Англия в годы второй мировой войны. Подготовка фашистской Германии ко II мировой войне

торая мировая война была для Англии, как и для большинства стран мира, великим историческим испытанием. В смертельной схватке с фашизмом испытывалось все - позиции классов и партий, жизнеспособность идеологий и политических доктрин, экономические структуры, сами социальные системы.

Война 1939-1945 гг.

Проходила в неизмеримо более сложной обстановке, чем первая мировая война. Субъективно правящие круги Англии стремились в этой войне лишь к победе над опасным конкурентом, к расширению своих мировых позиций. Но все же это была война против фашистских государств, против самой чудовищной реакции, которую когда-либо порождал капитализм. Противоречие между освободительными целями и чисто империалистическими замыслами правящих кругов Англии, которое объективно порождалось самим фактом войны с фашизмом, сказывалось на всем протяжении войны.

В течение первого года военных действий явно преобладали реакционные маневры правящей верхушки, а с лета 1941 г., когда начал складываться боевой союз между СССР, Англией и США, война со стороны Англии окончательно приобрела антифашистский освободительный характер.

Когда гитлеровские войска вторглись в Польшу (1 сентября 1939 г.), Чемберлен все еще не решался объявить войну, несмотря на данные в марте гарантии и на пакт о взаимной помощи, заключенный с Польшей 24 августа 1939 г. Народные массы были так возмущены бездействием правительства, что даже руководство лейбористской партии решительно потребовало немедленного объявления войны. В результате нажима вне палаты и внутри ее Чемберлен 3 сентября объявил войну. Вслед за тем войну объявили доминионы - Австралия, Новая Зеландия, Канада и Южно-Афри-

318 канский Союз. Чемберлену удалось «умиротворить» оппозицию в рядах собственной партии, предоставив портфель морского министра У. Черчиллю, а министра по делам доминионов - А. Идену.

Мюнхенцы, располагавшие в правительстве огромным большинством, и после объявления войны Германии по-прежпему мечтали о фактическом союзе с ней против СССР. В жертву этим планам была принесена Польша, которой Англия никакой реальной помощи не оказала. Началась «странная война»: Англия и Франция не предпринимали почти никаких операций ни на суше, ни в воздухе; только на море произошло несколько сражений, не отразившихся на соотношении сил: подготовка к будущим боям с Германией шла крайне медленно. Кое-какие военные меры все-таки принимались - как для перестраховки, так и для успокоения общественного мнения. Не спеша военные руководители проводили мобилизацию и перебрасывали экспедиционные войска во Францию; увеличивалось производство вооружений; расширялись закупки оружия в США, где был пересмотрен «закон о нейтралитете», началась эвакуация женщин и детей из больших городов. Но по сравнению с бешеным темпом подготовки германских армий к операциям на Западе все эти меры были весьма незначительны.

Вскоре наступило возмездие. 9 апреля 1940 г. германские войска оккупировали Данию и начали оккупацию Норвегии. Это поражение было плодом не только мюнхенской политики в довоенное время, но и политики Чемберлена в период «странной войны». А ведь война уже утратила свой «странный» характер. Оставлять власть в руках людей, абсолютно провалившихся и в дни мира, и в дни войны, уже было невозможно.

Настроения в стране нашли отклик и в парламенте. 7-8 мая 1940 г. произошел давно назревавший взрыв. Лейбористы, либералы и даже часть консерваторов обрушились на правительство, требуя его отставки. Л. Эмери, обращаясь к Чемберлену, повторил слова, которые некогда произпес Кромвель: «Во имя бога, уходите!» Ллойд-Джордж заявил, что лучшим вкладом премьер-министра в дело победы было бы, «если бы он пожертвовал тем постом, который занимает сейчас».

10 мая Чемберлеи подал в отставку. Тактика лейбористов, однако, привела к тому, что власть фактически осталась в руках консерваторов, хотя новый кабинет был коалиционным. Во главе правительства стал Уинстои Черчилль. Клемент Эттли занял пост его заместителя. В новом кабинете осталось немало мюнхенцев, в том числе сам Чемберлен и Галифакс. Но соотношение сил между ними и сторонниками решительного сопротивления агрессору теперь изменилось в сторону последних.

В то самое время, когда Черчилль подбирал министров для своего правительства, гитлеровские войска начали гигантское наступление на Западном фронте. Вторгшись в нейтральные Бельгию, Голландию и Люксембург, германская армия рвалась к побережью и к границам Франции. Голландская армия капитулировала уже

31$ 14 мая. В тот же день немцы прорвали фронт у Седана и за пять дней, пройдя через весь север Франции, вышли к Атлантическому океану. Тем самым они отрезали французские войска, которые вели бои в Бельгии, от Центральной и Южной Франции. Над Бельгией и над самой Фрапцией нависла угроза поражения.

Английское командование, нарушая разработанный объединенным штабом союзников план окружения прорвавшейся к морю немецкой группировки, внезапно приказало своим войскам отступить к портам для эвакуации в Англию. Не только французскими патриотами, но и некоторыми английскими офицерами и солдатами это решение было воспринято как предательство. Тем не менее операция по выводу английских и некоторых французских соединений на Британские острова сопровождалась давно невиданным патриотическим подъемом в Англии. Массы не разбирались в тонкостях стратегии; они знали, что по ту сторону Ла-Манша, в районе "Дюнкерка, могут погибнуть или попасть в плен сотни тысяч «наших парней», и бросились на помощь. В операции использовались самые разнообразные плавучие средства - от крупных судов торгового флота до прогулочных яхт и рыбачьих шхун. Героизм простых людей, проявленный в дни эвакуации (26 мая - 4 июня 1940 г.), не подлежит сомнению, но это не дает оснований трактовать поражение английского экспедиционного корпуса как победу, а именно такую легенду о Дюнкерке создают многие английские мемуаристы и историки.

Начавшееся 5 июня новое мощное наступление германских армий завершилось капитуляцией Франции. Англия лишилась союзника, приобретя за это время еще одного противника: 10 июня в войну вступила фашистская Италия. За все время второй мировой войны Англия не переживала более напряженного и опасного периода, чем лето и начало осени 1940 г. В непосредственной близости от Британских островов появились германские морские базы и аэродромы.

Дюнкерк положил начало новому этапу аптифашистского подъема. Необходимость отпора агрессору английский рабочий класс понимал и до войны, и на ее ранней стадии, когда правительство Чемберлена еще искало пути примирения с Гитлером. Выдвинутый КПВ лозунг-«Мюнхенцы должны уйти!» - был подхвачен массовыми организациями рабочего класса. Хотя тяготы войны обрушились именно на рабочий класс (12-часовой рабочий день при 7-дневпой рабочей неделе, падение реальной зарплаты и пр.), он и не помышлял о «мире без победы». Благодаря трудовому энтузиазму рабочих быстро росло военное производство: уже к июлю 1940 г. оно более чем удвоилось по сравнению с сентябрем 1939 г.

В порядке подготовки к вторжению, а также для психологического давления Гитлер приказал усилить бомбардировки английских городов. Массированные налеты германской авиации начались в августе 1940 г. и принесли огромный ущерб Лондону, Бирмингему, Ливерпулю, Глазго. 15 ноября 500 германских бом-

320 бардировщиков разрушили значительную часть небольшого города Ковептри. Несмотря па мужественное сопротивление английской истребительной авиации, превосходство в воздухе на этом этапе войны было явно па стороне Германии. Но психологический эффект воздушной «битвы за Англию» был прямо противоположен тому, на что рассчитывали в Берлине. Ненависть к фашистам, убивавшим женщин и детей, лишь усиливала волю английского народа к сопротивлению.

Нависшая пад свободой и самим существованием нации опасность, естественно, вызывала высокий накал гражданских чувств, драматизм исторических битв порождал жажду подлинного искусства. Ведущие актеры английской сцены - Джон Гилгуд, Лоренс Оливье, Сибилла Торндайк и другие - нашли дорогу к такому зрителю, с которым им раньше не приходилось встречаться. По собственной инициативе и по заданию созданного в начале 1940 г. «Совета искусств Великобритании» они с небольшими, но художественно полноценными труппами разъезжали по промышленным городам п шахтерским поселкам, где никогда не видели настоящего театра. И вот перед людьми, духовные запросы которых еще недавно пытались удовлетворить низкопробными эстрадными ревю, выступила Сибилла Торндайк в ролях Медеи и леди Макбет...

Особенно активен был театр «Юнити», который не прекращал работы даже в дни самых жестоких бомбардировок. В 1941 г. театр поставил новую пьесу Шона О"Кейси «Звезда становится красной» - пьесу, по определению автора, «о завтрашнем или послезавтрашнем дне». Тема пьесы - будущее восстание рабочего класса, прямое столкновение коммунистов с фашистами. Созвучное всему духу театра «Юнити» произведение первоклассного драматурга позволило создать спектакль, ставший событием в театральной жизни столицы.

В целом, однако, английская драматургия, как и проза периода войны, не удовлетворяла потребностей зрителей и читателей в произведениях, насыщенных пафосом антифашистской борьбы, ставящих острейшие социальные и этические проблемы современности. Тем более велик был интерес к советской литературе. Произведения М. Шолохова, А. Толстого, И. Эреибурга, К. Симонова широко переводились и печатались в Англии на втором этапе войны, когда сложилась антигитлеровская коалиция. «Юнити» поставил пьесу К. Симонова «Русские люди», а в других театрах участились постановки пьес из русского классического репертуара.

Реакция не прочь была придать патриотическому подъему националистический характер. Обращаясь к истории, буржуазные идеологи выдвигали на первый план такие события, в которых проявлялись чисто военные традиции. Пусть народ сравнивает борьбу с Гитлером и борьбу с Наполеоном - при всей бессмысленности этой аналогии между ситуациями начала XIX в. и 40-х годов XX в. было некоторое внешнее сходство! Идущая война рассматривалась как очередная схватка с претендентом на европейскую геге- 11-127

321 монию, а не как борьба с фашистской реакцией. В сущности, именно так и смотрели на войну в верхах буржуазии.

Это понял прославленный еще в 30-х годах кинорежиссер и продюсер А. Корда. Обосновавшись в Голливуде, он задумал поставить фильм об адмирале Нельсоне - национальном герое, победителе в Трафальгарском сражении. Впрочем, это был весьма своеобразный Нельсон - рыцарь без страха и упрека, очень мало похожий на исторического Нельсона. Еще менее соответствовал исторической правде образ Эммы Гамильтон - международной разведчицы и интриганки, превращенной сценаристом в любящую и добродетельную женщину, преданную Нельсону, а еще больше - родине. Так возник псевдоисторический боевик Корды «Леди Гамильтон», имевший колоссальный успех. В то время зрителя привлекала неглубокая перекличка с современными событиями. Сыграла роль, разумеется, и сентиментальная любовная линия, выдвинутая на первый план. Но главное достоинство этого неглу-бого фильма определялось именами исполнителей главных ролей - Лоренса Оливье и Вивьен Ли.

Полевение масс, выражавшееся в нарастании антифашистских требований, в борьбе против пережитков мюнхенской политики, в росте влияния коммунистов, вызывало в правящих кругах Англии немалое беспокойство. Чрезвычайное законодательство, проведенное правительством Черчилля, было использовано не только для организации отпора Германии, по и для наступления на рабочий класс, ограничения его прав. Лейбористский министр Эрнст Бевин издал предписание 1305, фактически сводившее к нулю право на стачку. В профсоюзах продолжались гонения на коммунистов.

Вопреки этим мерам борьба английского народа против внутренней реакции продолжалась. По инициативе левых профсоюзных и лейбористских деятелей, а также видных представителей левой интеллигенции, в том числе коммунистов, 12 января 1941 г. в Лондоне собрался Народный конвент. Делегаты конвента представляли 1200 тыс. трудящихся. Главным лозунгом было «создание народного правительства, действительно представляющего рабочий класс». Конвент требовал проведения последовательной демократической политики внутри страны и в колониях, а также установления дружественных отношений с Советским Союзом. Правитель-во ответило на эти решения новыми репрессиями. 21 января 1941 г. по приказу министра внутренних дел Герберта Моррисона была закрыта газета «Дейли Уоркер».

В самые тяжелые дни, сразу после Дюнкерка, Черчилль заявил в парламенте, что Англия будет продолжать борьбу «до тех пор, пока в положенное провидением время Новый Свет, со всей своей силой и мощью, не выступит ради спасения и освобождения Старого». Действительно, в сентябре 1940 г. было заключено специальное соглашение, по которому США передавали Англии 50 старых эсминцев, необходимых для конвоирования военпых и продовольственных грузов. Взамен Англия предоставила США право созда-

322 вать морские и воздушные базы на ряде принадлежавших Англии островов: американские империалисты, используя ситуацию, укрепляли свои позиции за счет Англии. И марта 1941 г. сторонникам Рузвельта удалось провести в конгрессе США закон, по которому американские поставки предоставлялись Англии в аренду, или взаймы (ленд-лиз).

Широко используя ресурсы доминионов и колоний, Англия добилась создания значительных вооруженных сил, которые вели операции в Африке и в других районах. Кампания в Африке (против Италии) шла с переменным успехом, но к весне 1941 г. англичанам удалось не только выбить итальянцев из своих колоний, но и захватить ряд итальянских колоний и вытеснить итальянцев из Эфиопии. Только в Северной Африке, куда Гитлер бросил в помощь итальянцам армию генерала Роммеля, английские войска отступили, северо-западная часть Египта была занята противником.

Но как бы значительны не были колониальные проблемы с точки зрения империалистических интересов Англии и ее противников, африканские фронты, как и фронт на Ближнем Востоке, имели второстепенное значение. В Европе же Германия продолжала усиливаться. Завершая подготовку к нападению на СССР, Гитлер подчинил себе Румынию, Болгарию, Югославию, Грецию. Теперь его план заключался в том, чтобы добиться мира на Западе и избежать войны на два фронта. С этой целью в Англию был направлен заместитель Гитлера по руководству нацистской партией Р. Гесс. Состоя в переписке с видными мюнхенцами, он исподволь подготовил свой тайный визит к самой реакционной группе английских политиков, надеясь, что они помогут убедить правительство в той или иной форме включиться в антисоветский поход. Нельзя забывать, что у власти находился тот самый парламент, который проголосовал за Мюнхен. Но наглые предложения Гесса, требовавшего мира на базе свободы рук для Германии в Европе (взамен на свободу рук Англии... в Британской империи), были отвергнуты. Английский народ после Дюнкерка и «битвы за Англию» никому не позволил бы пойти на эту позорную сделку, да и само правительство хорошо понимало, что в случае поражения СССР Англия не выстоит перед еще более усилившимся фашистским блоком.

