея волю Божию.

Всего в чине пророков Церковь чтит восемнадцать святых, выделяя двенадцать малых пророков и четверых великих — Исаию, Иезекииля, Иеремию и Даниила.

Несколько особняком среди пророков стоят пророк Моисей, выведший еврейский народ из египетского плена в Святую землю и пророк, Предтеча и Креститель Господень Иоанн, единственный святой пророческого чина, который жил уже в новозаветные времена и лично знал Господа Иисуса Христа.

Большинство пророков прославились совершением удивительных чудес, предсказанием будущего и открытым обличением грехов некоторых еврейских и азиатских государей. Некоторые пророки оставили после себя целые книги, а о некоторых мы знаем только из рассказов исторических книг Ветхого Завета.

Страстотерпцы

Страстотерпцы — это «самый русский» лик святых. В нём Церковью почитаются преимущественно знатные праведники, пострадавшие не за веру, а в результате разгула человеческих страстей — заговора, гражданской войны и проявившие при этом личное самопожертвование и беззлобие.

Некоторые христиане ошибочно называют мучениками семью последнего русского императора Николая II, приписывая ему роль некоего «искупления» русского народа. На самом деле Искупитель у русского народа, да и у всех христиан вообще может быть только один — сам Господь, Богочеловек, с которым не может сравниться ни один даже самый великий святой. Некорректно и именование царственных страстотерпцев мучениками, поскольку убиты они были отнюдь не из-за православного вероисповедания, а как потенциальное живое «знамя» для белого движения.

При этом Церковь не подвергает сомнению святость императора Николая II и его семьи, почитая их в лике страстотерпцев вместе с князьями Борисом и Глебом, Дулой Египетским (которого также относят и к лику преподобных), царевичем Димитрием Угличским, и князем Михаилом Тверским (которого также относят и к лику благоверных).

Благоверные

Чин благоверных святых — ещё один чин «для знати». К благоверным Церковь причисляет правителей, которые много сделали для укрепления веры и нравственности, развития Церкви и просвещения в подвластных им землях.

Этот лик святости возник в Константинопольской Церкви в период Вселенских соборов и применялся при канонизации византийских императоров и их жён, а затем стал использоваться и в других Православных Церквях.

В числе русских благоверных князей почитают: Александра Невского, Ярослава Мудрого, Андрея Боголюбского, Дмитрия Донского, Иоанна Калиту, Даниила Московского, Игоря Черниговского, Олега Брянского и других.

Бессребренники

Так именуют святых, отказавшихся от богатства и бесплатно помогавших другим людям ради Христа. Почти все святые этого лика имели отношение к врачебному искусству и, с помощью молитвы, чудотворений, снадобий и медицинских умений помогали людям обрести утерянное здоровье.

Сам Христос творил свои чудеса и исцелял людей бесплатно, ради милости к страждущим и то же заповедовал своим ученикам: «больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте» (Мф. 10:8). Бессребренники буквально следовали этому завету Спасителя.

В лике бессребренников почитают Косму и Дамиана, целителя Пантелеимона, Ермолая, Кира и Иоанна, Самсона Странноприимца, врача Диомида Никейского, Трифона, Фотия и Аникиту, Фалалея Киликийского, Прохора Лебедника, Агапита Печерского и других.

Иногда тех или иных святых также называют чудотворцами, но это не особый лик святости. Многие святые обильно творили чудеса как при жизни, так и после кончины и эпитет «чудотворец» можно встретить, как применительно к святителям, так и к мученикам, бессребренникам, преподобным и святым иных чинов святости.

Праведные

В первые три века существования христианства мученичество приняли сотни тысяч христиан. Впоследствии в истории Церкви мы также встретим немало неспокойных периодов, когда появлялись новые мученики. Монашество также было весьма широко распространено, фактически узурпировало к VII веку высшие посты в церковном управлении, основало тысячи обителей и имело огромный духовный и нравственный авторитет как в самой Церкви, так и в обществе в целом.

Это не плохо, но именно поэтому фокус внимания Церкви чаще всего был направлен на жизнь мучеников и преподобных, которых мы знаем множество, и редко замечал тихие подвиги других святых — врачей, многодетных пар, благотворителей, воинов, которых мы знаем относительно немного. Иначе говоря, Церковь почитает буквально единицы праведных из числа мирян, но совершенно точно таких святых среди христиан было очень много. Просто их жизнь и подвиги остались скрыты от нас до дня Страшного Суда.

Среди праведных наиболее известны такие святые, как: Авраам и Сара, Исаак и Ревекка, Иаков и Рахиль, царь Давид, Иоаким и Анна, Иов, Симеон Богоприимец, Симеон Верхотурский, Иоанн Кронштадтский, Алексий Мечев, Иоанн Русский, Пётр и Феврония Муромские, Матрона Московская, Феодор Ушаков и другие.

Праведники нечасто изнуряли себя какими-то особыми подвигами, зато всю свою жизнь старались следовать воле Божией, ради Господа помогать окружающим, часто посещать богослужения и молиться дома и следовать духу, а не букве Священного Писания. Многие праведные тайно благотворили нуждающимся и совершали чудеса.

Юродивые ради Христа (Блаженные)

Славянское слово «юродивый» переводится на современный русский язык, как «дурак, безумный». Юродивые ради Христа безумными не были — они только напускали на себя вид сумасшедших, чтобы через презрительное отношение со стороны окружающих избавиться от гордости и обязанности следовать всем установлениям общества (зачастую далёким от христианства).

Юродивые ради Христа, как правило, начинали свой подвиг с того, что раздавали нуждающимся почти всё своё имущество и начинали скитаться и жить подаянием. Эти святые много молились, открыто обличали людские пороки, предсказывали будущее, помогали нуждающимся и, иногда, исцеляли страждущих от болезней.

Всех юродивых ради Христа также именуют «блаженными» и здесь может возникнуть путаница. Есть и другие святые, которых в церковной традиции устойчиво именуют «блаженными», но которые не относятся к этому лику святых — Августин Иппонский (святитель), Иероним Стридонский (преподобный) и Матрона Московская (праведная).

Также не стоит путать православных блаженных — юродивых и католический чин «блаженных» обозначающий первую ступень канонизации, как бы «почитаемых христиан».

