Адмирал Колчак: мифы и факты из жизни флотоводца и ученого. Адмирал А.В. Колчак - неизвестные страницы биографии

Победи Колчак, белые группировки не смогли бы создать сильной единой власти. За их политическую недееспособность Россия расплатилась бы с западными державами большими территориями

Адмирал Колчак до 1917 года был в России невероятно популярен благодаря своим полярным экспедициям и деятельности на флоте до и во время Первой мировой войны. Именно благодаря такой популярности (соответствовала ли она реальным заслугам или нет — отдельный вопрос) Колчаку и выпало сыграть значительную роль в Белом движении.

Февральскую революцию Колчак встретил вице-адмиралом на посту командующего Черноморским флотом. Одним из первых он присягнул Временному правительству. «Раз император отрекся, то этим самым он освобождает от всех обязательств, которые существовали по отношению к нему... я... служил не той или иной форме правительства, а служу родине» , — заявит он позже на допросе Чрезвычайной следственной комиссии в Иркутске.

В отличие от Балтийского флота, первые дни революции в Севастополе прошли без массовых расправ матросов над офицерами. Иногда это представляют как блестящую заслугу Колчака, сумевшего сохранить порядок. На деле, однако, даже он сам называл другие причины спокойствия. Зимой на Балтике льды, а Черноморский флот выходил на боевые задания круглогодично, месяцами в портах не стоял. И потому береговой агитации был подвергнут меньше.

Главком Колчак быстро начал приноравливаться к революционным новшествам — матросским комитетам. Утверждал, что комитеты «вносили известное спокойствие и порядок». Бывал на собраниях. Назначал время выборов. Согласовывал кандидатуры.

Режиссеры сладкого фильма «Адмиралъ» обделили вниманием страницы стенограммы допроса Колчака, описывавшие данный период, изобразив лишь бесконечное презрение командующего к взбунтовавшейся «матросской черни».

«Революция внесет энтузиазм... в народные массы и даст возможность закончить победоносно эту войну...», «Монархия не в состоянии довести эту войну до конца...» — рассказывал Колчак позже иркутским следователям о своих тогдашних умонастроениях. Так же думали многие, например, Деникин. Генералы и адмиралы надеялись на революционную власть, но быстро разочаровались в проявившем полное бессилие Временном правительстве Керенского. Социалистическую же революцию, что понятно, они не приняли.

Однако в своем непринятии Октября и перемирия с немцами Колчак пошел дальше других — в посольство Великобритании. Он попросился на службу в английскую армию. Столь оригинальный для русского офицера поступок на допросе он объяснил опасениями, как бы над Антантой не одержал верх германский кайзер, который «затем продиктует нам свою волю»: «Единственное, чем я могу принести пользу, это драться с немцами и их союзниками, когда угодно и в качестве кого угодно».

И, добавим мы, где угодно, даже на Дальнем Востоке. Колчак отправился воевать туда против большевиков под английским командованием и этого он никогда не скрывал.

В июле 1918 года британскому военному министерству пришлось даже просить его быть посдержаннее: шеф военной разведки Джордж Мэнсфилд Смит-Камминг приказывал своему агенту в Маньчжурии капитану Л. Стевени немедленно «разъяснить адмиралу, что было бы весьма желательно, чтобы он хранил молчание о его связях с нами» .

В это время власть большевиков за Волгой была в мае-июне 1918 года почти повсеместно свергнута при помощи едущего во Владивосток чехословацкого корпуса, эшелонами растянувшегося по всему Транссибу. А при помощи «настоящего русского флотоводца» Колчака Великобритания могла бы эффективнее отстаивать в России свои интересы.

После свержения советской власти на Дальнем Востоке разыгрались политические страсти. Среди претендентов на власть выделялись левый самарский Комуч — социалисты, члены разогнанного Учредительного собрания, — и правое омское Временное Сибирское правительство (не путать с Временным правительством Керенского). По-настоящему вцепиться друг другу в горло им мешало лишь наличие у власти в Москве большевиков: находясь в союзе, пусть и шатком, белые были еще способны удерживать линию фронта. Антанта не желала снабжать мелкие армии и перебивавшиеся при них правительства, из-за своей слабости не способные контролировать даже уже занятую территорию. И вот в сентябре 1918 года в Уфе был создан объединенный центр власти белых, названный Директорией, в который вошла большая часть бывших членов Комуча и Временного Сибирского правительства.