Нападение Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. положило начало новому этапу второй мировой войны. С этого дня вплоть до окончательного поражения Германии центр мировой истории находился на советско-германском фронте; именно там решался исход войны и определялись судьбы человечества.

С начала Отечественной войны положение Англии круто изменилось. Огромная гитлеровская военная машина двигалась на Восток, встречая героическое сопротивление, и непосредственная опасность вторжения германских армий на Британские острова уже не висела над Англией. Резко сократились и воздушные налеты. Но главное - Англия была теперь не одинока в войне против Германии; у нее появился союзник, принявший на себя главную тяжесть U*

323 борьбы с общим врагом. Оставаясь непримиримым врагом социализма, Черчилль счел выгодным избрать путь сотрудничества с Советским Союзом.

Уже 22 июня 1941 г. Черчилль сделал заявление о готовности оказать «России и русскому народу, всю ту помощь, на которую мы способны». Иначе говоря, английское правительство пошло на союз с СССР, который и был оформлен соглашением, подписанным в Москве 12 июля 1941 г. Так было положено начало антигитлеровской коалиции.

Английский рабочий класс шел на большие жертвы для увеличения выпуска военной продукции, в особенности в тех случаях, когда выполнялись советские заказы. Настроения масс влияли и на профсоюзную верхушку. Даже лидеры конгресса тред-юнионов вынуждены были пойти на установление тесных связей с советскими профсоюзами.

В широких кругах английского народа необычайно возрос интерес к жизни в Советском Союзе и тем социальным условиям, которые воспитали в советских людях массовый героизм, стойкость, самоотверженность. Вместе с тем усилился интерес к русской и советской культуре, к истории России. Нарасхват раскупались изданные в Англии книги русских и советских писателей. «Войну и мир» читали во всех слоях общества - от рабочего или клерка, урывавшего свободную минуту, до миссис Черчилль.

С первых же дней существования англо-советского союза Советское правительство поставило перед кабинетом Черчилля вопрос о создании второго фронта в Европе. Высадка крупного английского десанта во Франции, Бельгии, Голландии оттянула бы с советско-германского фронта несколько десятков дивизий. Это было бы действительно эффективной помощью Красной Армии в самый трудный период войны. Правящие круги Англии предпочитали под любым предлогом уклоняться от этой операции, перекладывая всю тяжесть войны на плечи советского народа.

Вопрос о втором фронте не только занял центральное место во взаимоотношениях между членами антигитлеровской коалиции, но стал и предметом острой внутриполитической борьбы в АНГЛИИ. Коммунисты, левые лейбористы, часть либералов и даже некоторые консерваторы открыто выступили с требованием создания второго фронта в Европе. Однако правительство Черчилля, верное давней традиции - воевать чужими руками, в течение трех лет не выполняло важнейшего союзнического долга.

Более эффективным оказалось давление демократических сил по вопросу о снабжении Советского Союза вооружением. Англия, а вслед за ней США согласились предоставить оружие на основе ленд-лиза и обеспечивать конвоирование транспортных судов силами английского и американского флота. В сентябре - октябре 1941 г. в Москве состоялось совещание представителей трех держав, на котором были определены масштабы поставок самолетов, танков и другого вооружения, а также стратегического сырья. При

324 этом английский и американский представители согласились удовлетворить требование советской стороны лишь на 50%, а по некоторым заявкам - даже на 10%. Впоследствии поставки возросли, но все же помощь вооружением была значительно ниже потребностей Красной Армии и возможностей промышленности Англии и, особенно, США.

Военная экономика была поставлена под государственный контроль, что привело к резкому скачку в развитии государственно-монополистического капитализма. Созданные для руководства различными отраслями экономики министерства - авиационной промышленности, топлива и энергетики, продовольствия, снабжения и т. д. - стали новыми связующими звеньями между государством и монополиями. Государственный контроль над экономикой сыграл положительную роль в военных усилиях Англии, но в то же время он был использован монополистами, которые либо лично возглавили новые ведомства, либо направили туда своих служащих. Сковывая в известной мере произвол отдельных монополий, эта система обеспечивала интересы монополистического капитала в целом.

За годы войны английская промышленность выпустила 130 тыс. самолетов, 25 тыс. танков и множество других типов вооружения и снаряжения. Доминионы и Индия производили 10% всего вооружения, имевшегося в распоряжении имперских вооруженных сил. Еще большую роль играли доминионы и колонии в мобилизации людских ресурсов. Из 9,5 млн. человек, находившихся под командованием английских генералов и адмиралов в период войны, свыше 4 млн. входили в индийские, австралийские, канадские, новозеландские и южноафриканские дивизии.

Из приведенных данных видно, какими огромными возможностями обладала Англия в период войны и сколь незначительную часть их она использовала для помощи советскому союзпику. И все же сама логика совместной борьбы с противником, усилия советской внешней политики, давление со стороны английского народа приводили к укреплению антигитлеровской коалиции.

Новый этап в развитии англо-советского союза и всей антигитлеровской коалиции наступил в конце 1941 г. Победа советских вооруженных сил в Московской битве необычайно подняла международный престиж Советского Союза. На позиции Англии и США существенное влияние оказало также нападение на них империалистической Японии (7 декабря 1941 г.) и начало войны на Тихом океане. Теперь, когда появился новый фронт, заинтересованность Англии и США в союзе с СССР еще больше возросла.

Нападение Японии на США привело к дальнейшему оформлению англо-американского блока. Теперь, когда США стали воюющей державой, причем не только с Японией, но и с Германией и Италией, стало возможным конкретное согласование военно-стратегических планов. Вопрос этот рассматривался на Вашингтонской конференции, которая продолжалась около месяца - с 22 декабря

323 1941 г. по 14 января 1942 г. Англия и США договорились о создании Объединенного комитета начальников штабов обеих стран.

Советско-английские переговоры продолжались, и в мае 1942 г. Англия взяла на себя обязательство, которое было сформулировано в коммюнике следующим образом: «Достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 г.». Аналогичная формулировка имелась и в коммюнике о советско-американских переговорах. Если заявление о втором фронте не приобрело практического значения, так как он не был открыт не только в 1942 г. но и в 1943 г., то действительно выдающееся значение имело заключение англо-советского «Договора о союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны».

Однако сразу же после заключения договора и торжественного обязательства об открытии второго фронта Черчилль стал подготавливать отказ от плана вторжения в Европу. Вместо высадки во Франции англо-американские штабы договорились о подготовке вторжения в Северную Африку. Речь шла об овладении Марокко, Алжиром, Тунисом, а в перспективе - всем бассейном Средиземного моря. Помимо того, что эта операция могла быть представлена общественности как «второй фронт», она устраивала Англию и потому, что укрепляла ее позиции на важнейших имперских коммуникациях.

Для того чтобы успокоить английское общественное мнение и создать впечатление, будто Советский Союз не возражает против стратегии западных держав, Черчилль в августе 1942 г. отправился в Москву. Он пытался доказать советским руководителям, что операция в Северной Африке будет иметь существенное значение для разгрома Гитлера. При этом от имени Англии и США было дано обещание открыть второй фронт в 1943 г. Более всего Черчилль хотел убедиться в том, что Советский Союз будет продолжать войну при любых обстоятельствах. Недаром в телеграмме, посланной из Москвы военному кабинету, он счел нужным подчеркнуть: «На протяжении всех переговоров не было ни одного, даже самого легкого намека на то, что они могут прекратить войну». А раз так, то, по логике Черчилля, можно было продолжать наращивать военную мощь и вести операции на важных для английского империализма, но третьестепенных для общего хода войны фронтах.

С весны 1941 г., когда итало-германские войска вторглись в Египет, в Африке не было сколько-нибудь значительных операций. В мае 1942 г. армия генерала Роммеля перешла в наступление и в июне вытеснила англичан из Ливии. 21 июня 1942 г. пал Тобрук - последний опорный пункт в Ливии, прикрывавший подступы к Египту. Преследуя быстро отступающих англичан, армия Роммеля вторглась в Египет и рвалась к Суэцкому каналу.

Только на оборонительном рубеже к югу от Эль-Аламейна английским войскам удалось остановить противника - всего в 100 км от Каира. Под непосредственной угрозой оказался Суэцкий канал. Роммелю не уда-

326 лось в эти дни развить успех и полностью изгнать англичан из Египта только потому, что па советско-германском фронте уже развернулась гигантская битва и Гитлер не мог подбросить в Африку даже тех сравнительно незначительных подкреплений, которые могли бы решить дело.

Получив передышку, английское командование усилило свои войска в Египте, полностью обеспечило их вооружением и снаряжением, а также реорганизовало управление. Все части были сведены в 8-ю армию под командованием генерала Монтгомери. Одновременно завершилась подготовка к высадке англо-американского десанта в Северо-Западной Африке. Начав 23 октября наступление в районе Эль-Аламейна, англичане уже 13 ноября вновь заняли Тобрук. В течение следующих месяцев, как раз в тот период, когда Красная Армия, окружив 300-тысячную армию Паулюса, вела наступательные бои, английские войска полностью оккупировали Ливию и подошли (февраль 1943) к границе Туниса.

Успешные операции в Северо-Восточной Африке сопровождались активными действиями в Марокко и Алжире. 8 ноября шесть американских и одна английская дивизия высадились одновременно в портах Алжир, Оран и Касабланка и повели наступление на восток. Пытаясь удержать свои позиции в Африке, немцы срочно перебросили из Италии несколько дивизий в Тунис, и уже в декабре 1942 г. им удалось остановить наступление с Запада. Англоамериканское командование располагало огромным превосходством сил, но оно предпочитало основательно подготовить решающий удар; это вновь дало возможность Гитлеру перебросить дивизии на советско-германский фронт. Лишь в марте - апреле 1943 г. развернулись крупные бои в Тунисе. 8-я английская армия - с востока, американские дивизии - с юга и запада прорвали оборону итало-германских войск, заняли в начале мая города Тунис и Бизер-ту, имевшие огромное стратегическое значение, и 13 мая приняли капитуляцию 250-тысячной армии противника.

Великая победа под Сталинградом, положившая начало коренному перелому в ходе войны, создавала великолепные предпосылки для нанесения решающих ударов по общему врагу. Летнее и осеннее наступления Красной Армии в 1943 г., а затем и выход к государственной границе окончательно закрепили перелом в войне и создали совершенно новую ситуацию. Победа в Сталинградской битве дала мощный толчок подъему движения Сопротивления в оккупированных странах, и это вызывало немалое беспокойство английской и мировой реакции. В ходе Сопротивления народы боролись не только против захватчиков. В массах зрело понимание того, что после войны не должно быть возврата к старым реакционным режимам, несущим ответственность за национальные катастрофы во Франции, в Польше, в Югославии и ряде других стран. Необычайно возрос авторитет коммунистических партий, которые выступали в ходе войны как самоотверженные борцы за общенациональные интересы народов своих стран.

327 Эта новая ситуация существенно повлияла на отношения внутри антигитлеровской коалиции, и в частности на политику английского правительства. Черчиллю и его советникам стало ясно, что советские вооруженные силы достаточно могущественны для того, чтобы добиться полной победы в войне и освободить Европу без всякого участия Англии и США. Кроме того, Запад был заинтересован в помощи Советского Союза для разгрома империалистической Японии.

На многочисленных совещаниях английских и американских государственных деятелей, дипломатов и генералов, проходивших в течение 1943 г., вопрос о втором фронте по-прежнему занимал центральное место. Лицемерно уверяя советскую сторону, что открытие второго фронта произойдет в 1943 г., Черчилль и его американские коллеги решили перенести эту операцию на 1944 г. В таких условиях состоялась Московская конференция министров иностранных дел СССР, США и Англии (октябрь 1943), а спустя месяц - Тегеранская конференция глав правительств - И. В. Сталина, Ф. Рузвельта и У. Черчилля. Здесь под влиянием твердой позиции СССР было принято согласованное решение о вторжении англо-американских войск во Францию в мае 1944 г.

Ведя подготовку к вторжению во Францию, англо-американские войска в то же время продолжали операции на Средиземном море. Поражения гитлеровцев на советско-германском фронте, где была разгромлена и 8-я итальянская армия, нарастание внутреннего кризиса в Италии, господство англо-американского флота на Средиземном море делали сравнительно легким захват о. Сицилия.

Дальнейшее наступление союзников в Италии происходило при абсолютном их превосходстве, особенно на море и в воздухе. Мощные удары, которые наносила Красная Армия зимой и весной 1944 г., отвлекали все новые и новые дивизии противника. Немало войск пришлось Гитлеру бросить против партизанских армий и соединений, которые действовали в оккупированных странах. Тем не менее весно"й 1944 г. англо-америкапские войска крайне медленно продвигались вперед. Только к концу мая им удалось вытеснить противника из Центральной Италии. 4 июня союзники без боя вступили в оставленный немецким командованием Рим.

А через два дня, 6 июня 1944 г., открылся, наконец, второй фронт в Европе. Английское и американское командование отлично подготовило эту сложную операцию, а давно рвавшиеся в бой с фашистами солдаты союзных армий проявили стойкость и мужество. Англия и США смогли великолепно вооружить и обучить свои армии исключительно благодаря тому, что в течение трех лет Советский Союз ценой величайшего напряжения сил и неслыханпых жертв выдерживал всю тяжесть войны.

В составе войск вторжения было 20 американских дивизий, 14 английских, 3 канадские и по одной - французской и польской. Союзники располагали абсолютным превосходством в военно-мор-

328 ских силах. Главнокомандующим экспедиционными силами был назначен американский генерал Д. Эйзенхауэр, командующим сухопутными силами - английский генерал Б. Монтгомери. Флотом и авиацией командовали также англичане.