Предшественниками блаженных — юродивых можно считать некоторых праведников и пророков Ветхого Завета — Иова, Иезекииля, Осию и других, которые известны своими странными поступками, обличавшими общественное беззаконие.

Среди православных блаженных наиболее почитаются: Ксения Петербургская, Василий Московский, Андрей Юродивый, Прокопий Устюжский.

Резюмируя, можно сказать, что в Православной Церкви выделяют в основном двенадцать ликов святых, которые подразделяются как по виду своего посвящённого Богу подвига, так и по своему положению в обществе или церковной иерархии. При этом некоторых святых, подвиги которых особенно многогранны, иногда относят сразу к двум и более чинам святости. Вероятно, некоторым из наших читателей данная статья поможет чуточку лучше ориентироваться в жизни Церкви и понимать кого и за что они молитвенно почитают, что будет весьма отрадно для автора.

Андрей Сегеда

Вконтакте

Прославление святых - одно из важнейших проявлений Церкви как богочеловеческого организма, когда свидетельство Бога о человеке, угодившем Ему, становится настолько очевидным и безусловным для принятия членами Церкви земной, что это запечатлевается в актах о канонизации. Таким образом вновь и вновь подчеркивается гармония божественной и человеческой воль и утверждается единство Церкви земной и небесной в их устремлении к Богу. «Церковь, прославляя святых, прославляет действия Божии в мире: веру, дающую возможность устоять перед любыми испытаниями, чистоту, недостижимую для падшего человека, рассуждение, непостижимое для тленного разума, но о котором можно сказать, что этот человек имеет ум Христов, как о том писал святой апостол Павел (см.: 1 Кор. 2: 16)» . Канонизация святого - это не только свидетельство о спасении человека, но в большей степени свидетельство о тех нормах и идеалах, которыми живет Церковь и которые человек сумел в той или иной степени осуществить на своем жизненном пути. Актом признания святости человека Церковь не просто заявляет о еще одном предстателе за нас перед Богом, но и призывает нас следовать тем жизненным идеалам и принципам, которыми жил новоявленный святой.

11 апреля 1989 года была образована Синодальная комиссия по канонизации святых Русской Православной Церкви под председательством митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, в задачи которой входило не только восстановление в церковной жизни прерванной традиции прославления святых, но и разрешение целого комплекса научных и исторических проблем, связанных с процессом канонизации. «Одной из важнейших среди этих проблем являлась проблема почти полного отсутствия в сознании значительного большинства современных русских православных христиан достоверных исторических сведений о жизни и подвигах российских новомучеников XX века» . С 15 по 17 февраля 2009 года в рамках XVII Международных Рождественских образовательных чтений «Наука, образование, культура: духовно-нравственные основы и пути развития», прошедших в Москве, в зале Церковных Соборов храма Христа Спасителя под председательством митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия состоялась конференция «Прославление и почитание святых», на которой был в частности рассмотрен круг вопросов, связанных с проблемами современной канонизации. На конференции с докладами выступили члены Синодальной комиссии по канонизации святых, известные историки Церкви и богословы.

Протоиерей Владислав Цыпин в своем докладе «Богословско-канонические основания прославления святых» рассмотрел условия и этапы формирования прославления святых, начиная с древней Церкви. На основании исследований историка Е. Голубинского и профессора церковного права Е. Темниковского следует сделать вывод, что в древней Церкви прославление святых зачастую не было связано с каким-либо формальным актом, а было обусловлено либо степенью служения святого в Церкви, либо характером подвига, какому соответствовала мученическая кончина. Голубинский разделял древних святых на три разряда. Во-первых, это ветхозаветные патриархи, пророки и новозаветные апостолы. Их Церковь изначала почитала святыми. То же можно сказать и о втором разряде, к которому он относил мучеников, считавшихся святыми уже по самому факту пролития ими крови за Христа. Что касается до святых третьего разряда, то это «святые, относительно которых необходимо думать, что Церковь признавала их не по причине принадлежности их к известному классу, а потому, что лично того или другого из них считали достойным сего признания. Это святые из подвижников (аскетов)» . Святители, по мнению Голубинского, до XI века относились именно к первому разряду и причислялись к лику святых наравне с апостолами в силу принадлежности к иерархии и лишь затем стали прославляться наряду с подвижниками за личные достоинства. «В доказательство того, что древние архиереи причислялись к лику святых уже по самому своему положению, если, конечно, они не отпадали в ереси или не были лицами с заведомо сомнительной репутацией, Голубинский приводит такие сведения. Из 74 епископов, занимавших Константинопольскую кафедру с 315 по 1025 год, не были прославлены только восемнадцать еретиков и семь православных, причем только о трех из них достоверно известно, что они не были канонизированы, другие четыре иерарха, возможно, и почитались некоторое время. А если взять списки Константинопольских епископов с 315 по 846 год, то из 58 иерархов прославлено 30, 18 епископов были еретиками, и только двое - Акакий и Флавита - не прославлены, хотя и не были явными еретиками, но православие их под подозрением, так как они пытались примирить диафизитов с монофизитами на основании энотикона Зенона. Патриарх Акакий к тому же умер под анафемой папы. Но с XI века Константинопольские патриархи причисляются к лику святых уже только в связи с их личными достоинствами» . Что же касается подвижников благочестия, то есть святых третьего разряда по классификации Голубинского, то главным основанием к их канонизации был дар чудотворения, явившийся в святом во время земной жизни или по смерти: «Читая жития древних подвижников, причисленных к лику святых, мы почти не находим между ними таких, которые бы не обладали даром чудотворений еще при жизни; а эта общая принадлежность дара чудотворений подвижникам, признанным Церковью за святых, и дает полное основание предполагать, что сей именно дар и был причиной их причтения к лику святых» . Несколько иной точки зрения относительно оснований к прославлению святого придерживался профессор Темниковский: «Слава святой жизни того или другого подвижника не умирала вместе с ним; благочестивый подвижник… становился предметом народного чествования сначала, быть может, в сравнительно незначительном районе, который с течением времени мог расширяться. Таким образом являлся культ святого. К нему постепенно присоединялись и церковные власти, прежде всего местные, затем иногда и центральные, соответственно с тем, как широко распространялся культ святого. Присоединение церковных властей к народному культу, дававшее последнему официальное значение, не было каким-либо формальным актом, а совершалось постепенно… Вера в чудеса подвижников, конечно, входила в качестве составной части в религиозный культ святых… но она не составляла здесь исходного момента и тем менее единственного основания почитания святых, исходным моментом и основанием его, хотя, быть может, не единственным, было убеждение в святости жизни подвижников» .