Под напором Красной Армии Директории вскоре пришлось в спешном порядке эвакуироваться из Уфы в Омск. А надо сказать, что правая верхушка Омска ненавидела левых антибольшевиков из Комуча почти так же, как и большевиков. В «демократические свободы», якобы исповедовавшиеся Комучем, омские правые не верили. Мечтали же они о диктатуре. Комучевцы из Директории осознавали, что в Омске против них готовится мятеж. Слабо надеяться они могли лишь на помощь чехословацких штыков и на популярность в населении своих лозунгов.

И вот в такой ситуации в готовый взорваться Омск приезжает вице-адмирал Колчак. Он популярен в России. Ему верит Великобритания. Именно он выглядит компромиссной фигурой для англичан и французов, а также находившихся под влиянием англичан чехов.

Левые из Комуча, надеясь, что Лондон поддержит их как «более прогрессивные силы», стали вместе с правыми приглашать Колчака на пост военно-морского министра Директории. Тот согласился.

А две недели спустя, 18 ноября 1918 года, в Омске случился бонапартистский переворот. Директорию отстранили от власти. Ее министры передали все полномочия новому диктатору — Колчаку. В тот день он стал «Верховным правителем» России. И именно тогда, кстати, был повышен в звании до полного адмирала.

Англия полностью поддержала колчаковский переворот. Видя неспособность левых создать сильную власть, англичане предпочли «более прогрессивным силам» умеренно-правых представителей омской элиты.

Противники Колчака справа — атаман Семенов и др. — вынуждены были смириться с личностью нового диктатора.
Не стоит при этом, однако, думать, что Колчак был демократом, как его зачастую пытаются сегодня представить.

«Демократический» язык переговоров правительства Колчака с Западом был очевидной условностью. Обе стороны хорошо понимали всю иллюзорность слов о грядущем созыве нового Учредительного собрания, которое-де рассмотрит вопросы суверенитета национальных окраин и демократизации новой России. Сам адмирал отнюдь не стеснялся именования «диктатор». С первых же дней он обещал, что преодолеет «постреволюционный развал» в Сибири и на Урале и победит большевиков, сосредоточив в своих руках всю гражданскую и военную власть в стране.

На деле, однако, сосредоточить в своих руках в то время власть было непросто.

К 1918 году в России было уже около двух десятков антибольшевистских правительств. Одни из них выступали «за независимость». Другие — за право собрать именно вокруг себя «единую и неделимую Россию». Всё это как нельзя кстати способствовало развалу России и контролю над ней союзников.

Внутри большевистской партии было гораздо меньше политических разногласий. При этом контролируемая большевиками территория РСФСР занимала центр страны почти со всеми промышленными и военными предприятиями и широкой транспортной сетью.

В такой ситуации разъединенные очаги белых почти ничем не могли помочь друг другу. Транспорт и телеграф работали через заграницу. Так, курьеры от Колчака к Деникину ехали на пароходах через два океана и на нескольких поездах месяцами. О перебросках же живой силы и техники, оперативно осуществлявшейся большевиками, не могло быть и речи.

Политической задачей Колчака было обеспечение баланса между социалистами, кадетами и монархистами. Часть левых оказалась вне закона, но с остальными жизненно необходимо было договориться, не допустив их переориентации на большевиков. Однако уступи Колчак левым — и он быстро потерял бы жизненно необходимую поддержку правых, и без того недовольных «левизной» курса власти.