Союзникам удалось создать плацдарм между Шербуром и Гавром. К концу июня на медленно расширявшемся плацдарме было сосредоточено уже около миллиона солдат и офицеров. Германское командование перебросило в этот район дивизии из других районов Франции, Бельгии, Голландии, но не посмело снять войска с советско-германского фронта: как раз в это время развернулось наступление советских армий в Карелии и в Белоруссии. Продвижение экспедиционных войск по территории Франции обеспечивалось действиями боевых отрядов французского Сопротивления, которые не только дезорганизовывали фашистские тылы, но и собственными силами освобождали города и целые департаменты. Восставшие парижане к 24 августа собственными силами освободили столицу Франции. К осени вся Франция, Бельгия и часть Голландии были почти полностью освобождены от противника. Англо-американские войска вышли к границе Германии.

В декабре 1944 г. гитлеровское командование предприняло наступление в Арденнах, где ему удалось скрыто сосредоточить большие силы. На сравнительно узком фронте немцы бросили в бой 25 из 39 дивизий, имевшихся в их распоряжении па Западном фронте. Прорвав оборону союзников, они к началу января продвинулись на 90 км, стремясь отрезать северную группировку союзных армий. Здесь находились английские войска, и над ними нависла угроза «второго Дюнкерка». Подброшенные Эйзенхауэром подкрепления замедлили немецкое наступление, но отбросить прорвавшиеся армии им не удалось. 6 января 1945 г. Черчилль обратился к Советскому правительству с просьбой предпринять «крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте», так как на «Западе идут очень тяжелые бои». Красная Армия, в кровопролитных боях осенью 1944 г. принесшая освобождение народам Болгарии, Румынии, Югославии, Венгрии, готовилась к новому наступлению, но оно планировалось несколько позже. Однако учитывая положение союзников, Ставка Верховного Главнокомандования ускорила подготовку, и 12 января Советские Вооруженные Силы перешли в наступление на огромном фронте от Дуная до Балтийского моря. Это резко улучшило положение англоамериканских войск, которым удалось к концу января вынудить немцев отступить. В этой обстановке потребовалась новая встреча глав правительств для решения неотложных военных вопросов и особенно - ставших актуальными послевоенных проблем.

В Берлине уже вполне отдавали себе отчет в том, что война проиграна. Единственная надежда, которая оставалась у Гитлера, была связана с планами сепаратного мира на Западе.

Состоявшаяся 4-11 февраля 1945 г. Ялтинская конференция глав правительств СССР, США и Англии убедительно продемопст-

329 рировала всю беспочвенность гитлеровских расчетов. Черчилль давно уже строил планы послевоенного окружения Советского Союза новым «санитарным кордоном», планировал восстановление Германии как потенциального союзника в борьбе против СССР, приказывал своим войскам подавлять демократические силы на континенте, но пойти на открытый сговор с гитлеровским режимом не позволил бы ни Ч"ерчиллю, ни любому другому государственному деятелю английский рабочий класс, весь английский народ. Западные делегации не могли также не считаться с реальным соотношением сил в Европе, а также с той ролью, которую предстояло сыграть Советскому Союзу в разгроме японского империализма.

Война на Тихом океане приближалась к решающей стадии. В течение ее первых месяцев Япония благодаря внезапности нападения и медленному развертыванию англо-американских сил добилась господства в западной части Тихого океана и в Индийском океане. Уничтожив вероломным ударом основные силы американской тихоокеанской эскадры в гавани Пирл-Харбор (Гавайские острова) и потопив английский линкор «Принц Уэльский», японцы захватили важнейшие американские владения на Тихом океане, включая Филлишшы, и одновременно обрушились на английские базы и колонии. Вскоре пали важнейшие опорные пункты британского империализма на Дальнем Востоке - Гонконг и Сингапур. Почти полностью в руках противника оказались Малайя и Бирма. Выйдя на границы Индии, Япония поставила под угрозу эту «жемчужину Британской короны». Поэтому английское комапдование сосредоточило в северо-восточной части Индии большую группу войск под командованием адмирала Л. Моунтбеттена. Свыше двух лет она бездействовала, и только летом 1944 г., когда военно-политическое положение Японии сильно пошатнулось вследствие близящегося краха германского фашизма и успехов американских вооруженных сил на Тихом океане, Моунтбеттен вторгся в Бирму и к весне 1945 г. очистил ее от японских войск.

Помимо согласованных решений о завершающих операциях в европейской войне и в войне с Японией, Ялтинская конференция приняла развернутую программу уничтожения «германского милитаризма и нацизма»; это была подлинно демократическая программа, соответствующая интересам всех народов мира, в том числе германского народа.

Защита независимости освобожденных народов Европы и их права «создать демократические учреждения по их собственному выбору» была объявлена одной из целей трех держав. Только огромная мощь и авторитет Советского Союза, только могучий подъем демократических сил во всем мире могли заставить империалистические правительства Англии и США подписаться под документами, закрепляющими справедливый, освободительный характер войны.

На завершающем этапе войны в Европе, как и на всех ее этапах, осповные удары по противнику наносили Советские Вооруженные

330 Силы. Ломая сопротивление гитлеровских войск, советские войска вышли на последний рубеж перед штурмом Берлина. В этих условиях наступление англо-американских войск не было связано с большими трудностями, тем более что Гитлер сознательно открывал фронт на Западе, все еще надеясь, что на территории Германии произойдет столкновение между СССР и западными державами. Англо-американские войска, начав наступление 8 февраля 1945 г., лишь в конце марта форсировали Рейн. Наступление сопровождалось массированными воздушными налетами на германские города.

2 мая советскими войсками был взят Берлин, а 8 мая Германия капитулировала. Это была великая историческая победа народов над фашизмом, в которой решающую роль сыграл Советский Союз*

Победа Советского Союза подорвала силы мировой реакции, уничтожила ее ударный отряд, побила ее главную ставку. В антифашистском Сопротивлении в странах Европы и Азии складывалось единство рабочего класса и демократических сил. Коммунистические и рабочие партии выросли в могущественную силу, накопили огромный опыт и звали народы к коренным социальным и политическим преобразованиям. В странах Центральной и Юго-Восточной Европы, освобожденной Советскими Вооруженными Силами, уже начинались народно-демократические революции. Кризис мировой системы капитализма вступил во второй этап, и сквозь все разнообразие процессов, проходивших в различных странах, уже проглядывали контуры будущей мировой системы социализма.

Английский народ не испытал в годы войны ужасов германской оккупации, но и на его долю выпали немалые тяготы. Классовая борьба в Англии не приобрела такой остроты, как в - траыах континента. Сколь бы коварны не были планы английской реакции, ~ какое бы возмущение не вызывала неоправданная пассивность английского командования, - все же Англия воевала в составе антигитлеровской коалиции и английская буржуазия не скомпрометировала себя в глазах народа прямым сотрудничеством с фашизмом, как это имело место в странах континента. Но серьезный сдвиг в расстановке классовых и политических сил произошел и в Англии.

На всем протяжении войны английский рабочий класс оказывал давление на правительство, требуя укрепления сотрудничества с Советским Союзом и эффективных операций против фашистских государств. Внося крупный вклад в победу над главными центрами реакции во всемирном масштабе, передовые рабочие Англии не забывали и о своей, внутренней, реакции.

Не удивительно, что в этой обстановке резко возрос авторитет КПВ. К концу 1942 г. в партии состояло 60 тыс. человек - в 3 с лишним раза больше, чем накануне войны. Усилились позиции партии в тред-юнионах. Коммунистов нередко избирали в исполкомы профсоюзов, секретарями местных организаций. На конгрессе тред-юнионов 1944 г. видный деятель профсоюзного движения коммунист А. Папуорс был избран в состав Генсовета.

Массы рабочего класса вынудили правительство отменить зап-

331 рещение органа КПВ - газеты «Дейли уоркер»; в августе 1942 г. возобновился выход этой популярной в массах газеты.

Внутри лейбористской партии обострилась борьба течений, усилилось ее левое крыло. Антикоммунисты из партийного руководства потерпели поражение. Зато они взяли реванш при обсуждении старого вопроса о приеме КПВ в лейбористскую партию. Дважды КПВ обращалась с соответствующей просьбой, причем в 1943 г. ее поддержали такие массовые организации, как Федерация углекопов Великобритании, Союз строителей и др. Но чем влиятельнее становилась КПВ, тем больше праволейбористские лидеры боялись той роли, которую она могла бы сыграть в лейбористской партии, - роли идеологического руководителя и центра притяжения всех левых сил. Исполком поэтому отверг предложение коммунистов и тем самым еще раз нанес ущерб делу единства рабочего класса.

Наиболее остро стояли во внутрипартийной борьбе вопросы программного характера. Какие социальные сдвиги должна принести победа в антифашистской войне? Какие задачи должпа ставить перед собой партия, именующая себя социалистической? Какой план преобразований предложить избирателям, когда война будет закончена? По всем этим проблемам позиции праволейбористского руководства и левого крыла партии расходились во все годы войны, но в особенности - на ее последнем этапе.

Дело усложнялось тем, что и в верхах буржуазной политической иерархии немало задумывались над сложными вопросами, связанными с переходом от войны к миру. Главная мысль, которую консервативные лидеры хотели внушить массам, заключалась в том, что будто бы в Англии не нужны социальные перемены даже в узких рамках лейбористского «социализма». Само правительство намерено провести «реконструкцию», которая будто бы удовлетворит все слои общества. Для изучения проблем реконструкции еще в 1941 г. был создай комитет во главе с лейбористским министром А. Гриывудом; это назначение должно было придать планам реконструкции двухпартийный, коалиционный характер. В 1943 г. правительство Черчилля приняло «план Бевериджа» - либерального реформатора, предложившего радикально перестроить всю систему социального обеспечения. Этот план не затрагивал основ капиталистической системы, но он мог лечь в основу действительно прогрессивной реформы. Не случайно КПВ и другие прогрессивные силы высказались за осуществление «плана Бевериджа». Прогрессивный характер носили принятый в 1944 г. закон о народном образовании и пекоторые другие меры.

Исполком лейбористской партии со своей стороны тоже выдвигал различные проекты реконструкции. Его планы предполагали сохранение того государственного контроля над экономикой, который сложился во время войны. Правые лейбористы не намеревались включать в свою программу послевоенной реконструкции национализацию промышленности - это программное положение, фигурирующее с 1918 г. в уставе партии. Когда в декабре 1944 г.

332 исполком представил партийной конференции развернутую резолюцию, понятие «обобществление средств производства», либо «национализация», в ней отсутствовалр1. Речь шла только о «контроле над экономикой». Иначе говоря, лейбористскрге лидеры вновь становились на защиту капиталистической системы.

В Англии, подходившей к концу войны в лагере победителей, не было непосредственно революционной ситуации. Но здесь сложились объективные предпосылки для проведения таких коренных преобразований, которые могли бы подорвать всевластие монополий. Учитывая это, Коммунистическая партия приняла на своем XVII съезде в октябре 1944 г. программу «Победа, мир, безопасность», в которой наряду с задачами в области внешней политики указывались пути социального прогресса: национализация ведущих отраслей экономики и участие рабочего класса в управлении ими. Массы рабочего класса, профсоюзы, в которых было велико влияние коммунистов, добились включения требования национализации в решения конгресса тред-юнионов 1944 г. Опираясь на эту массовую поддержку, левые лейбористы на партийной конференции повели борьбу против резолюции исполкома. Им удалось провести поправку о «передаче в общественную собственность земли, круп-пых строительных компаний, тяжелой промышленности и всех банков, транспорта и всей топливной и энергетической промышленности».

Лейбористская верхушка потерпела поражение и в атмосфере подъема демократических сил в Англии и во всем мире не посмела полностью игнорировать волю масс. На конференции в апреле 1945 г., когда дело уже шло к парламентским выборам, была принята предложенная исполкомом программа «Лицом к будущему». После общих деклараций о социалистическом характере партии избирателям обещалась национализация тех отраслей промышленности, которые «созрели для передачи в общественную собственность».

После победы над Германией, 18 мая 1945 г., Черчилль предложил лейбористам сохранить коалицию хотя бы до победы над Японией, но протесты масс сорвали этот план. Теперь уже Черчилль предпочитал торопиться с проведением выборов, рассчитывая использовать свою популярность военного лидера.

В ходе избирательной кампании лейбористы всячески подчеркивали «социалистический» характер своей программы, и это производило немалое впечатление на массы, искренне стремившиеся к социализму. Народ не желал возврата к прошлому, к реакционному правительству консерваторов. Личная популярность Черчилля все еще была очень велика, но, как образно пишет его английский биограф, на вооружении у консерваторов в избирательной кампании «кроме фотокарточки Черчилля» ничего не было.

Выборы состоялись 5 июля и принесли жестокое поражение консервативной партии. Она потеряла около половины мест в парламенте; теперь у нее было всего 209 мандатов, в то время как

333 лейбористы получили абсолютное и прочное большинство; у них было 393 места - на 146 мест больше, чем у всех остальных партий, вместе взятых. 2 места получили коммунисты - У. Галлахер и Ф. Пирэтин.

Результаты выборов ошеломили самих лейбористских лидеров не меньше, чем консерваторов. Если учесть, что избирательная кампания лейбористов проводилась под «социалистическими» лозунгами, итоги голосования можно было рассматривать как решительный приговор капиталистической системе, вынесенный большинством английского народа. Теперь правые лейбористы видели свою задачу в том, чтобы постепенно-реальными и мнимыми уступками, псевдосоциалистическими реформами, пропагандой антикоммунизма и т. д. - изменить общественное настроение, спасти капитализм, подавить левые силы.

Лидер партии Клемент Эттли, став главой правительства, назначил своим заместителем Герберта Моррисона, министром иностранных дел - Эрнста Бевина, на другие посты - столь же известных правых политиков. Буржуазная пресса приветствовала новый состав правительства - он служил надежной гарантией сохранения буржуазного господства.

Первые шаги новому кабинету пришлось сделать в области внешней политики. С 17 июля по 2 августа проходила конференция глав правительств СССР, США и Англии в Потсдаме. Хотя конференция началась после выборов в Англии, подсчет голосов не был еще закончен. Английскую делегацию возглавлял Черчилль, предусмотрительно пригласивший с собой Эттли как потенциального премьер-министра в случае поражения консерваторов на выборах. На два дня -26-27 июля - конференция сделала перерыв, так как именно в эти дни проходила смена кабинета в Лондоне. Уехавший в свою столицу Черчилль больше не вернулся в Потсдам; главой делегации стал Эттли.