В Русской Церкви и народное почитание святого, и факты чудотворений, тщательно собиравшиеся, служили основаниями к последующей канонизации. Порядок канонизации складывался из записывания чудес, последующего донесения о них начальству, последующего дознания о достоверности чудес особой комиссией и самой канонизации. Но этот порядок соблюдался не всегда. «Известны случаи, когда чудеса без всякого предварительного обыска, вслед за их оглашением, сопровождались колокольным звоном и церковным торжеством» .

Особое внимание в своем докладе протоиерей Владислав Цыпин уделил такому феномену, как разногласия и даже евхаристическое разделение между святыми конкретной эпохи. Не раз в истории Церкви бывали такие ситуации, что по разные стороны внутрицерковных волнений оказывались будущие великие святые Церкви. И этим явлением не стоит смущаться и поспешно обвинять Церковь в непоследовательности. Дело в том, что акт прославления святого вовсе не означает его абсолютной безгрешности и безупречности всех его поступков. Святые также ошибались, согрешали. Но их отличие от нас состоит как раз в том, что, согрешив, они очень скоро приходили к осознанию тяжести греха и покаянием очищали свое сердце, как мы об этом можем судить по дневниковым записям отца Иоанна Кронштадтского. Также и писаниям святых не следует приписывать непогрешимости. «Даже когда мы имеем дело с творениями отцов Церкви, необходимо давать себе отчет в том, что истиной признаются Церковью не все вообще мысли, содержащиеся в них, но только те положения, в которых обнаруживается consensus patrum - согласие отцов, выражающее само Священное Предание Церкви» . Человеческим фактором обусловлены и те несогласия, которые существовали между святыми. Эти несогласия не затрагивали самих догматов веры, касались второстепенных вопросов. Иногда, впрочем, они были вызваны не разностью в понимании истин веры, а недостатком на тот момент терминологической базы. «Так, в эпоху между I и II Вселенскими Соборами Церковь, получившая мир от внешних гонений, переживала тяжелый внутренний кризис. Защитникам православного Никейского тринитарного догмата противостояли носители разных версий арианских и полуарианских еретических учений. Но ситуация осложнена была еще и тем, что не было полного единства и даже евхаристического общения между всеми православными. На одной стороне были святитель Афанасий Великий, его приверженцы в Александрийской Церкви и Западная Церковь, возглавляемая в 370-е годы папой Дамасом, а на другой - так называемые новоникейцы: святитель Василий Великий, другие отцы-каппадокийцы, святители Кирилл Иерусалимский, Мелетий Антиохийский. Часть православных на Западе и в Египте подозревала их в “полуарианстве”. Противостояние между православными группировками особенно остро и болезненно проявилось в Антиохийской Церкви, где было тогда два епископа, занимавших эту высокую кафедру, которые, естественно, друг друга не признавали и не имели общения между собой: святитель Мелетий, находившийся в общении со святителем Василием Великим и другими новоникейцами, и Павлин, который имел общение со святителем Афанасием, папой Дамасом и всею Западной Церковью… И вот Церковь почитает как святых и Афанасия Великого, и Мелетия Антиохийского, между которыми канонический разрыв оставался до самой кончины святителя Афанасия Великого непреодоленным» . Конечно, никакими «полуарианами» ни святитель Василий, ни святитель Кирилл, ни святитель Мелетий не были. Просто на тот момент еще не был уяснен вопрос о различии между «сущностью» и «ипостасью», и это послужило весьма зыбкой почвой для возникновения канонического разделения. Как мы знаем, окончательная терминологическая ясность наступила уже в V веке, много позже смерти этих святителей.

В чем-то схожая ситуация, по мнению протоиерея Владислава Цыпина, сложилась в нашей стране в 1920-1930-е годы. Тогда гонения на Церковь послужили почвой для нестроений внутри нее. Эти нестроения очень скоро привели к многочисленным расколам. Но наряду с отколовшимися от Церкви «живоцерковниками», заслуживавшими безусловного осуждения как поправшие канонические устои Церкви, в расколе находились и так называемые «непоминающие», несогласные с позицией митрополита Сергия (Страгородского) и отказавшиеся поминать его за богослужением. Этот раскол был вызван не личными заблуждениями или амбициями отколовшихся, а, скорее, разным видением адекватного реагирования на бедственную ситуацию в стране. Так как пострадавшие и расстрелянные были с той и с другой стороны, то необходимо было дать оценку разделениям, исходя из их причины, и решить вопрос о возможности причисления к лику святых тех убиенных, которые были сторонниками какой-либо позиции.