Правые и левые тянули правителя каждые в свою сторону, компромисса между ними достичь не удавалось. И вскоре Колчак начал метаться между ними. Всё чаще взрывы его эмоций чередовалась с подавленностью, апатией. Этого не могли не замечать окружающие. «Лучше, если бы он был самым жестоким диктатором, чем тем мечущимся в поисках за общим благом мечтателем... Жалко смотреть на несчастного адмирала, помыкаемого разными советчиками и докладчиками», — писал правонастроенный генерал А. П. Будберг, один из руководителей колчаковского военного министерства. Ему вторил последовательный политический противник Колчака, эсер-учредиловец Е. Е. Колосов: «Он был положительно тем же Керенским... (таким же истеричным и безвольным существом...), только, обладая всеми его недостатками, он не имел ни одного из его достоинств». Вместо сближения левых и правых групп между ними ширилась пропасть.

22 декабря 1918 года в Омске вспыхнуло антиколчаковское восстание. Монархические военные круги, подавив его, заодно расправились и с 9 из сидевших в тюрьме бывших комучевцев. Комучевцы ожидали в тюрьме решения суда за их противодействие власти адмирала.

О кровавом подавлении восстания вспоминал уцелевший в омских застенках член ЦК партии эсеров «учредиловец» Д. Ф. Раков: «...Не меньше 1500 человек. Целые возы трупов провозили по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши... город замер от ужаса. Боялись выходить на улицу, встречаться друг с другом».

А эсер Колосов так комментировал эту расправу: «Можно было, воспользовавшись смутой, получить для подавления мятежа всю фактическую власть в свои руки и, подавив мятеж, направить острие того же оружия... против «выскочки» Колчака... Справиться с Колчаком оказалось не так легко, как наприм., с Директорией. За эти дни дом его усиленно охранялся... английскими солдатами, выкатившими прямо на улицу все свои пулеметы».

Колчак удержался на английских штыках. И, обеспечив с помощью английской же охраны выезд из Сибири остальных «учредиловцев», чудом избежавших расстрела, был вынужден замять дело.

Простым исполнителям дали скрыться. Их руководители наказаны не были. Адмирал не имел достаточно сил для разрыва с правыми радикалами. Тот же Колосов писал: «Иванов-Ринов, усиленно соперничавший с Колчаком, сознательно бросил ему в лицо трупы «учредильщиков»... в расчете, что он не посмеет отказаться от солидарности с ними, и всё это свяжет его круговой кровавой порукой с порочнейшими из реакционных кругов».

Все реформы Колчака провалились.

Земельный вопрос правитель так и не решил. Изданный им закон был реакционным для левых (восстановление частной собственности) и недостаточным для правых (отсутствие восстановления помещичьего землевладения). В деревне зажиточные крестьяне лишались части земель за неприемлемую для них денежную компенсацию. А сибирская беднота, переселенная Столыпиным на непригодные для хозяйствования земли и захватившая в революцию у зажиточных крестьян пригодные, тем более была недовольна. Беднякам предлагалось либо вернуть захваченное, либо дорого платить государству за земельное пользование.

Да и белая армия, освобождая территории от большевиков, нередко самовольно, не считаясь с законом, отбирала землю у крестьян и возвращала прежним хозяевам. Беднота, видя возвращение бар, бралась за оружие.

Белый террор в Сибири при Колчаке, путем которого у населения изымались продукты для фронта и проводились мобилизации, — был страшен. Пройдет всего несколько месяцев правления Колчака, и в штабах карты Сибири окрасятся очагами крестьянских восстаний.

На борьбу с крестьянами придется бросать огромные силы. И уже невозможно будет понять, в каких случаях невероятная жестокость карателей имела место с благословения Колчака, а в каких — вопреки его прямым инструкциям. Впрочем, разницы большой и не было: правитель, сам назвавшийся диктатором, отвечает за всё, что делает его власть.

Колосов вспоминал, как мятежные деревни топили в проруби:

«Сбросили туда крестьянку, заподозренную в большевизме, с ребенком на руках. Так с ребенком и сбросили под лед. Это называлось выводить измену «с корнем»...»