Как Черчилль и Идеи, так и Эттли и Бевин в контакте с американской делегацией попытались использовать Потсдамскую конференцию для подрыва позиций Советского Союза в Европе, а также для вмешательства во внутренние дела стран Центральной и Юго-Восточной Европы, чтобы сорвать процесс демократических преобразований в этих странах.

Английские и американские делегаты в Потсдаме были окрылены первым успешным испытанием атомной бомбы, которое было проведено в США за день до открытия конференции. Черчилль даже заявил, что бомба поможет «выправить соотношение сил с Россией». Но первые же попытки замаскированного шантажа были решительно пресечены советской делегацией. Принятые в Потсдаме решения в целом соответствовали задачам демократического решения послевоенных проблем. В духе ялтинских решений были разработаны подробные постановления об управлении Германией, о подготовке к заключению мирных договоров с ее бывшими сателлитами, о статусе Берлина, о суде над главными военными

334 преступниками. Советская делегация отвергла попытки Англии и США вмешаться во внутренние дела Болгарии и Румынии. Советский Союз подтвердил свое намерение вступить в войну против Японии. В этих условиях для окончательной победы над Японией вовсе не было нужды в применении атомной бомбы. Тем не менее 6 августа по приказу президента США Г. Трумэна была сброшена атомная бомба на Хиросиму, а 9 августа - на Нагасаки. Расчет американских империалистов был прост: запугать народы оружием невиданной силы, подготовить почву для «атомной дипломатии» по отношению к Советскому Союзу, сделать шаг в сторону завоевания мирового господства США. Хотя в производстве атомной бомбы участвовали и английские ученые, появление нового оружия еще больше поставило Англию в зависимость от США.

Однако Япония, несмотря на гибель почти 250 тыс. человек, не собиралась капитулировать. Только мощный удар Советской Армии по японским вооруженным силам в Маньчжурии (по Кваптунской армии) и их полный разгром вынудил Японию капитулировать. 2 сентября 1945 г. окончилась вторая мировая война. Как и другие страны, Англия вступила в новую полосу своей истории.

В процессе подготовки к войне фашистский режим, создав разветвленный и мощный аппарат, развернул в невиданных масштабах идеологическую обработку населения. «После того как нацисты пришли к власти, - отмечает австралийский автор Е. Брэмстед, - их пропаганда приобрела тотальный характер, она не ограничивалась только непосредственно политической сферой, а охватила всю область культурной деятельности государства... должна была проникать во все поры общества» {492} . В 1933 г. было сформировано министерство пропаганды, которое возглавил Геббельс - один из главных факельщиков второй мировой войны.

Народное образование, печать, радио, библиотеки, музеи, театры, кино - все средства духовной культуры министерство взяло под свой контроль и поставило на службу агрессивной политике нацистов.

Подводя некоторые итоги идеологической обработки немецкого населения, Гесс говорил в мае 1935 г.: «Воздействие новых идей распространяется в Германии не только на политику, но и на культуру в целом, во всеобъемлющем значении этого слова: на искусство и литературу, науку и экономику, на силы обороны страны и на рабочую силу, на общество и семью. Во всех ее формах жизнь народа подвержена влиянию политики национал-социализма или изменена им» {493} .

Рассматривая пропаганду как одно из основных средств укрепления своего господства и подготовки населения к войне, гитлеровцы ежегодно увеличивали бюджетные ассигнования министерству Геббельса: в 1934 г. они составили 26,1 млн. марок, в 1935 г. - 40,8 млн. и в 1938 г. возросли до 70,7 млн. марок {494} .

Дополняя методы террора, пропаганда должна была обеспечить полный контроль фашистов над мыслями и чувствами масс. Дресслер-Андресс, руководитель нацистского радиовещания, так формулировал главную задачу пропаганды: «Тотальное воздействие на народ, обеспечение единой реакции на события...» {495} . Пропаганда, поучал Гитлер, должна быть направлена «главным образом на чувства и только в очень ограниченной степени рассчитана на так называемый разум... Чем скромнее ее научный балласт, чем больше концентрирует она свое внимание на чувствах масс, тем значительнее ее успех» {496} . Фюреру вторил Геббельс. Пропаганда, писал он, «не имеет своей задачей быть одухотворенной... Она отнюдь не должна быть порядочной, щепетильной, мягкой или смиренной; ее задача - обеспечить успех...» {497} . Задачу всей пропаганды гитлеровцы видели в массированном идеологическом и психологическом воздействии на массы путем внушения крикливых фашистско-милитаристских лозунгов, выражавших суть их политической и военной доктрины: «Германия, проснись!», «Германия превыше всего!», «Долой Версаль!», «Народ, к оружию!», «Мы будем маршировать дальше!», «Мы устремляемся на Восток!», «Покончим с коммунизмом!».

Характерными чертами нацистской пропаганды было ее монопольное положение в стране и опора на весь аппарат государственного насилия. По существу, речь шла о массированном идеологическом принуждении. Один из ответственных сотрудников министерства пропаганды откровенно писал в 1933 г.: «Использование силы может быть частью пропаганды. Между силой и пропагандой лежит различная степень эффективного влияния на народ и массы: от внезапного привлечения внимания или дружеского убеждения отдельной личности до трескучей массовой пропаганды, от плохо организованных приверженцев до создания полугосударственных или государственных институтов, от индивидуального террора до массового террора, от санкционированного применения силы более сильным... до военного принуждения к послушанию и дисциплине по законам военного времени» {498} .

Основные усилия геббельсовской пропаганды были сконцентрированы на идеологической и психологической подготовке масс к захватнической войне. Сначала исподволь, а затем все более открыто она внушала идею необходимости и неизбежности борьбы за «жизненное пространство». Немецкий народ объявлялся «народом без пространства», незаслуженно обделенным историей. Этим гитлеровцы объясняли экономические трудности, снижение жизненного уровня трудящихся {499} . Населению, особенно малоземельным и безземельным крестьянам, они указывали «путь на Восток» как единственно возможный способ исполнения их надежд.

В 1933 г. осуществилось выдвинутое немецкой реакцией еще в конце 20-х годов требование сделать геополитику «географической совестью государства». Геополитика была возведена в ранг официальной «науки», изучавшейся во всех университетах «третьего рейха». Созданный нацистами «Союз геополитики» в своем печатном органе призывал: «Не ограничивайся рамками тесного, небольшого пространства, а мысли масштабами великих и обширных пространств, масштабами континентов и океанов, и следуй этим путем за своим фюрером!.. Тому, кто поддерживает фюрера в народной борьбе за жизненное пространство, требуется не только размах, но также выдержка и стойкость» {500} . То, о чем еще умалчивала официальная пропаганда - установление мирового господства германского империализма, - стали открыто проповедовать геополитики.

Для обоснования «законности» агрессии и «права» фашистского государства на захват и порабощение других народов использовались расовая теория и тесно связанные с ней национал-шовинистические идейки. Внушая немцам, что они, как «избранный народ», самой «судьбой» и «кровью» определены к господству, нацистская пропаганда воспитывала высокомерное отношение и презрение к другим народам. Расовая теория неоднократно перестраивалась гитлеровцами в соответствии с потребностями текущей внешней политики. Так, по мере сближения с Италией и Японией на почве совместной подготовки агрессии происходила «переоценка» расовых качеств итальянцев и японцев. Итальянцев, которых нацисты относили ранее к «малоценной средиземноморской расе», вскоре объявили «достойными» потомками гордых римлян, а японцев, прежде обзываемых презрительными кличками, возвели на пьедестал «избранной расы» Азии, «арийцев Востока». Неизменным оставалось отношение к славянам как представителям «низшей расы», которых фашистские варвары планировали поработить и истребить, а их земли заселить германцами.

Определяя расовую борьбу как главную движущую силу общественного развития, нацисты стремились отвлечь трудящихся от классовой борьбы. Ненависть рабочих и других слоев трудящихся к капиталистам они старались обратить в ненависть к другим нациям. В самой Германии таким «громоотводом» должны были служить евреи, которых фашистская пропаганда объявляла виновными во всех бедах немецкого народа.

Расовая теория использовалась гитлеровцами также для обоснования господства фашизма и его идеологии. В 1933 г. на съезде нацистской партии Гитлер объявил чистоту расы единственной предпосылкой «правильного» мировоззрения: «Народ, чистый в расовом отношении, в соответствии со своей чистой сущностью инстинктивно занимает адекватные позиции во всех жизненно важных вопросах... руководствуясь лишь в себя различные расовые элементы, все зависит от того, мировоззрение какого из них возьмет верх в идеологической борьбе. Заслуга национал-социализма, утверждал фюрер, «прежде всего в том, что он помог одержать победу мировоззрению, отражавшему инстинктивные потребности германской крови» {501} . В этом плане расистская теория широко использовалась для оправдания террора, жестоких репрессий против инакомыслящих. Все, кто боролись против фашизма, объявлялись «нечистыми» в расовом отношении и как носители «чуждого» германской расе мировоззрения подлежали истреблению.

На съезде нацистской партии в 1935 г. расовая «наука» была объявлена «важнейшей основой национал-социалистского понимания природы и человеческой истории», «основой... законодательства национал-социалистского рейха» {502} . Главный теоретик расизма профессор Г. Гюнтер был награжден впервые учрежденной этим съездом «премией в области науки» {503} .

Ядром фашистской идеологии и основным направлением ее пропаганды был антикоммунизм. Фашисты изображали коммунизм и первое социалистическое государство «врагами всего мира», а «третью империю» объявили «бастионом западной цивилизации», требуя предоставления ей полной свободы в вопросах вооружения и организации «крестового похода» на Восток. В этом духе они развернули пропагандистскую кампанию не только в самой Германии, но и вне ее, стремясь повлиять на общественное мнение Запада, склонить правительства европейских государств поддержать мероприятия по перевооружению Германии и планы агрессии против Страны Советов. Нацистская антикоммунистическая пропаганда тесно смыкалась с дипломатией, которая строила свои расчеты на максимальном использовании антисоветских настроений правящих кругов Англии, Франции, США, Польши и других капиталистических стран.

Фашистские руководители и дипломаты уверяли, будто Германия вооружается только ради обеспечения своей безопасности и ограждения других европейских государств от «угрозы большевизма». Так, 18 декабря 1935 г. Гитлер заявил польскому послу в Берлине, что единственное его желание - препятствовать «продвижению России на Запад», что он «за солидарность стран Европы, но она не должна идти дальше польско-советской границы... Как можно связать себя с Советской Россией, которая проповедует мировую революцию?» {504} . Одновременно своим приближенным он говорил другое: «Мне придется играть в мяч с капитализмом и сдерживать версальские державы при помощи призрака большевизма, заставляя их верить, что Германия - последний оплот против красного потопа. Для нас это единственный способ пережить критический период, разделаться с Версалем и снова вооружиться» {505} . По свидетельству английского социолога Зимана, нехитрые уловки фюрера обеспечили ему полный успех, ибо тот, кто хотел быть обманутым, оказался обманутым. Антикоммунистическая пропаганда убедила европейцев в приемлемости диктатуры Гитлера и в том, что Германии - оплоту против большевизма - следует разрешить усиливать свою мощь {506} . В первые месяцы Гитлер еще побаивался противодействия западных держав, и это удерживало его от чрезмерного риска, но, убеждаясь в их потворстве, он все более действовал с присущей фашистам наглостью.

Гитлер, пришедший к власти при сочувствии монополистов США и Англии, с помощью которых он продолжал вооружаться, вовсе не собирался превращать Германию в орудие их политики. Немецкие империалисты преследовали свои собственные цели: коренным образом переделить мир, создать грандиозную колониальную империю, сокрушить капиталистических конкурентов, социалистическое государство и завоевать мировое господство. Вследствие этого антикоммунизм германских фашистов тесно связывался с расизмом, геополитикой и другими составными частями их идеологии, которая была вся пронизана агрессивным духом, «обосновывая» захватнические устремления в любом направлении.

Истинная сущность намерений немецко-фашистского империализма выражалась в идее «империи». Нацистские идеологи утверждали, будто стремление к созданию «великой германской империи», «тоска по империи» извечно присущи немецкому народу. Однако внешние враги и раздоры среди самих немцев препятствовали полному воплощению этой идеи в жизнь. «Третья империя», созданная нацистами, призвана, наконец, осуществить то, что не удалось сделать «священной римской империи германской нации» и «второй империи». Такими «идеями» пропитана, например, книга, написанная главарями «третьего рейха» с одиозным названием «Народ, к оружию!», особенно глава «Судьба германцев. Тоска по империи» {507} . ней достаточно определенно намечены основные направления фашистской агрессии - на запад и на восток. Извечными и непримиримыми врагами Германии, всегда стоявшими на пути создания ею «великой империи», объявлялись Франция и Россия. Эти мысли не были новыми, они развивались еще Бисмарком, а со времени появления «Майн кампф» составили идейный багаж нацистской партии в области внешней политики.