«Давая оценку разделениям, возникшим в нашей Церкви в 1920-е годы, нельзя было ставить в один ряд обновленческий раскол, с одной стороны, и “правую оппозицию” - с другой. Обновленчество приобрело характер откровенного раскола в 1922 году, когда, захватив канцелярию Патриархии во время пребывания Предстоятеля Русской Церкви под арестом, группа священников, никем не уполномоченная, объявила о создании Высшего церковного управления (ВЦУ), включив в его состав только двух епископов по своему выбору, один из которых был под запрещением, тем самым оно нанесло предательский удар по Церкви. В дисциплинарной практике обновленцами был попран канонический порядок церковных установлений (многоженство священнослужителей, так называемый “белый” епископат). Все это не только в работах историков, но и на уровне авторитетных постановлений церковной власти получило однозначную оценку как квалифицированный раскол… В конце 1930-х годов жертвами репрессий были и отдельные обновленческие деятели, но ведь в те годы погибли многие из тех, кто вообще никакого отношения к Православной Церкви не имел, погибали и сами недавние носители и даже вожди атеистической власти. Поэтому сделан был вывод о том, что ставить вопрос о возможной канонизации таковых лиц необоснованно. Аналогичный вывод сделан был и относительно других расколов - григорьевского и самосвятского. Но в своей дисциплинарной практике священноначалие иначе, чем к обновленцам, относилось к присоединяемым из непоминающих: они принимались по покаянии в сущем сане. В действиях “правых” оппозиционеров, часто называемых “непоминающими”, нельзя обнаружить явно злонамеренных, исключительно личных, предательских мотивов. Как правило, их действия обусловлены были по-своему понимаемой заботой о благе Церкви. Как хорошо известно, “правые” группировки состояли из тех епископов и их приверженцев среди священнослужителей и мирян, кто, не соглашаясь с церковно-политической линией назначенного святым митрополитом Петром заместителя Патриаршего местоблюстителя митрополита (потом Патриарха) Сергия, прекращал возношение имени заместителя за богослужением и таким образом порывал каноническое общение с ним. После кончины митрополита Петра “непоминающие” не признали главой Церкви, местоблюстителем Патриаршего престола, митрополита Сергия, не признали законности избрания его Патриархом. Но когда Святейшим Патриархом избран был Алексий I, большинство из оставшихся в живых “правых” оппозиционеров (почти все они погибли в 1930-е годы) воссоединились со священноначалием Русской Церкви. С учетом этих соображений сделан был вывод о возможности канонизации тех архиереев, клириков и мирян, кто пал жертвой репрессий, находясь в отделении от заместителя местоблюстителя, но не переставая признавать главой Церкви заточенного Патриаршего местоблюстителя митрополита Петра и не пытаясь образовать иной, параллельный, церковный центр» .

Итак, критериями, которыми руководствуется Русская Церковь при канонизации святого, являются: безупречное исповедание православной веры, подвижническое житие, народное почитание, прижизненные и (или) посмертные чудеса и, в некоторых случаях, полное или частичное нетление мощей. Если речь идет о мученике, то к этому добавляется факт пролития крови за Христа.

Вопрос о канонизации мучеников вообще особенный для нашего времени. Половина XX века в России прошла для христиан под венцом мученичества. И огромная часть всех дел по канонизации, с которыми работала образованная в 1989 году Синодальная комиссия, была так или иначе связана с жертвами репрессий. Проблемы, с которыми пришлось столкнуться при подготовке канонизации новомучеников, осветил член Синодальной комиссии по канонизации святых игумен Дамаскин (Орловский) в своем докладе «Методология и практические особенности исследования подвига новомучеников и исповедников Российских».

Время гонений - всегда время испытаний, в горниле которых «золото» очищается и приобретает еще большую ценность, а «солома» скоро и неминуемо сгорает. В России гонения на Церковь длились целую эпоху и многих заставили сделать выбор в пользу своих настоящих, а не декларируемых жизненных ценностей. «Они вышли от нас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но они вышли, и через то открылось, что не все наши» (1 Ин. 2: 19) - пророческое слово апостола сквозь толщу веков долетает туда, где гонят христиан. Долетело оно и до нашей страны в те лютые годы и показало свою непреложную, универсальную истину. «Из убитых в ХХ веке - много пострадавших, но мало мучеников за Христа. Христианский образец на все времена остается один и тот же, и не внешние обстоятельства жизни важны, даже и такие как насильственная смерть во время гонений, а внутренняя жизнь христианина, его праведность в очевидном и ясном выражении заповедей Господних» . Многие из замученных в то время лишь формально принадлежали к числу христиан, и их христианство было ограничено лишь фактом крещения. Многие, не выдержав мучений, отрекались от Христа и давали показания против своих собратьев, хотя и это далеко не всегда спасало от расстрела. Были и многие иные обстоятельства, о которых будет сказано ниже, но так или иначе, вне сомнения остается факт, что в стране, где и священник, и ученый считались «политическими» преступниками, сам по себе расстрел крещеного человека не может приравниваться к мученической кончине за Христа. «В случае мучеников древней Церкви и новомучеников ХХ века есть существенная разница: одно дело язычник, придя ко Христу и тут же исповедуя веру Христову, мученически умирает, а другое дело христианин ХХ столетия, от младенчества живший в лоне Церкви, имевший возможность пользоваться всеми благодатными ее таинствами и прежде всего - покаяния и приобщения тела и крови Христовых, но пренебрегавший этими средствами, живший крайне нерадиво и в практических поступках своей жизни тем самым отказывающийся от Царства Небесного. Может ли таковой быть наследником жизни вечной лишь по одному факту его насильственной смерти, и не окажется ли положение такого пренебрегателя верой Христовой хуже, чем положение и не пришедшего ко Христу, ибо “кто знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много, а который не знал и сделал достойное наказания, бит будет меньше” (Лк. 12: 47-48)? Если прелюбодеи или лихоимцы, или хищники, или лжесвидетели, или пьяницы, или посягающие на чужое в силу формальной принадлежности их к церковному обществу будут убиты, будут ли они наследниками жизни вечной, а тем более образцами для христианина? Наоборот, не в самом ли факте их смерти не только не будут образцом, но соблазном, как бы при богоотступнической их жизни показывая безразличие и пренебрежение к заповедям Господним. Одно дело разбойник, познающий на кресте Христа, и другое - христиан, по жизни и душе ставший “разбойником”, но погибающий насильственной смертью» .

Когда речь заходила о расстреле действительно верующего и церковного человека, необходимо было выяснить всю совокупность обстоятельств его жизни и служения в Церкви. При тщательном исследовании архивно-следственных дел порой вскрывалось, что посаженный в тюрьму за исповедание веры и просидевший там довольно длительный срок оказывался агентом НКВД, исполнявшим функции слежения и доноса. «В советское время одной из форм борьбы государства с Церковью была вербовка под нажимом НКВД осведомителей, должных не только собирать информацию о происходящем в Церкви и передавать ее в НКВД, но и проводить внутри Церкви разрушительные мероприятия по указанию того же НКВД. Это ставит весьма сложные проблемы перед исследователями, так как НКВД старался скрыть своих сотрудников и не во всех случаях привлекал их в качестве свидетелей, чтобы не обнаружить их. По одним только материалам допросов не всегда возможно судить об истинном положении человека - исповедник он или предатель.

В октябре 1937 года в городе Козельске вместе с группой монахов закрытой к тому времени Оптиной пустыни был арестован послушник Тихон Плетнев, живший в Оптиной с 1912 года. На следствии он рассказал лишь о том, что, действительно, знал оптинских монахов и кого именно; при этом он никого не оговорил, также не оговорил и себя; против него, как и против других, как это водилось тогда, дали показания штатные свидетели, что было вполне достаточно для вынесения приговора. Всего по делу обвинялось двенадцать человек. Одиннадцать человек были приговорены к расстрелу и 5 декабря 1937 года расстреляны. Тихон Плетнев и после их расстрела продолжал сидеть в смоленской тюрьме без вынесения приговора, и только 4 января 1939 года власти приняли постановление о его освобождении за отсутствием “материалов о привлечении его к судебной ответственности”, а также учитывая “его болезненное состояние (паралич левой половины тела)”. Если исходить из общих знаний об истории того времени, что после расстрела наркома НКВД Ежова на его место пришел Берия и начался пересмотр некоторых дел, мы могли бы сделать вывод, что послушнику Тихону повезло, он дождался времени некоторого восстановления справедливости и был освобожден. И лишь изучив тысячи дел, можно сказать с уверенностью, что так не бывало никогда, и он был всего лишь секретным сотрудником НКВД, который и поручил ему не только давать сведения о монахах еще до их ареста, но и быть с ними в камере, в некотором роде сопроводить их в последний путь, и в то же время фактом своего ареста и безупречными показаниями на следствии отвести от себя всякие подозрения в предательстве» .

Принадлежность пострадавшего к социальной категории священнослужителей также не является сама по себе достаточным основанием для прославления его в лике мучеников. История нашей Церкви XIX - начала XX веков свидетельствует о том, что вступление в число клириков в значительной степени было обусловлено социальным происхождением, а не внутренней потребностью служить Богу в чине священника. Обучаясь в семинарии, молодой человек прекрасно понимал, что, став священником, он наверняка получит приход либо по наследству от отца, либо от невесты, отец которой также служил священником. Было даже такое понятие как «жениться на приходе», то есть выбрать себе невесту с хорошим приходом от родителя-священника. Во всяком случае, молодой человек понимал, что, выбрав священнический путь, он будет избавлен от необходимости добывать себе хлеб насущный тяжелым физическим трудом, как это происходило с большей частью населения, каковым было крестьянство. Многие воспитанники духовных школ, не имея призвания к священству, шли в светские учебные заведения и получали светские профессии, многие после семинарии вообще уходили из Церкви. «Не все ищущие материального, однако, уходили из церковной организации, которая в любом случае давала некоторые преимущества, но почти все из таковых достаточно легко вступали с первых же лет и даже месяцев советской власти в негласное сотрудничество с ней, послужив основой для формирования обновленческих и григорианских организаций, едва ли не полностью захвативших иные епархии. Причем эти люди оставались при любой власти при одних и тех же приоритетах и ценностях - служение не Христу и Христовой Церкви, а устроение своего материального благополучия. Именно по этой причине невозможно бывает оценить человека как ревностного христианина лишь по причине его социальной принадлежности к духовному сословию. Поэтому и требуется скрупулезное изучение жизни мученика, который от младенчества все получил - но возможно и все растерял» . В качестве примера игумен Дамаскин приводит расстрел большевиками епископа Леонтия (Вимпфена), который «произвел множество беспорядочных действий в епархиях, где служил, а также и в Астраханской: им, в угоду безбожной светской власти, был сделан ряд публичных заявлений против правящего архиерея. Архиепископ Ярославский Павел (Борисоглебский), будучи арестован в 1929 году с группой духовенства, согласился быть осведомителем и был освобожден, что, однако, не помешало НКВД расстрелять его в 1938 году. Если бы только одна насильственная смерть могла освятить человека, поставить его образцом святого мученичества, то можно было бы только на основании факта насильственной смерти включить имена епископа Леонтия и архиепископа Павла в Собор новомучеников и исповедников Российских, но от насильственной смерти в эту эпоху погибали и жившие праведно, и проводившие беззаконную жизнь, и трудившиеся для Церкви, и воевавшие с ней, и бывшие орудием ее расстройства и причиной смущения народа Божия. И потому один факт насильственной смерти не имеет для принятия решения определяющего значения, но важно, какую жизнь - христианскую или антихристианскую - проводил человек» .

В процессе исследования каждого дела большое значение играли все обстоятельства кончины. Часто бывало так, что перед самой кончиной в концлагере власти начинали новое дело, и человек, проявив малодушие, отрекался от Христа или проявлял такой степени уныние и малодушие, которые вполне сопоставимы с отречением, как, например, «мужественно державшаяся в тюрьме во время следствия Татьяна Стогова, помощница епископа Игнатия (Садковского), впоследствии выразившая даже сожаление о своей связи с Церковью; псаломщик Владимир Беневоленский, написавший из заключения в прошении о помиловании, что служение его в храме псаломщиком было ошибкой, или староста Михаил Глухов, чьи письма из заключения пронизаны в такой степени унынием, которое уже показывает непонимание им, что такое страдание за Христа» .

Существуют и другие трудности при определении действительной ценности исповеднического подвига того или иного епископа, священника или мирянина. Приведу вывод игумена Дамаскина, свидетельствующий о том, что и поныне, как это ни прискорбно, государственные органы предпринимают некоторые действия, осложняющие работу исследователей с материалами для возможной канонизации. «Насущным изучение подобного рода дел в настоящее время является еще и потому, что если в 1990-е годы в архивно-следственных делах еще встречалась часть документов о деятельности секретных сотрудников, то в 2000-е годы такие документы стали изыматься до попадания архивных материалов в руки исследователей, и таким образом ценность архивно-следственных дел с точки зрения полноты исследования мученического и исповеднического подвига на предмет включения имен в Собор новомучеников и исповедников Российских сводится ныне почти к нулю, так как остающийся нераскрытым вопрос о сотрудничестве с безбожными властями, а также и о выступлении лжесвидетелями по делам других лиц оставляет неизученными существеннейшие стороны внутренней жизни предполагаемого исповедника» .