Милитаристская сущность нацистской идеологии концентрировалась в теории насилия. Возвеличивая войну, она рассматривала насилие как основную движущую силу истории человечества. Печать, литература, искусство пропагандировали убогие и человеконенавистнические «мысли» фюрера о войне, высказанные им в «Майн кампф» и многочисленных выступлениях. В программной речи об отношении нацизма к рейхсверу он заявил: «Если люди хотят жить, они вынуждены убивать себе подобных... Не только отдельные люди, но и целые народы, пока существуют в этом мире, вынуждены отстаивать в борьбе свои жизненные права. В действительности нет никакой разницы между войной и миром... Борьба всегда была и будет, и она постоянно требует полной отдачи людских сил. Оружие и формы борьбы, средства и тактика могут изменяться, но остается неизменным боевое использование человеческих жизней» {508} Гитлер утверждал, что «права и претензии германской нации» могут быть осуществлены только лишь «средствами политики силы» {509} вплоть до «использования отточенной немецкой шпаги» {510}

Пропагандируя подобные изречения фюрера, нацистская пресса, радиовещание, школа, литература, искусство насаждали в стране дух милитаризма, культ солдатчины. Воспевались прусские военные традиции. На щит поднимались немецкие завоеватели, и среди них особенно Фридрих II. Так, одна из фашистских газет писала: «...нам нужно солдатское героическое понимание истории, которое учит восхищению Фридрихом Великим за мужество отчаяния, с которым он боролся против целого мира врагов, и за то, что, как говорит Клаузевиц, он чувствовал «гордость славной гибели». Нам нужно понимание истории, которое видит в битве под Танненбергом классический пример того, как воля к победе в состоянии совершить вещи, кажущиеся невозможными. Нам нужно понимание истории, которое учит, что можно преодолевать судьбу» {511}

Даже понятие «социализм» гитлеровцы трактовали в прусско-милитаристском духе. В лекции на тему «Молодежь и немецкий социализм», прочитанной Геббельсом в конце 1933 г., провозглашалось: «Наш социализм унаследован от прусской армии и прусских чиновников. Это тот социализм, который сделал возможной Семилетнюю войну Фридриха Великого и его гренадеров» {512}

Особое место в обосновании перевооружения Германии и захватнической политики фашизма занимала антиверсальская кампания. Нацисты спекулировали на ущемленных чувствах немецкого народа, порожденных империалистическими условиями мира, которые были навязаны побежденной Германии. Главные усилия они направили на борьбу за отмену тех статей Версальского договора, которые мешали форсированному перевооружению и связывали им руки для агрессии. Пропагандистская кампания проводилась под демагогическими лозунгами «свободы», «равноправия» для немцев, их «права на самоопределение». Под ними понимали освобождение германского государства от международных обязательств, отмену ограничений для него в области вооружения и присоединение всех территорий с немецким населением.

28 июня 1934 г. одна из газет германских финансовых магнатов - «Берлинер Бёрзенцайтунг» многозначительно отмечала: «Не случайно Версальский трактат впервые в истории мирных договоров не включает формулы, в которой воевавшие стороны условились бы... о взаимном согласии в длительном мире». Автор статьи делал вывод, что «этот мир... связывает нас лишь фактически, но не морально». Далее он обосновывал неизбежность «потрясений», то есть войны, и подчеркивал: «Новая Германия не хочет механической ревизии, слепого восстановления всего того, что было», а добивается «переустройства всей Европы».

Министерство пропаганды развернуло активную работу в целях мобилизации творческой интеллигенции, стремясь использовать ее в духовном растлении населения и распространении фашистской идеологии. Для осуществления этих задач оно привлекло все свои отделы (кино, театра, изобразительного искусства, музыки, литературы, радио, высшего и среднего образования и другие). На видных представителей интеллигенции в каждом отделе заводились личные дела с обстоятельными справками, а также сведениями доносчиков о том, в какой степени деятельность данного человека соответствовала требованиям режима. Верных слуг фашизма поощряли, противников и колеблющихся для начала вызывали на «беседу», больше похожую на полицейский допрос, где применялись все средства запугивания и задабривания; «неисправимых» отправляли в концентрационные лагеря. Действуя в тесном контакте с гестапо, министерство пропаганды, по существу, являлось одним из его звеньев. Все усилия пропаганды сосредоточивались на том, чтобы отравить сознание немецкого народа и бросить его в пекло войны во имя интересов германского империализма. Расчищая путь фашистской идеологии, нацисты изъяли из библиотек, книжных магазинов и у населения всю прогрессивную литературу. На улицах и площадях городов, в первую очередь у университетов и библиотек, запылали костры, сложенные из книг - драгоценного достояния человеческой мысли. Фашистские варвары сжигали произведения К. Маркса и Ф. Энгельса, В. И. Ленина, классиков мировой литературы, выдающиеся творения немецких демократов. Гитлеровцы заполонили редакции газет и журналов, киностудии, театры, радиостанции, школы и университеты, откуда были изгнаны все прогрессивно настроенные деятели культуры. Более двух тысяч видных ученых, представителей науки и искусства, в том числе А. Эйнштейн, Т. Манн, А. Цвейг, покинули страну, десятки тысяч попали в тюрьмы и концлагеря.

Направив острие своей грязной пропаганды против Советского Союза и международного коммунистического движения, германские фашисты создали специальный орган - «антикоминтерн», который фактически стал одним из главнейших отделов министерства Геббельса. Согласно секретной директиве, изданной позднее, «антикоминтерн» в целях маскировки стал выступать как частное объединение.

Важное место в идеологической подготовке войны занимал так называемый «остфоршунг» {513} , зародившийся еще во второй половине XIXвека и связанный с самого начала с захватнической политикой германского империализма. Для оправдания этой политики были выдвинуты тезисы о «культурной и хозяйственной миссии немцев на Востоке» и «славянской опасности».

Особое место среди многочисленных институтов «остфоршунга» принадлежало институту Восточной Европы в Бреслау (Вроцлав), которым руководил Г. Кох. В Кенигсберге этими вопросами занимался экономический институт по изучению России и восточных государств во главе с Т. Оберлендером, в годы войны совершившим, как и Кох, тягчайшие преступления. В Берлине функционировали русский и украинский исследовательские институты, в Данциге (Гданьск) - институт остланда и т.д. {514} Все они «изучали Восток» главным образом применительно к подготовке войны против СССР и других восточноевропейских государств. Как и другие учреждения, институты не только издавали многочисленные книги, брошюры и журналы, «научно» обосновывавшие захватнические претензии германского империализма, но и консультировали органы генерального штаба при планировании войны и осуществлении оккупационной политики. Они готовили шпионов, резидентов, гаулейтеров для территорий, намеченных к оккупации. На открытии школы внешнеполитического отдела гитлеровской партии ее директор Шмидт в присутствии Розенберга, Гесса, Риббентропа, Гиммлера и других рейхсфюреров следующим образом формулировал цели Германии на Востоке: «По поручению фюрера вам предстоит работать на политических, военных и административных должностях среди славянских народов: московитов, украинцев, белорусов... Ваша миссия так же ответственна и трудна, как историческая миссия тевтонских и ливонских рыцарей с той разницей, что у тех были границы продвижения на восток, у вас же их нет! Вы - авангард победоносной германской расы, начинающей свой «дранг нах Остен» через болота и степи большевистской Московии. Вы - начало великого переселения народов германского племени» {515}

Руководством нацистской партии было созвано специальное совещание под лозунгом «Судьбы Европы - на Востоке». Нацист в профессорском звании Машке в докладе «Возвращение немецкого Востока» утверждал, будто германский «дранг нах Остен» - всего-навсего показатель «творческого характера социальных сил германского народа» в прошлом и подтверждение, что «эти силы продолжают в нем жить». Захват земель на Востоке в прошлом он называл «великим общественно-политическим успехом», героем которого были «не отдельные лица, а весь германский народ, сплоченный воедино» {516} Будущая агрессия против Советского Союза представлялась на этом совещании в фальшивом обличье «народной войны».

На основании указаний гитлеровского руководства все пропагандистские организации Германии сосредоточивали свое внимание на идеологической обработке молодежи, видя в ней резерв вермахта. Они превратили систему образования в орудие воспитания ненависти к другим народам, презрения и чудовищной жестокости к ним. Гитлеровские главари похвалялись тем, что из молодых людей они делают диких зверей. На съезде нацистской партии в 1935 г. Гитлер заявил, что немецкий юноша должен стать «быстрым, как борзая, крепким, как дубленая кожа, и закаленным, как крупповская сталь» {517} Фюрер определил основные ступени фашистского «воспитания», которые обязан пройти каждый немец в «третьем рейхе»: мальчик вступает в организацию «юнгфольк», откуда переходит в «гитлерюгенд». Затем юноша идет в СA, CC или другие нацистские военизированные организации, отбывает обязательную трудовую повинность, после чего призывается в вермахт. Из армии или флота молодой человек снова возвращается в СA, CC и другие нацистские организации. Круг замыкается {518} Все эти звенья духовного растления подготавливали молодежь к роли пушечного мяса для будущей войны.

Армия нацистской Германии впитывала дух расизма и реваншизма. Вся система воспитания готовила почву для тех неслыханных злодеяний, которые гитлеровская Германия творила в годы второй мировой войны.

В тесной связи с идеологической подготовкой войны находилась военно-теоретическая деятельность германских милитаристов. Президент «Немецкого общества военной политики и военной науки» генерал Кохенхаузен писал: «Само собой разумеется, что исследования и дальнейшее развитие военно-теоретических и военно-научных вопросов должны осуществляться в рамках национал-социалистского мировоззрения» {519}

В работах реакционных военных теоретиков еще периода Веймарской республики проявлялись элементы фашистской идеологии: национал-шовинизм, расизм, геополитика, апология диктаторской власти, прославление грубой силы и войны. Почти все военные теоретики Германии были сторонниками фашистского режима, его идеологии и целиком поставили себя на службу агрессивной политике. Во многих их исследованиях проводилась мысль, будто только фашизм может разрешить любые военно-политические проблемы Германии. Они выдвинули лозунг «сильной личности», способной путем террористической диктатуры подавить рабочее движение внутри страны, обеспечить себе тыл для ведения будущей войны. Например, генерал Е. Бухфинк еще в 1930 г. писал, что военный диктатор должен спокойно переносить вид крови {520} . Автор с восхищением обращал взоры на Италию Муссолини как «единственное государство, руководимое волей истинно великого человека, которое ни перед кем не склоняется и все с большей силой выдвигает свое требование на участие во власти» {521} , то есть империалистическое требование передела мира и установления своего господства в районе Средиземного моря.

Подобные военные теоретики идейно подготавливали приход нацистов к власти, а в период «третьей империи» соревновались между собой в попытках «научно» доказать, что фашистский режим - и только он - вполне соответствует характеру и требованиям эпохи. Так, автор многочисленных статей о тотальной войне Э. Вальтер писал в военно-теоретическом журнале: «Двадцатый век будет назван грядущим историком веком войны... Если раньше мир хотел придать войне свой собственный порядок, втиснуть ее в правовые нормы, принудить к соблюдению своих законов и ценностей, то ныне, наоборот, он должен подчиняться требованиям войны, которая стала негласной госпожой века и отодвинула мир на положение перемирия. Эта эмансипация войны, которая является самым главным событием и чертой эпохи, требует завершающего этапа: упразднения социального порядка, основанного на предпосылках мира, и замены его таким, который соответствует требованиям войны. Создание подобной социальной конституции войны - специфическая задача нынешнего времени...» {522}

Военные теоретики фашистской Германии рассматривали войну как неизбежное и жизненно необходимое явление, объясняя ее в соответствии с реакционными философскими воззрениями. Используя традиционные религиозно-мистические, этические и психологические аргументы, они главный упор делали на расово-биологические, социал-дарвинистские и геополитические «объяснения» войны. Общим для всех теорий являлось отрицание исторической обусловленности и классовой сущности войны и стремление представить ее как естественное явление, абсолютно неустранимое из жизни человеческого общества. Автор книги о химической войне Г. Бюшер писал: «О смерти и жизни, о войне и мире решают не прокламации и речи, не договоры и союзы, а законы возникновения и уничтожения, которые не подвластны человеческой воле... Подобно тому как мы не можем избежать смерти, мы не в состоянии избежать и войны. Жизнь таит в себе зародыш смерти. Это судьба всего живого... Война - это судьба» {523} .

Большинство военных теоретиков «третьей империи» воспевало войну как борьбу за выживание нации, как выражение способности расы или народа к развитию, право сильного уничтожать слабого. «Война есть высшее проявление человеческих способностей, - писал генерал Сект. - Она является естественной и высшей ступенью развития в истории человечества» {524} . Подготовку войны для осуществления мирового господства фашистские военные теоретики пытались представить как борьбу за существование немецкого народа, за судьбу каждого немца в отдельности.

В борьбе, уверяли они, победа будет за германцами как наиболее сильной, жизнеспособной расой. Фёрч, один из видных теоретиков фашистской Германии, писал: «Вся жизнь есть борьба... Сильное должно побеждать, жить и развиваться, слабое... быть побежденным, умереть и не возрождаться» {525} .

Фашистско-милитаристская философия войны составляла основу взглядов нацистских руководителей и командования рейхсвера на характер будущей войны, способы ее подготовки и ведения, принципы военного строительства. Ядром военной доктрины служила теория тотальной войны, разработанная немецкими военными теоретиками еще в 20-е годы как обобщение опыта первой мировой войны. Военный эксперт нацистской партии К. Хирл изложил ее главные положения в своем выступлении на съезде национал-социалистской партии в 1929 г. По сути, оно было «программным заявлением» партии по вопросам военной политики {526} . В первой половине 30-х годов, особенно после фашистского переворота, разработка проблем подготовки и ведения войны ускорилась. Большинство немецких военных теоретиков характеризовали будущую войну как тотальную. Своего рода обобщением и наиболее характерным выражением их взглядов по этому вопросу была книга генерала Людендорфа «Тотальная война», вышедшая в 1935 г.

Под «тотальной» фашистские теоретики понимали войну всеобъемлющую, в которой допустимы все средства и методы для разгрома и уничтожения противника. Они требовали заблаговременной и полной мобилизации экономических, моральных и военных ресурсов государства. Политика государства должна быть целиком подчинена решению этой задачи. Исходя из этого, Людендорф требовал «выбросить за борт все теории Клаузевица» и особенно его положения о соотношении войны и политики. Он утверждал, что в современную эпоху изменилась сущность и войны, и политики, что война, предпринимаемая монополистами, будто бы отвечает интересам народа. «Война и политика служат выживанию народа, но война есть высшее выражение народной воли к жизни. Поэтому политика должна служить ведению войны» {527} .

В центре внимания фашистских военных теоретиков была проблема подготовки населения страны к активному участию в войне. Людендорф писал: «Центр тяжести тотальной войны в народе». Его «духовная сплоченность является в конечном счете решающим для исхода этой войны...» {528} . Главным условием создания «морального» духа населения и армии теоретики считали укрепление режима военной диктатуры фашистского типа, а основными методами - террор против демократических и антивоенных сил, широкое использование национальной и социальной демагогии.