С проблемами, с которыми столкнулась Синодальная комиссия при изучении вопроса и сборе материалов для канонизации царской семьи, участников конференции познакомил член Синодальной комиссии протоиерей Георгий Митрофанов. В 1990-е годы, а именно тогда началась работа с архивными материалами, касающимися Романовых, как в светском, так и в церковном обществе сложилась весьма неадекватная оценка значения царской семьи для России. С одной стороны, были школьные учебники по истории страны, в которых образ «Николая Кровавого» был своего рода пропагандистским инструментом, подчеркивавшим «великое» значение революции, свергнувшей «жестокого и недальновидного монарха». С другой - была православная оценка революции как жидо-масонского заговора, в результате которого был «ритуально умучен жидами-сатанистами царь-искупитель». Эти две крайности исторической полуправды, вызывая неприятие то одной, то другой стороны, с одинаковой силой препятствовали русскому человеку узнать истинный облик последнего русского государя. А пока не выяснена историческая правда, невозможна и канонизация. Таким образом, «при канонизации царственных страстотерпцев комиссия должна была, наряду с донесением исторической правды о них, попытаться помочь как воцерковленным, так и далеким от Церкви нашим соотечественникам преодолеть десятилетиями складывавшиеся у них “черные” и “белые” пропагандистско-идеологические мифологемы и стереотипы о последнем российском государе и членах его семьи» .

На первом этапе работы комиссии были выделены принципиально значимые для канонизации и наиболее дискуссионные проблемы, разрешение которых должно было пролить свет на саму возможность или невозможность прославления царской семьи. По каждой из таких проблем тот или иной участник комиссии должен был представить доклад, который, после соответствующего обсуждения в комиссии, принимался в качестве официального заключение комиссии по данной проблеме. «Исходя из того обстоятельства, что трагической гибели царской семьи предшествовал почти двадцатитрехлетний период государственного правления императора Николая II, который рассматривался многими участниками дискуссии о канонизации царственных страстотерпцев либо как главное основание этой канонизации, либо как главное препятствие ее проведению, члены комиссии подготовили и обсудили пять докладов, посвященных различным проблемам периода царствования последнего российского государя» .

Доклад «О церковной политике императора Николая II» не только охарактеризовал церковную политику императора, но содержал и оценку личной религиозности государя и членов его семьи. «В докладе подчеркивалось, что, несмотря на то, что церковная политика императора Николая II так и не вышла за рамки, предписывавшиеся синодальной системой управления Церковью, именно в это время были созданы конкретные предпосылки для творческого развития самых разнообразных аспектов церковной жизни и восстановления в Церкви каноничного высшего церковного управления. Именно в царствование императора Николая II дотоле два века безмолвствовавшая по вопросам о созыве Собора и восстановления патриаршества церковная иерархия получила возможность не только широко обсуждать, но и практически подготовить созыв Поместного Собора и восстановление патриаршества. За годы правления последнего государя в Русской Православной Церкви канонизаций святых было проведено больше, чем за весь предшествовавший двухвековой синодальный период. При этом сами члены царской семьи, в отличие от многих своих современников, стремились осуществлять свою религиозную жизнь в соответствии с традициями православного благочестия» .

Доклад «Православный взгляд на государственную деятельность императора Николая II», учитывая, что период царствования последнего российского императора был одним из самых сложных и противоречивых вообще в русской истории, оценивал его не только с позиций успешности государственной политики, но брал во внимание меру воплощения при этом конкретных церковных идеалов. «В докладе подчеркивалось, что как политик и государственный деятель государь стремился в своей деятельности следовать присущим ему как сыну Православной Церкви религиозно-нравственным принципам» .

Миф о «Кровавом Николае» служил серьезным нареканием на императора со стороны светской составляющей нашего общества. Необходимо было восстановить историческую справедливость и либо развенчать этот миф, либо, напротив, осознать его как историческую правду и, что было бы вполне справедливо, прекратить движение в сторону канонизации. «Имея в виду то обстоятельство, что в советский период события 9 января 1905 года в Санкт-Петербурге представлялись в качестве одного из главных “преступлений” лично императора Николая II, в комиссии был подготовлен специальный доклад, посвященный именно этим событиям. Представив подробную и всестороннюю характеристику событий, предшествовавших “Кровавому воскресенью” и составлявших его основное содержание, доклад делал выводы, хорошо известные даже советским историкам, впрочем часто вынужденным эти выводы скрывать от своих читателей. В течение всего 9 января 1905 года государь, находившийся в Царском Селе, а не в Санкт-Петербурге, не принял ни одного решения, которые бы определяли действия властей в столице по подавлению массовых противоправительственных выступлений рабочих, а отнюдь не их мирной демонстрации. При этом непосредственный приказ войскам об открытии огня был отдан командующим Петербургским военным округом великим князем Владимиром Александровичем. Несмотря на глубокое переживание самим государем своей ответственности за действия властей в Санкт-Петербурге в январские дни 1905 года, исторические данные не позволяют обнаружить в его действиях злой воли, обращенной против народа и воплощенной в конкретных греховных решениях и поступках» .

Особый доклад был представлен на тему «Причины отречения императора Николая II от престола и православное отношение к этому акту». Автором доклада была представлена вся совокупность социально-политических причин, заставивших государя подписать отречение. «Доклад представил четкий перечень внешних факторов, обусловивших это действительно роковое для России решение: резкое обострение социально-политической ситуации в Петрограде в феврале 1917 года, неспособность правительства контролировать положение в столице, распространившееся в широких слоях общества убеждение в необходимости дальнейших ограничений монархической власти, настоятельное требование председателя Государственной Думы М.В. Родзянко отречения императора Николая II от власти во имя предотвращения внутриполитического хаоса в условиях ведения Россией широкомасштабной войны, почти единодушная поддержка отречения высшими представителями российского генералитета. Однако, анализируя духовные мотивы, которые подвигли государя на этот шаг, в частности, убеждение в том, что его уход сможет бескровно умиротворить страну, в докладе сделан вывод о высоких нравственных побуждениях, которые руководили императором. При этом в докладе подчеркивалось, что отречение от престола не может рассматриваться как церковно-каноническое преступление, подобное отказу представителя церковной иерархии от священного сана, ибо канонический статус миропомазанного на царство православного государя не был определен в церковных канонах» .