Не менее важное значение они придавали заблаговременной и всеобъемлющей подготовке германской экономики к войне. Людендорф призывал фашистское руководство извлечь уроки из опыта прошлого, заранее предусмотреть многократно возросшие потребности в материальном обеспечении войны и, учитывая вероятность установления противниками морской блокады, обеспечить максимум самоснабжения страны военными материалами и продовольствием {529} .

Существенной особенностью будущей войны считался ее истребительный характер, то есть борьба не только против вооруженных сил противника, но и против его народа. «Тотальная война беспощадна», - писал Людендорф. Фашистский военный журнал провозглашал: «Война будущего является тотальной не только по напряжению всех сил, но и по своим последствиям; иными словами: по внутренней логике тотальной войны ей соответствует такая же победа. Тотальная победа означает полное уничтожение побежденного народа, его полное и окончательное исчезновение со сцены истории» {530} .

В теоретических измышлениях немецко-фашистских милитаристов подчеркивались преимущества, которые дает отрицание норм международного права и обычаев ведения войны. «Чем энергичнее одна из сторон использует боевые средства нового времени, - говорил Бухфинк, - чем беззастенчивее она переходит все границы традиционных представлений о военном и международном праве, тем сильнее проявляется ее превосходство» {531} . Фюрер откровенничал с одним из своих приближенных - Раушнингом: «Воздушные налеты, неслыханные по своей массированности, диверсии, террор, акты саботажа, покушения, убийства руководящих лиц, сокрушительные нападения на все слабые пункты вражеской обороны внезапно, в одну и ту же секунду... Я не остановлюсь ни перед чем. Никакое так называемое международное право не удержит меня от того, чтобы использовать предоставляющееся мне преимущество. Следующая война будет неслыханно жестокой и кровавой» {532} . Так обосновывались и оправдывались варварские методы ведения войны, примененные вскоре на практике.

Немецкие военные теоретики, как правило, отдавали себе отчет в том, что затяжная война может окончиться для господствующего класса Германии катастрофой. Поэтому они считали, что «руководство тотальной войной будет исходить из того, чтобы как можно быстрее ее закончить и таким образом не подвергать опасности исход войны вследствие нарушения сплоченности народа и возникновения экономических трудностей, которые не замедлят отразиться на народе и на ведении войны, если она затянется» {533} . Это обстоятельство заставляло германских милитаристов уделять большое внимание разработке стратегической концепции «молниеносной войны», идея которой в свое время была выдвинута Шлиффеном. Анализируя опыт первой мировой войны, они единодушно пришли к выводу, что провал плана Шлиффена обусловлен не его порочностью, а ошибками германского командования, прежде всего Мольтке-младшего. Немецко-фашистские теоретики, генеральный штаб и командование вермахта настойчиво искали пути осуществления идей быстротечных операций и кампаний на основе использования новейших средств вооруженной борьбы. В этом они усматривали единственную возможность преодолеть явное несоответствие своих далеко идущих завоевательных планов экономическому и военному потенциалам Германии.

В 1933 - 1935 гг. многие проблемы «молниеносной войны» еще не были решены, и вокруг них развернулась полемика. Довольно влиятельная группа генералов и офицеров немецко-фашистской армии, взгляды которых мало отличались от оперативно-стратегических концепций первой мировой войны, отдавали предпочтение традиционным родам войск: пехоте, артиллерии, кавалерии. Они проявляли осторожность и даже некоторый скептицизм в оценке новой техники, в частности возможности самостоятельного оперативного использования танков и механизированных войск. Эта группа сомневалась, что в будущем можно избежать позиционных форм вооруженной борьбы. Критикуя подобные взгляды, военный еженедельник писал: «Громадное большинство генералов любит позиционную войну и осаду; там они имеют время на обдумывание, отсутствуют неожиданности, нет никакой необходимости принимать быстрые решения» {534} .

Другая группа военных теоретиков и практиков была склонна переоценивать роль новейших средств борьбы, полагая, что внезапные и массированные удары танковых и мотомеханизированных войск во взаимодействии с авиацией обеспечат победу Германии в молниеносных кампаниях и войне в целом. Так, Гудериан, смакуя, описывал картину блицкрига: «В одну из ночей откроются двери авиационных ангаров и армейских автопарков, завоют моторы и части устремятся вперед. Первым неожиданным ударом с воздуха будут разрушены и захвачены важные промышленные и сырьевые районы, что выключит их из военного производства. Правительственные и военные центры противника окажутся парализованными, а его транспортная система нарушенной. В первом же внезапном стратегическом наступлении войска проникнут более или менее далеко в глубь территории противника... За первой волной авиации и механизированных войск последуют моторизованные пехотные дивизии с целью удержать захваченные территории и высвободить подвижные соединения для очередного удара» {535} .

Концепция «молниеносной войны» вполне отвечала авантюристическим устремлениям фашистских руководителей и пользовалась их безусловной поддержкой. Из нее, как и из более общей доктрины тотальной войны, германские милитаристы исходили в строительстве вооруженных сил. С приходом гитлеровцев к власти немедленно был взят курс на создание массовой, многомиллионной, высокомеханизированной армии. Теория малых профессиональных армий, которая и ранее не пользовалась успехом среди германских милитаристов, была решительно отброшена. 9 мая 1935 г. «Берлинер Бёрзенцайтунг» писала: «Ложный путь, приведший к вере в маленькие, хорошо оснащенные армии, которые основаны на долгосрочной службе, окончен. Как и в первую мировую войну, в новой войне придется считаться с вооруженной силой нации, то есть с многомиллионными армиями».

Быстрое развертывание 100-тысячного рейхсвера в массовую армию стало возможным потому, что эта армия создавалась еще в годы Веймарской республики. Уже тогда были подготовлены кадры офицеров и унтер-офицеров, разработаны образцы вооружения и налажено их производство. Это, хотя и с оговорками, вынуждены признать буржуазные историки. «Во время захвата власти, - пишет немецко-фашистский военный теоретик генерал В. Эрфурт, - Гитлер нашел часть своих военных планов уже осуществленными в результате деятельности генерального штаба сухопутных сил» {536} .

Однако темпы роста вооруженных сил в первые же годы господства фашистов намного превзошли прежние намерения генералов рейсхвера. По плану «А», разработанному командованием рейхсвера в 1932 г., предусматривалось к 31 марта 1938 г. завершить подготовку к развертыванию 21 пехотной дивизии. Эта задача была выполнена уже к октябрю 1934 г.

Решающий шаг на пути развертывания вооруженных сил для осуществления агрессивных акций был сделан 16 марта 1935 г., когда в Германии вышел закон о создании вермахта и вводилась всеобщая воинская повинность. Сухопутная армия мирного времени определялась в 36 дивизий, объединенных в 12 армейских корпусов. Вооруженные силы, получившие официальное название «вермахт», делились на три вида: сухопутную армию, военно-морской и военно-воздушный флоты, имевшие собственные главные командования. Министерство рейхсвера преобразовывалось в имперское военное министерство. От имени фюрера и верховного главнокомандующего координацию и практическое руководство всеми видами вооруженных сил осуществлял военный министр генерал Бломберг {537} .

В связи с введением всеобщей воинской повинности гитлеровское правительство официально заявило, что не считает себя связанным ограничениями в вопросах вооружения, наложенными Версальским договором {538} . Западные державы, подписавшие договор, реагировали на это лишь формальными нотами протеста. Такое поведение Англии, Франции и Италии, писал французский посол в Берлине А. Франсуа-Понсэ, убеждало Гитлера в том, что «он может себе позволить все и даже предписывать свои законы Европе» {539} .

21 мая 1935 г. был принят закон, определявший призывной контингент, сроки службы в вермахте, обязанности и права военнослужащих {540} . Устанавливая поначалу одногодичный срок действительной службы в армии, гитлеровцы стремились за короткое время подготовить кадры для агрессивной войны. Однако по настоянию главного командования сухопутной армии, указывавшего на отрицательные последствия ускоренной подготовки солдат, с 24 августа 1936 г. срок действительной службы был увеличен до двух лет {541} . 16 марта 1935 г. германское правительство объявило, что оно доводит количество дивизий до 36. Однако и этот предел вскоре был превзойден {542} . О росте сухопутных сил фашистской Германии свидетельствует следующая таблица.

Таблица 9. Темпы роста сухопутных сил Германии {543}

В 1935 г. было создано 11 корпусных и 3 окружных военных командования. Численность сухопутных сил достигла 300 тыс., то есть в три раза превысила количество личного состава, определенного Версальским договором. С учетом военно-морского и военно-воздушного флотов и всех вспомогательных войск личный состав достиг 900 тыс.

Базой для формирования массовой армии служил не только рейхсвер, но и полиция, значительная часть которой находилась на казарменном положении. Организованная по армейскому принципу, она проходила регулярную боевую подготовку. Из полиции было взято около 2500 офицеров для вермахта {544} . Вермахт пополнялся за счет кадров различных военизированных организаций, примыкавших к нацистской партии: СА, гитлерюгенда, национал-социалистских автомобильного и авиационного корпусов, спортивных обществ.

Важной задачей гитлерюгенда, насчитывавшего к началу войны до 8 млн. юношей {545} являлась военная подготовка молодежи и воспитание ее в милитаристско-фашистском духе. Построенная по военному образцу, эта организация имела свои части и подразделения, члены ее носили униформу, имели ранги и звания, обучались стрелковому делу под руководством офицеров-инструкторов. Один из руководителей гитлерюгенда заявил: «С течением времени мы хотим добиться того, чтобы немецкие школьники так же уверенно обращались с оружием, как с пером».

Помимо выполнения охранно-полицейских функций отряды СА занимались военной подготовкой допризывников и демобилизованных. Хотя по вооружению и боевой подготовке штурмовые отряды, несомненно, значительно уступали рейхсверу и формально не подчинялись его командованию, тем не менее они получали от него указания о военной подготовке своих членов. Прежде чем вступить в вермахт, молодежь должна была пройти военное обучение в отрядах СА или других военизированных организациях.

В составе СА были созданы специальные соединения, предназначенные для военных действий к востоку от Германии. Они были оснащены и обучены как кадровые войска. К началу 1936 г. имелось 34 таких соединения, каждое из которых по своей численности приближалось к пехотной дивизии, а в целом они насчитывали до 320 тыс. человек {546}

Подготовку кадров для танковых и моторизованных войск вел нацистский автомобильный корпус, который охватывал до 400 тыс. автомобилистов и имел мощную техническую учебную базу: 26 автомотошкол, 23 отдельные мотогруппы. В его распоряжении было около 150 тыс. автомашин и мотоциклов {547} Деятельность этой организации способствовала быстрому развертыванию фашистских танковых войск, превращению их в главную ударную силу сухопутной армии. В течение двух лет гитлеровцам удалось создать три танковые дивизии, вооруженные новейшими для того времени танками T-I и Т-II. Одной из дивизий командовал Гудериан.

Еще более быстрыми темпами развивалась авиация. В марте 1935 г. Геринг хвастливо заявлял: «Я намереваюсь создать военно-воздушные силы, которые, когда пробьет час, обрушатся на врага подобно карающей деснице возмездия. Противник должен считать себя побежденным еще до того, как он начнет сражаться» {548} Военно-воздушные силы создавались с таким расчетом, чтобы не только взаимодействовать с другими видами вооруженных сил, прежде всего с сухопутной армией, но и самостоятельно вести воздушную войну. Основное внимание сосредоточивалось на наступательных силах - бомбардировочной авиации. В конце 1933 г. гитлеровское правительство приняло решение к 1 октября 1935 г. увеличить парк ВВС до 1610 боевых самолетов, из них бомбардировщиков - почти 50 процентов, разведчиков - 30, истребителей - 12, самолетов морской авиации - 6 процентов {549} . Эта программа была досрочно выполнена благодаря заблаговременно созданной мощной авиационной промышленности.

Личный состав ВВС готовился в летных школах гражданской авиации и многочисленных спортивных союзах. К 1933 г. только общество «Спортфлюг» и его филиалы подготовили 3200 летчиков и 17 тыс. планеристов {550} . Министерство авиации во главе с Герингом осуществляло руководство всей деятельностью по подготовке и созданию мощного военно-воздушного флота. Спортивные общества и клубы были объединены в «Германский союз спортивной авиации», основу которого составил нацистский авиационный корпус.

В июле 1934 г. была принята программа строительства ВВС, которая предусматривала создание военно-воздушных сил в составе 4021 самолета (из них половина учебные). Авиационные предприятия должны были поставить дополнительно к уже имевшимся 894 бомбардировщика, 245 истребителей, 662 самолета-разведчика, 153 самолета морской авиации {551} . Эта программа также проводилась в жизнь.

Развитие военной авиации приняло такие широкие масштабы, что скрывать этот факт стало невозможно. 10 марта 1935 г. Геринг официально объявил о решении германского правительства создать военно-воздушные силы. К тому времени Германия имела 2500 самолетов, из них 800 боевых {552} . Было сформировано 20 боевых эскадрилий, в том числе 4 истребительные, 7 бомбардировочных, 5 разведывательных; 20 эскадрилий имелось при летных училищах {553} .

Для развития военно-морского флота гитлеровцы получили от Веймарской республики еще более солидную базу, чем для ВВС. С 1933 г. гитлеровцы значительно расширили программу и ускорили темпы военно-морского строительства. Быстро нарастали бюджетные ассигнования на флот. В дополнение к запланированным ассигнованиям на 1933 г. в сумме 186 млн. марок в феврале - апреле этого года было выделено еще 115,7 млн. марок. В 1934 г. ассигнования составили 487 млн. марок, а в 1935 г. - 650 млн. марок {554} . Личный состав ВМС вырос за эти годы более чем вдвое и составил в 1935 г. 34 тыс. матросов и офицеров {555} . В 1934 г. были спущены; со стапелей на воду и в 1935 г. вошли в строй второй броненосец («карманный» линкор) «Адмирал Шеер» водоизмещением 12,1 тыс. тонн, крейсер «Нюрнберг» (6980 тонн). Кроме того, в это время находились на стапелях 3 линкора (из них два крупных - по 31,8 тыс. брутто-тонн каждый), тяжелый крейсер, эсминцы и другие корабли {556} .