Отношения царской семьи с Г.Е. Распутиным с самого начала рассматривались как одно из серьезных препятствий к канонизации. На эту тему также сделан был доклад, после которого были сделаны следующие выводы. «Отношения императора с Г.Е. Распутиным на протяжении почти всего десятилетнего периода их знакомства были сложными и противоречивыми, когда расположение к нему сочеталось с осторожностью и сомнениями. Однако в целом во взаимоотношениях членов царской семьи с Г.Е. Распутиным присутствовал элемент человеческой немощи, связанный у императрицы с глубоким переживанием неизлечимости смертельно опасной болезни сына» .

Исходящий из содержания пяти докладов общий вывод комиссии состоял в том, что сами по себе аспекты деятельности императора Николая, вполне отраженные в докладах, не дают достаточных оснований для канонизации последнего российского императора и членов его семьи. Ситуация изменилась с предоставлением в комиссию еще двух докладов, определивших позицию комиссии по вопросу канонизации как положительную. Доклад «Последние дни царской семьи» содержал подробное описание последнего, почти полуторогодового периода жизни семьи в заточении в Царском Селе, Тобольске и Екатеринбурге. «Анализируя письма и дневниковые записи членов царской семьи, свидетельства широкого круга очевидцев заточения царственных страстотерпцев, порой весьма различно относившихся к узникам, доклад представил картину подлинного преображения членов царской семьи из просто благочестивых мирян в замечательных подвижников благочестия, готовых безвинно принять смерть с подлинно христианским смирением и всепрощением. “Большинство свидетелей говорит об узниках тобольского губернаторского и Ипатьевского екатеринбургского домов, - подчеркивалось в докладе, - как о людях страдающих, но покорных воле Божией. Несмотря на все издевательства и оскорбления, перенесенные ими в заточении, они вели благочестивую жизнь, искренне стремились воплотить в ней заповеди Евангелия… Основной вывод доклада заключался в том, что последний период жизни членов царской семьи, проведенный в заточении, и обстоятельства их гибели содержат серьезные основания для положительного решения вопроса об их канонизации в лике царственных страстотерпцев, хотя и не позволяют безусловно говорить о них как о христианских мучениках, убиенных именно за веру и, соответственно, имевших возможность своим отречением от христианской веры спасти свои жизни» .

На основании последнего доклада «Отношение Церкви к страстотерпчеству», усмотревшего параллели в страстотерпческом подвиге святых князей Бориса и Глеба и семьи последнего российского императора, Синодальная комиссия пришла к выводу о возможности прославить царскую семью в лике страстотерпцев. «При этом было подчеркнуто, что в богослужебной и агиографической традиции именно Русской Православной Церкви слово “страстотерпец” стало впервые употребляться применительно к тем русским святым, которые, подражая Христу, с терпением переносили физические, нравственные страдания или смерть от рук политических противников» .

Конечно же, докладами игумена Дамаскина (Орловского) и протоиереев Владислава Цыпина и Георгия Митрофанова далеко не исчерпываются материалы конференции «Прославление и почитание святых». Но и из представленных докладов видно, что основная работа Комиссии по канонизации святых лежит в области дальнейшего изучения материалов жизни новомучеников и исповедников XX века. И если относительно пострадавших в 1920-1930-е годы, вероятно, большая часть материалов уже изучена, то неизученными еще остаются 1940-1960-е годы, когда, быть может, было не так уже много мучеников, но много исповедников, тех, которые, растеряв в тюрьмах и ссылках свое здоровье, окончили свой путь служения Церкви уже на свободе.

Культ святых появился в христианстве давно. До раскола христианства огромное количество людей были признаны святыми. В 1054 года христианская церковь раскололась на Западную и Восточную. И хотя между ними нет почти никаких богословских противоречий, процесс причисления человека к лику святых у католиков и православных отличается довольно сильно. Сравниваем процедуры канонизации в двух главных ветвях христианства.

Какой человек может стать святым и сколько их всего

В начале христианства еще не было никаких выработанных процедур. Согласно французскому историку, автору книги «Повседневная жизнь первых христиан», Адальберу-Гюставу Аману, на заре христианства святыми считали тех, кто принял за Христа мученическую смерть, или тех, чей религиозный подвиг не вызывал сомнений. Решение о причислении человека к лику местночтимых святых принимала община христиан вместе со своим епископом.

Кроме мучеников и великих подвижников, святыми считались апостолы, Богоматерь и равноапостольные святые, которые, подобно апостолам, распространяли христианство. Также особым уважением обладали святые-бессеребренники, которые совершали подвиг бедности. Почитание святых христианских авторитетов появляется позднее, когда христианство прочно укрепляется в Риме.

Специалист в области церковно-славянского языка и религиозной коммуникации, профессор Ирина Владимировна Бугаева считает, что православный календарь и четьи-минеи (богословские тексты с житиями святых) разделяют святых, чтимых в Русской православной церковью, на:

• апостолов,
• бессеребренников,
• блаженных,
• великомучеников,
• исповедников,
• мучеников,
• праведных,
• преподобномучеников,
• преподобных,
• пророков,
• равноапостольных,
• священномучеников,
• столпников,
• страстотерпцев,
• чудотворцев,
• юродивых.

Даже мученики разделяются на типы: великомученики - это те, кто за веру перенес особо сильные мучения, священномученики - мученики из духовенства, а преподобномученики - из числа монахов.

Католическая типология, восходящая к Лоретанской литании - молитве Богоматери, которая состоит из воззваний к разным небесным иерархиям, куда более простая и менее четкая: девы, апостолы, мученики, исповедники, пророки, патриархи.

Читайте также: В Саудовской Аравии из-за наводнения погибли 12 человек

Сосчитать количество святых в каждой церкви сложно. Сегодня в календарных списках РПЦ содержится 5008 общеправославных святых. Однако эта цифра не учитывает великого множества местночтимых святых. В Римской церкви, по разным оценкам, от 9900 (в римском Мартирологе) до 20 000 (в Bibliotheca Sanctorum) святых. Но сюда не входят случаи коллективной святости, например, 800 мучеников Отранто, память которых празднуется в один день.

Да, в католической церкви святых больше, но это легко объясняется тем, что и католический мир в несколько раз больше православного, так что сами по себе цифры ни о чем не говорят.