Новым толчком к усилению гонки военно-морских вооружений послужило англо-германское соглашение, заключенное 18 июня 1935 г. Германия получила право иметь флот, составлявший 35 процентов, а по подводным лодкам - даже 45 процентов от английского, причем в будущем она могла создать подводный флот, равный английскому {557} Поскольку общий тоннаж кораблей английского военно-морского флота составлял в то время 1 200 тыс. тонн, Германия получила возможность создать флот в 420 тыс. тонн. Фактически же общий тоннаж ее флота составлял 112,2 тыс. тонн, а за вычетом совершенно устаревших броненосцев - 78 тыс. тонн. Следовательно, фашистская Германия могла увеличить свой флот в 5,5 раза {558}

Для гитлеровцев это соглашение имело огромное военное и политическое значение. Оно фактически легализовало перевооружение фашистского рейха и поощряло его руководителей на дальнейшие нарушения международно-правовых обязательств и, естественно, вызвало ликование в стане гитлеровцев. На Нюрнбергском процессе Риббентроп говорил: «Гитлер и я были весьма довольны этим договором, Гитлер был счастлив, как никогда» {559}

После заключения морского соглашения развернулось лихорадочное строительство большого германского военного флота. 12 подводных лодок, тайное строительство которых началось давно, немедленно вошли в строй. Кроме уже заложенных на стапелях вскоре началось строительство двух линейных кораблей водоизмещением 41,7 тыс. тонн и 42,9 тыс. тонн, ряда тяжелых крейсеров, эсминцев, 24 подводных лодок {560}

21 мая 1935 г. фашистское правительство приняло закон «Об обороне империи», который вплоть до начала второй мировой войны держался в тайне. В нем определялись обязанности военных и гражданских властей при подготовке, развязывании и ведении войны. Закон предоставил Гитлеру право принимать единоличные решения о введении военного положения в стране, всеобщей мобилизации и объявлении войны {561} На Нюрнбергском процессе закон об обороне квалифицировался как краеугольный камень всей подготовки нацистской Германии к войне.

Стремясь превратить вооруженные силы в послушное орудие своей политики, гитлеровцы уделяли особое внимание их фашизации. На руководящие должности в военном министерстве и главных командованиях видов вооруженных сил были поставлены наиболее преданные фашизму генералы и адмиралы: Бломберг, Рейхенау, Редер, Фрич, Кейтель, Йодль.

2 августа 1934 г., сразу после смерти престарелого президента Гинденбурга, верховным главнокомандующим вооруженными силами был объявлен Гитлер, и в тот же день войска были приведены к присяге. В ней, в частности, говорилось: «Клянусь перед господом богом этой священной присягой безоговорочно повиноваться фюреру германской империи и народа - Адольфу Гитлеру, верховному главнокомандующему вооруженными силами...» {562} Если присяга Веймарской республики требовала служения германскому государству и верности его конституции, то эта - верности и безоговорочного повиновения Гитлеру. Она сыграла немаловажную роль в превращении германских вооруженных сил в покорное воле нацистов средство осуществления их агрессивных планов.

Вместе с тем нельзя согласиться с утверждением бывших гитлеровских генералов и офицеров, будто эта присяга, и только она, заставила их верно служить фюреру, совершать преступления против народов, ставших жертвами фашистской агрессии. Завоевателями и поработителями они стали помимо клятвенных обязательств Гитлеру. Показательно и то, что присяга была подготовлена генералами, которые затем обеспечили приведение к ней всего личного состава рейхсвера. По приказу Бломберга текст присяги составил его ближайший помощник генерал Рейхенау {563} . Никто из германских генералов и офицеров не отказался присягнуть на верность фюреру {564} . В соответстврш с духом фашистского государства, его агрессивной политикой гитлеровцы изменили формулировку «обязанностей германского солдата». Если ранее говорилось, что рейхсвер служит государству, а не партиям (что отнюдь не отвечало действительности), то новый текст гласил: «Вермахт является носителем вооруженной силы немецкого народа. Он защищает германскую империю и отечество, объединенный национал-социализмом народ и его жизненное пространство» {565} . Включение в документ фашистского лозунга «жизненного пространства» определило служебное предназначение вермахта как орудия захватнической политики германского империализма.

Фашизация рейхсвера и его преемника - вермахта выражалась и в насаждении внешних форм нацизма - эмблем, приветствий (вне строя), различных ритуалов. Особое значение гитлеровцы придавали идеологической обработке личного состава в духе фашистского милитаризма. Пропаганда антикоммунизма, расизма, национал-шовинизма, прославление грубой силы и войны составляли ее основу.

На словах нацисты утверждали, что их армия стоит вне политики и в ней не допускается проведение «партийной пропаганды» {566} . На деле это означало лишь запрещение вести в вооруженных силах любую пропаганду, кроме фашистской. Многочисленные документы, опубликованные в послевоенный период, свидетельствуют о том, что руководство рейхсвера и вермахта проявляло постоянную заботу об усилении фашистской пропаганды среди личного состава вооруженных сил. Так, в директиве от 21 ноября 1933 г. военный министр требовал, чтобы пресса, радио, другие средства пропаганды направляли свои усилия на насыщение вермахта национал-социалистскими идеями и борьбу вермахта против коммунизма {567} . В директиве Бломберга от 4 апреля 1934 г. о внедрении национал-социалистской идеологии в вермахт отмечалось: «Первый год национал-социалистского государства заложил основы для политического и экономического возрождения нации. Второй год на первый план ставит насыщение нации руководящими идеями национал-социалистского государства... Это в полной мере относится и к вермахту... Поэтому я требую, чтобы в будущем занятиям по текущей политике в вермахте во всех инстанциях придавалось еще большее значение и повышенное внимание» {568} . Руководства вермахта обязывало всех офицеров изучать национал-социалистское учение и организовало специальные занятия для них {569} .

В то же время нацистское руководство требовало от всех партийных инстанций тесной связи с вермахтом, сотрудничества с его командованием, в том числе в вопросах воспитания личного состава. В этом отношении характерно директивное письмо заместителя фюрера Гесса от 13 мая 1935 г. В нем подчеркивалось, что единство нацистской партии и вермахта является решающим фактором, от которого зависит судьба немецкой нации. «В то время как национал-социалистская рабочая партия Германии является единственным носителем политической воли немецкого народа, - писал Гесс, - армия - единственным носителем оружия... маршируя порознь, они работают совместно над созданием основ солдатской национал-социалистской Германии... Я ожидаю от всех партийных инстанций, что они всегда и всюду будут обеспечивать выполнение задач и нужд вермахта, поддерживать их служебные органы во всех отношениях и тесно с ними сотрудничать... Я ожидаю от всех руководителей, но особенно от носителей высшей власти, что они сделают, несмотря на возникающие мелкие недоразумения, все для углубления взаимопонимания и обеспечения еще более тесной связи партии с вермахтом» {570} .

Кульминационным пунктом лихорадочной деятельности гитлеровцев по превращению Германии в государство войны в 1933 - 1935 гг. был седьмой съезд национал-социалистской партии, состоявшийся в сентябре 1935 г. Съезд был назван «партийным съездом свободы», а 1935 год - «годом свободы». Нацисты объявили, что теперь наконец немцы обрели долгожданную «свободу» - военный суверенитет, свободу вооружаться. Съезд прошел как открытая демонстрация быстро возраставшей военной мощи фашистского государства и как грандиозная пропагандистская акция, предназначенная для идеологической и психологической обработки немецкого населения в интересах подготовки войны.

Характерно, что антидемократическая, ультрареакционная и милитаристская сущность гитлеровской партии нашла свое выражение не только в выступлениях на данном съезде (как и на других), но и в специфической форме его проведения. Не было ни отчетного доклада, ни его обсуждения, не было и выборов руководящего органа партии. Все это считалось несовместимым с «принципом фюрерства». Вместо отчетного доклада было зачитано обращение Гитлера. Речи почти всех ораторов, особенно главных идеологов фашизма Розенберга и Геббельса, были посвящены «обоснованию» антикоммунизма, расизма и милитаризма.

Основные мероприятия съезда проходили не столько в зале заседаний, сколько на огромной специально оборудованной площади на окраине Нюрнберга, где нацистская верхушка проводила смотр массовых военизированных организаций: ЗA, CC, нацистских автомобильного и авиационного корпусов, «рабочего фронта», отрядов отбывающих трудовую повинность, гитлерюгенда и национал-социалистской организации женщин. Каждый день посвящался одной из этих организаций. Имперский руководитель каждой из них по-военному рапортовал Гитлеру, который затем выступал перед выстроившимися колоннами с речью. После каждого митинга проводился парад. За время съезда более 300 тыс. функционеров нацистской партии, членов СА и СС, представителей организаций трудовой повинности, молодых нацистов из гитлерюгенда в униформах прошли перед трибуной, на которой находились властители «третьей империи». Шестой, заключительный день съезда посвящался вермахту. В этот день помимо речей и парадного марша многотысячных колонн войск были проведены показательные учения мотопехоты, бронетанковых войск, артиллерии, авиации с боевой стрельбой и бомбометанием. Все это должно было оглушить зрителей и слушателей радио, вселить веру в мощь и непобедимость немецкого оружия, возможность реализации захватнических планов, начертанных в библии фашизма - «Майн кампф».

Милитаристско-фашистская геббельсовская пропаганда в дни «работы» съезда была нацелена не столько на разум, сколько на чувства немцев. Грандиозный многодневный спектакль, разыгранный в Нюрнберге, многочисленные речи Гитлера и других нацистских руководителей ловко приспосабливались к психологии немецкого обывателя и пробуждали в нем самые низменные шовинистические, реваншистские, агрессивные чувства и мысли.

Используя разветвленный аппарат террора - гестапо, СС, военную контрразведку, гитлеровцы пресекали проникновение в среду солдат и офицеров демократических и антивоенных настроений, выражений недовольства фашистскими порядками. Никто не протестовал дважды, ибо за любое оппозиционное суждение каждого немца ждал концлагерь или смертная казнь. Фашистской пропаганде была обеспечена полная монополия. Дополняя террор и взаимодействуя с ним, она, по существу, контролировала поведение и даже мысли и чувства каждого, и особенно солдат вермахта. Гитлеровцы стремились воспитать «бойца», слепо повинующегося воле фюрера и готового беспрекословно выполнить любой приказ фашистского командования. Уже первые годы нацистского режима показали, какую огромную опасность для соседних народов и самой немецкой нации несет духовное растление молодежи, солдат человеконенавистнической фашистской идеологией.

Таким образом, фашистский переворот в Германии явился поворотным пунктом в практической подготовке к войне во всей политике германского империализма, в развертывании его военно-экономического, морально-психологического и военного потенциалов. Он привел к возникновению в центре Европы опаснейшего очага войны. Дух милитаризма пропитывал всю общественную жизнь «третьего рейха».

Прогрессивные силы, и прежде всего Советский Союз, коммунисты всего мира внимательно следили за развитием событий в Германии и мобилизовали массы на борьбу против фашизма. Коммунисты дали глубокую социально-политическую оценку процессам, происходившим в 1933 - 1935 гг. в этой стране. «Дело явным образом идет к новой войне» {571} , - указывалось в январе 1934 г. в Отчетном докладе XVII съезду партии о работе ЦК ВКП(б).

О превращении фашистской Германии в государство войны предупреждали и некоторые буржуазные деятели. Например, посол США Додд сообщал 5 апреля 1935 г. своему правительству: «По всей Германии воздвигнуты огромные казармы, окруженные большими учебными плацами, и многочисленные аэродромы, на которых день и ночь тренируются крупные бомбардировщики... Из этих фактов вы можете заключить, что война является здесь непосредственной и главной целью» {572} .

Ярко описывал обстановку в Германии вскоре после прихода к власти гитлеровцев бывший офицер немецкого генерального штаба С. Эркнер: «Образ жизни армии выступает в качестве всеобщей социальной формы существования общества, силы которого полностью мобилизованы на подготовку войны. Все безраздельно подчиняется армии. Казармы и война создают атмосферу каждого дня. Конституция претерпела существенные изменения. Вся государственная деятельность мирного времени ограничивается военными рамками. Государство перестало заниматься обычными проблемами мирной жизни. На глазах у всех оно превратилось в военное государство - то есть такое, первейшей функцией которого стала подготовка к войне... Военные критерии и военная иерархия стали неотделимы от всей жизни общества. В гитлеровской Германии все, абсолютно все - люди и вещи - существует отныне, лишь находясь в зависимости от войны, то есть применительно к условиям военного времени» {573} .

Создав к 1935 г. довольно внушительную военную силу, гитлеровцы начали переходить к конкретным агрессивным акциям, стремясь испытать свою армию и создать предпосылки для захватов. Первой такой акцией была операция под кодовым названием «Шулунг», которая предусматривала вступление вермахта в демилитаризованную Рейнскую зону. Директива о подготовке этой операции была издана военным министром Бломбергом 2 мая 1935 г. Дата проведения операции ставилась в зависимость от внешнеполитической ситуации. 7 марта 1936 г. такой момент наступил.

Осенью 1935 г. командование вермахта разработало первый детальный план войны против Франции под кодовым названием «Рот». Тогда же были составлены планы вторжения в Австрию («Отто») и Чехословакию («Грюн») {574} .

В полную силу заработал немецко-фашистский генеральный штаб, планировавший огонь и смерть соседним странам. Над Европой нависла страшная угроза немецко-фашистского нашествия, порабощения и даже физического уничтожения ее народов. Никогда еще человечество не стояло перед такой угрозой. Казалось бы, все страны, все политические партии должны были объединиться, чтобы сообща воздвигнуть защитный барьер на пути германской агрессии, но этого не произошло - напротив, Англия, США и Франция вместо противодействия все более поощряли агрессивные планы гитлеровской Германии.