Процесс канонизации в католичестве

Четкая процедура в Римской церкви сложилась к XVI веку. Сегодня все решения по наделению человека статусами святости принимает Папа и кардиналы.

Римская церковь отдельно от лика святых выделяет лик блаженных. Для того, чтобы стать святым, необходимо сначала стать блаженным. Процесс причисления к блаженным называется беатрификацией. В XVII веке католическая церковь постановила необходимый набор критериев, при наличии которых можно начинать беатрификацию.

Важную роль играет праведность и четкая катоилческая позиция у кандидата. Но главное - факт совершения чуда, произошедшего после молитв к этому человеку. Начинает процесс поместная епархия, которая посылает в Ватикан прошение. Престол изучает обстоятельства жизни кандидата, проверяет достоверность чуда. Потом проводится подобие судебного процесса, на котором есть сторонники и противники беатрификации - именно последние, порой вынужденные говорить против святого человека, сначала назывались «адвокатами дьявола». Если Папа и кардиналы - судьи на этом процессе, признают блаженство кандидата, его беатрифицируют.

Процесс канонизации блаженного аналогичен биатрификации, но здесь выдвигаются более строгие требования. Святой должен проявлять три георических добродетели - веру, надежду и любовь, и четыре основных - благоразумие, справедливость, мужество и умеренность. Причем он должен проявлять их не однократно, а на протяжении всей жизни. Также для канонизации нужно не одно, а по крайней мере четыре доказанных чуда.

2 мая - день памяти святой Матроны Московской . Матрона Никонова почила 2 мая 1952 года . Эта святая еще совсем недавно жила среди людей, совершая исцеления и многочисленные чудеса. Спустя всего 47 лет после кончины 2 мая 1999 года святая Матрона была канонизирована как местночтимая святая Московской епархии (общецерковная канонизация состоялась в октябре 2004 года ).

Сегодня нам хочется рассказать о том, как церковь прославляет человека в лике святых.

Канонизация (греч. «узаконивать», «брать за правило» ) - это признание Церковью какого-либо своего члена святым с соответствующим его почитанием. Однако это не значит, что святыми являются только те люди, которые были канонизированы, ведь жило множество святых, которые почили в безвестности.

Причисление к лику святых (канонизация) обычно происходит после смерти человека, эта процедура очень долгая и кропотливая. Для этого специальная комиссия рассматривает жизнеописание праведника и решает, достоин ли он канонизации.

В настоящее время материалы для канонизации в Русской Православной Церкви собирает Синодальная комиссия по канонизации святых .

Чин канонизации блаженной старицы Матроны

Комиссией изучаются житие, подвиги, труды канонизируемого, воспоминания современников о нем, факты, подтверждающие чудотворения, если таковые были, изучаются также мощи праведника.

Так по каким признакам причисляют к лику святых?

Во все времена основным условием прославления было проявление подлинной освященности, святости праведника. Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий в своем докладе “К вопросу о порядке канонизации местночтимых святых в Русской Православной Церкви на епархиальном уровне” на Поместном Соборе от 1 октября 1993 года излагал следующие признаки святости православных подвижников:

1. Вера Церкви в святость прославляемых подвижников как людей, Богу угодивших и послуживших пришествию на землю Сына Божия и проповеди Святого Евангелия (на основании такой веры прославлялись праотцы, отцы, пророки и апостолы).

2. Мученическая за Христа смерть, или истязание за веру Христову (так, в частности, в Церкви прославлялись мученики и исповедники).

3. Чудотворения, совершаемые святым по его молитвам или от честных его останков - мощей (преподобные, молчальники, столпники, мученики-страстотерпцы, юродивые и др.).

4. Высокое церковное первосвятительское и святительское служение.

5. Большие заслуги перед Церковью и народом Божиим.

6. Добродетельная, праведная и святая жизнь.

7. В семнадцатом веке, по свидетельству Патриарха Нектария, три вещи признавались причиной истинной святости в людях:

а) православие безукоризненное;

б) совершение всех добродетелей, за которыми следует противостояние за веру даже до крови;

в) проявление Богом сверхъестественных знамений и чудес.

8. Нередко свидетельством о святости праведника было большое почитание его народом, иногда еще при жизни.

Определенное значение в вопросе канонизации имеют мощи (однако это не является обязательным условием). По учению Православной Церкви мощами святых являются как полностью сохранившиеся (нетленные мощи), так и отдельные частицы от тел прославленных Богом праведников. Само наименование их мощами на церковнославянском языке обозначает “мощь”, “силу” , то есть какие-то чудесные, сверхъестественные их проявления, которые стали свидетельством их причастности к Божественной благодати.

Также свидетельством святости является , которое иногда чудесным образом образуется на мощах святых.

При прославлении в лике святых для нас важно, что с точки зрения Церкви, не канонизация делает человека святым, а его подвиг. Канонизацией признаются заслуги подвижника, а также уверенность в его спасении, ведь, прославляя праведника, Церковь перестает молиться о нем и начинает молиться ему.

Святых мы называем святыми не за полное отсутствие грехов, а за адекватное отношение к ним, за стремление очиститься от пороков и посвятить свою жизнь Богу. В этом смысле святые являются примером для христиан.

На первый взгляд кажется, что именно благодаря народу, тот или иной человек причисляется к лику святых, ведь первой ступенью к канонизации является почитание праведника еще при жизни, а потом и после его кончины. На самом деле это не совсем так. Святость человека определяется не людьми, а как бы самим Господом. Бог посылает людям зримые сигналы святости этого человека (например, исцеление больного на могиле святого или прозорливость святого при жизни).

Очередь к иконе Святой Матроны Московской в Покровском монастыре

Чаще всего, после положительного решения Синодальной комиссии о причислении к лику святых и благословения Святейшего Патриарха , святой сначала становится местночтимым (в монастырях и епархиях), а по мере почитания и общецерковным святым. Далее назначается день празднования нового святого, составляется служба, пишется икона, а также житие.

Если святой канонизирован в одной из Поместных Православных Церквей, его имя сообщают главам всех остальных. В этих Церквях может быть принято решение о включении новопрославленного святого в церковный календарь (имена прославленных местночтимых святых не вносятся в общецерковный календарь, и служба им не печатается в общецерковных богослужебных книгах, а публикуется отдельным изданием на местах).