На момент вторжения 22 июня 1941 г. в СССР войска Германии имели 3582 танка и штурмовых орудия. Из них 1404 средних - T-III и T-IV; 1698 легких всех типов, включая немецкие Т-I и T-II, из них 664 танка Т-38 чешского производства, серийно выпускавшийся с 1939 г. Т-I и Т-II немцы строили для обучения своих танкистов при создании танковых войск после прихода к власти Гитлера и отказа его от Версальских соглашений, запрещавших немцам их иметь. Это были устаревшие модели, снятые с производства ещё в 1937 г. Всего за вторую мировую войну было выпущено 53800 немецких танков и САУ. Танковая дивизия в сентябре 1939 г. состояла из танковой и моторизованной бригад, артиллерийского полка, мотоциклетно-стрелкового, разведывательного и саперного батальонов, истребительно-противотанкового дивизиона, батальона связи и типовых служб. В ней насчитывалось 11,7 тысяч человек личного состава, 324 танка и 130 орудий и минометов. В ходе второй мировой войны в связи с большими потерями живой силы и техники на советско-германском фронте из дивизии были исключены штабы бригад, два танковых и мотоциклетно-стрелковый батальоны, а включены зенитный и танково-истребительный дивизионы. При этом в ходе войны наблюдалась тенденция сокращения числа танков в дивизии:

в 1939 г. было 324 немецких танка,

в 1941 г. - 150-221,

в 1943 г. - 100-150,

в 1945 г. - 45 единиц.

Всего в 1941-1945 гг. было сформировано 26 танковых дивизий.

В дивизии было 16,4 тысячи человек личного состава, 282 орудия и миномета, около 4 тысяч автомашин и мотоциклов

Перед началом войны советскими инженерами были созданы лёгкие танки Т-40 и Т-50, средний танк Т-34 и тяжёлые КВ-1 и КВ-2. Они начали поступать в войска, но большую часть танкового парка составляли машины, созданные в 30-е годы, такие как лёгкие танки Т-26, БТ-5 и БТ-7, а также средние Т-28 и тяжёлые Т-35. Ограниченно использовались также лёгкие танки БТ-2, Т-37А, Т-38 и даже танкетки Т-27. Осенью 1941 года были приняты на вооружение легкие танки Т-60, а затем в январе 1942 года Т-70, на основе которого было создано одно из самых массовых самоходно-артиллерийских орудий советской армии -- СУ-76. Силы получили за годы войны 102 тыс. танков и САУ, свыше 112 тыс. самолетов, более 10 млн. т боеприпасов, 40 млн. т продовольствия и фуража, а также большое количество других материальных средств. Оснащение армии и флота военной техникой, снабжение их боеприпасами, горючим возрастали от сражения к сражению.

Франция

К началу второй мировой войны французская армия имела свыше 2000 танков, а к маю 1940 года их количество достигло 3500 единиц. Стрелковые батальоны имели в качестве транспортных средств полугусеничные вездеходы и мотоциклы. В состав каждого батальона входило по 20 танков, предназначенных для поддержки стрелков на поле боя. Танковая бригада в составе трех батальонов имела более 160 танков.

Польша

На 1 сентября 1939 года, то есть к моменту нападения Германии на Польшу, танковый парк Польши насчитывал 867 танков и танкеток. Кроме того, имелось 100 бронеавтомобилей, из них 14 образца 1929 года и 86 образца 1934 года. Большая часть этой техники оценивалась как устаревшая. Польские 3-я и 4-я пехотные дивизии в июне 1940 были в стадии формирования и не успели принять участие в боях. Всего в конце июня 1940 польские вооружённые силы во Франции насчитывали около 85 тысяч.

В дивизии насчитывалось 14 тысяч человек личного состава, 375 танков, 45 75-мм самоходных орудия, 54 самоходные гаубицы и 126 самоходных противотанковых орудий. Опыт показал, что такие дивизии громоздки и трудноуправляемы. Всего в ходе второй мировой войны в США было сформировано 16 бронетанковых дивизий, 55 отдельных танковых батальонов, 68 отдельных танкоистребительных батальонов, 10 отдельных батальонов плавающих танков, 1 авиадесантный танковый батальон и 16 батальонов плавающих транспортеров.

Англия

Дивизия образца 1942 года насчитывала 18 тысяч человек личного состава, 344 танка и более 150 орудий. Всего в годы второй мировой войны в Великобритании было сформировано 11 бронетанковых дивизий и 30 бронетанковых бригад. Танковые корпуса и армии не создавались, однако на разных этапах войны участвовали армейские корпуса, в которые входили по 2-3 бронетанковые дивизии. По официальным данным, англичане оставили в Дюнкерке (город во Франции) 2400 орудий, 700 танков, 130000 автомашин. При этом немцы потопили 226 английских и 17 французских кораблей и судов.

ПРИЧИНЫ и ПОДГОТОВКА ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Вторая мировая война была порождена целым комплексом различных сложнейших причин. Открытие в 90-е годы исторических, военных, дипломатических, разведывательных архивов во многих странах мира, участвовавших в этой войне вызвало появление огромного потока литературы, часть которой вскрывает причины подготовки и начала Второй мировой войны и ход мировых событий в предвоенные годы. Но до сих пор причины войны являются предметом споров и дискуссий во многих странах мира.

Одной из причин Второй мировой войны (далее - ВМВ) являлись территориальные споры и претензии, возникшие после Первой мировой войны в результате заключения Версальского договора. Версальский мирный договор, подписанный 28 июня 1919г, завершил Первую мировую войну. Он был подписан с одной стороны странами-победительницами - Британией, Францией, США, Италией, Японией, Бельгией, с другой стороны - побеждённой Германией. Германия возвращала Франции Эльзас и Лотарингию, большие территории были отобраны у Германии и возвращены Польше, Бельгии, Чехословакии, немецкие и оттоманские колонии были поделены между странами - победительницами. В результате этой войны произошел распад Австро- Венгерской, Оттоманской и Русской империй, а на их развалинах возникли 9 новых государств со спорными границами - Австрия, Венгрия, Чехословакия, будущая Югославия, Литва, Латвия, Эстония, Финляндия, Польша. Страна, потерявшая свои территории - хотела их вернуть, а страны, получившие эти территории - хотели их сохранить. Желание нового передела и захвата европейских территорий, а заодно и грабежа других стран - вот одна из причин ВМВ.

Следующая причина ВМВ вызревала и складывалась в самой Германии. Еще со времен короля Пруссии и германского императора Вильгельма Второго в Германии насаждались среди немецкой элиты и до рядовых немцев взгляды пангерманизма, высшей расы - арийцев, взгляды на другие народы, как низшие, как навоз для германской культуры. Поэтому горечь поражения после Первой мировой войны, национальное отчаяние и унижение, стремление придти на помощь тем соотечественникам, которые остались в других странах после раздела, были очень острыми, разжигали в немцах ненависть и желание реванша, отмщения, психологическую готовность к войне, а также желание найти «козла отпущения» в своих невзгодах и свалить на него горечь неудач.

По Версальскому договору Германия должна была выплачивать огромные репарации, могла иметь маленькую армию добровольцев в 100 тыс. человек, вооружённую лёгким оружием, не могла иметь танки, военную авиацию, тяжёлую артиллерию. Отменялась всеобщая воинская повинность, германский военно-морской флот победители захватили и потопили, строить военные корабли и иметь Генеральный штаб запрещалось.

Однако 16 апреля 1922 г Германия и СССР подписали Рапалльский договор, по которому Германия могла восстанавливать свою военную мощь на советской территории.

Немецкие танкисты обучались в Казани, немецкие лётчики - в Липецке, немецкий концерн «Юнкерс» проектировал военные самолёты в Филях, а немецкие заводы по производству тяжёлой артиллерии и химического оружия строились в Средней Азии. Это позволило Германии в последующие годы быстро восстановить своё военное производство.

В 1924 г по «плану Дауэса» Германия смогла получать кредиты в США для погашения репараций, а затем в связи с кризисом получила отсрочку погашения репараций. Это позволило Германии к 1927г восстановить свой военно-промышленный потенциал, а затем к началу 30-х годов перегнать страны -победительницы. На волне реваншистских настроений все большую популярность у немецкого обывателя стала приобретать национал-социалистическая партия, а лидер нацистов А.Гитлер своими агрессивными лозунгами привлёк внимание немцев снизу до верху. Главными лозунгами Гитлера были идея «высшей расы», которая давала обывателю чувство превосходства над остальными народами, искупала горечь поражения и романтизировала, позволяла грубое насилие и военщину, идея необходимости «жизненного пространства» для немцев, а также называл причиной всех проблем для немцев - Версальскую систему, коммунистов и евреев внутри страны.

В начале 1933г Гитлер был назначен главой правительства Германии - канцлером и после этого - нагло, вопреки Версальскому договору, полностью игнорируя его, вводится в стране всеобщая воинская повинность, строятся авиационные, танковые, артиллерийские и др. заводы. Создаются соответствующие военные части и вооруженные силы и экономика Германии перегоняют страны победительницы. К сентябрю 1939г. Германия имеет армию численностью 4,6 млн. человек, Франция - 2,67 млн., Великобритания - 1, 27 млн., СССР - 5,3 млн. человек. Полным ходом в Германии идет подготовка ко Второй мировой войне.

Одной из причин всемирного характера этой войны была агрессивная политика Японии. Дело в том, что в 1910 - 30 гг. Китай пребывал в состоянии раздробленности. Японская империя, имевшая скудные природные ресурсы, хотела воспользоваться слабостью Китая для получения контроля над его богатейшими ресурсами и рынками сбыта и поэтому проводила там агрессивную политику, конфликты, военные компании. В ноябре 1936 года Германия и Япония заключили «антикоминтерновский пакт», к которому через год присоединилась Италия. К концу 1930-х годов японская армия оккупировала весь северо-восток Китая, а в 37г. началась полномасштабная японо-китайская война, которая с 39 года стала частью Второй мировой войны и продолжалась до 1945г.В то же время, 13 апреля 1941г в Москве был подписан договор между Японией и СССР о нейтралитете сроком на 5 лет.

Англия и США применяли к Японии экономические санкции, чтобы заставить её вывести свои войска из Китая, а это толкало Японию к объявлению войны США и Англии. В декабре 1941 года Япония начала войну против США, внезапно напав на военно-морскую базу США на Гавайских островах Перл-Харбор, и японская авиация вывела из строя основные силы, большое количество кораблей американского Тихоокеанского флота. Таким образом, Вторая мировая война развернулась и в Азии и впервые завершилась в августе 1945г. применением со стороны США ядерного оружия против Японии, когда двумя бомбами были полностью разрушены города Хиросима и Нагасаки.

В краткой статье не могут быть рассмотрены все причины подготовки, предистории и начала Второй мировой войны, для этого историками пишутся монографии и многотомные исследования, споры о её причинах ведутся в мировой науке уже более 60 лет. Весь мир в эти дни отмечает 70-летие начала Второй мировой войны, принесшей человечеству неисчислимые страдания, гибель десятков миллионов людей, разрушение десятков тысяч городов и деревень, непоправимый ущерб народам и странам.

Остаётся пока безответным главный вопрос: сделало ли человечество свои выводы из этой страшной бойни? Или с новыми силами начнёт подготовку следующей войны?

Подготовка к будущей войне в Германии началась сразу после прихода нацистов к власти в 1933 году. Гитлер и его окружение беспощадно расправились с оппозицией, чтобы она не препятствовала осуществлению их военных планов.

Подготовка Германии и Италии к военным действиям

С 1934 года была введена обязательная военная повинность для мужчин возрастом от 18 до 55 лет. Нацисты развернули масштабную военно-экономическую подготовку к предстоящей войне: была реорганизована военно- промышленная отрасль государственного хозяйства, вопреки положениям Версальского договора, были создана мощнейшая армия Вермахт.

Уже в 1935 году немецкие фашисты, начали первые агрессивные действии по отношению к другим государствам. Италия, во главе с Б. Муссолини, подготовку к военным действиям начала задолго до становления фашистов в Германии в 1922 году.

К середине 30 х годов Италии обладала всем необходимым потенциалом для начала войны. Благодаря масштабной милитаристической пропаганде, население государства полностью поддерживало инициативу своего правителя в воссоздании Священной Римской империи путем порабощения, принадлежавшим им когда то территорий.

Б. Муссолини в своей политике старался не противоречить планам Гитлера и во многом советоваться с ним. Так с разрешения Третьего Рейха, в 1935 году Италия захватила территорию Эфиопии. Яблоком раздора между фашистскими странами стала Австрия, однако итальянцы поступились немцам в правах захвата этого государства.

Лига Наций в предвоенное время

Лига Наций была создана сразу по окончанию Первой Мировой войны, в 1919 году. Основной целью деятельности государства было недопущение военных действий между государствами членами.

Фактически Лига Наций была предшественницей современной ООН, однако, как показала история, имела значительно меньший авторитет, а ее деятельность была марионеточной.

Первоначально организация объединяла все государства, которые играли главные роли на политической мировой арене, за исключением США, которые демонстративно отказались от членства.

Первым звонком, предупреждающим о возможности новой войны, стал выход Японии из Лиги Наций в 1939 году. Германия также не связывала свое будущее с пацифистской политикой Лиги Наций. По примеру Японии, в 1933 Германия демонстративно отказалась от членства в этой организации.

Италия была исключена в 1937 году за захват Эфиопии, что противоречило уставу Лиги Наций. Таким образом, государства, от которых исходила угроза войны, получили полную свободу действий.

Накануне начала Второй Мировой войны право членства в организации лишился СССР в результате военной агрессии против Финляндии. Однако для сталинского правительства, это событие не имело никакого значения, так как на этот момент Лига Наций потеряла свой политический вес.

СССР накануне войны

В предвоенный период правительство СССР и фашистских государств пошли на видимое политическое сближение. Сталин абсолютно не препятствовал амбициям Гитлера и Муссолини, а во многом и поддерживал их политику.

Знаком закрепления политического нейтралитета было подписание знаменитого соглашения Молотова Риббентропа в 1939 году о взаимном ненападении. Однако ни Сталиным, ни Гитлером данный пакт не воспринимался в серьез.

Нацистская Германия, таким образом, пыталась выиграть время для подготовки захвата СССР. Правительство Советского Союза понимало неизбежность войны и в свою очередь разрабатывало план защиты от фашистского вторжения.

Политику как СССР, так и Германии максимально ярко отображало секретное дополнение к пакту о ненападении, в котором два тоталитарных государствах, по сути, разделяли между собой территорию Европы. Фашисты оставляли за собой возможность захвата Польши и Литвы, СССР довольствовался Финляндией и Бессарабией.