Приводить схожие свидетельства можно бесконечно. Восстания топили в крови, но те разгорались вновь и вновь с еще большей силой. Цифры восставших переваливали далеко за сотни тысяч. Крестьянские восстания станут приговором режиму, решившему покорить народ силой.

Что касается рабочих, то такого бесправия, как при Колчаке, они не испытывали ни при Николае II, ни при Керенском. Рабочих заставили трудиться за мизерную плату. 8-часовой день и больничные кассы были забыты. Местные власти, поддерживавшие фабрикантов, закрывали профсоюзы под предлогом борьбы с большевизмом. Министр труда Колчака в письмах правительству бил тревогу, но в правительстве бездействовали. Рабочие непромышленной Сибири были малочисленны и сопротивлялись слабее крестьян. Но и они были недовольны и включались в подпольную борьбу.

Что касается финансовой реформы Колчака, то, как точно выразился эсер Колосов, из его неудачных реформ надо отдать «пальму первенства финансовым мероприятиям Михайлова и фон Гойера, убившим сибирскую денежную единицу... (обесценилась в 25 раз — М.М.) и обогатившим... спекулянтов», связанных с самими реформаторами.

Министра финансов И. А. Михайлова критиковало и правое крыло в лице генерала Будберга: «Он ничего не понимает в финансах, он показал это на идиотской реформе изъятия из обращения керенок...», «Реформа... в таких размерах, перед которыми останавливались Вышнеградский, Витте и Коковцев, была проведена в несколько дней».

Продукты дорожали. Хозтовары — мыло, спички, керосин и др. — стали дефицитом. Обогащались спекулянты. Процветало воровство.

Пропускная способность Транссиба сама по себе не позволяла доставлять из далекого Владивостока достаточно грузов для снабжения Сибири и Урала. Тяжелую ситуацию на перегруженной железной дороге усугубляли диверсии партизан, а также постоянные «недопонимания» между белыми и чехами, охранявшими магистраль. Довершала хаос коррупция. Так, премьер-министр Колчака П. В. Вологодский вспоминал о министре путей сообщения Л. А. Устругове, дававшем взятки на станциях, чтобы его поезд пропустили вперед.

Из-за хаоса на путях сообщения фронт снабжался с перебоями. Патронные, пороховые, суконные заводы и склады Поволжья и Урала были отрезаны от белой армии.

А иностранцы завозили во Владивосток оружие разных производителей. Патроны от одних не всегда подходили к другим. Возникала путаница при поставках на фронт, местами трагически отражавшаяся на боеспособности.

Покупаемая Колчаком за русское золото одежда для фронта была часто низкого качества и порой расползалась через три недели носки. Но и эту одежду доставляли долго. Колчаковец Г. К. Гинс пишет: «Обмундирование... каталось по рельсам, так как непрерывное отступление не давало возможности развернуться».

Но даже и дошедшее до войск снабжение плохо распределялось. Инспектировавший войска генерал М. К. Дитерихс писал: «Бездействие власти... преступное бюрократическое отношение к своим обязанностям» . К примеру, из полученных интендантами Сибирской армии 45 тысяч комплектов одежды на фронт ушло 12 тысяч, остальные, как установила инспекция, пылились на складах.

До недоедающих на передовой солдат со складов не доходило продовольствие.

Воровство тыловиков, желание нажиться на войне наблюдалось повсеместно. Так, французский генерал Жаннен писал: «Нокс (английский генерал — М.М.) сообщает мне грустные факты о русских. 200.000 комплектов обмундирования, которыми он их снабдил, были проданы за бесценок и частью попали к красным».

В результате генерал армии союзников Нокс, по воспоминаниям Будберга, был прозван омскими газетчиками «интендантом Красной Армии» . Было сочинено и опубликовано издевательское «благодарственное письмо» Ноксу от имени Троцкого за хорошее снабжение.

Колчак не сумел добиться и грамотного ведения агитации. Сибирские газеты стали орудием информационных войн среди белых.

Внутри белого лагеря росли раздоры. Генералы, политики — все выясняли между собой отношения. Боролись за влияние на освобождаемых территориях, за снабжение, за должности. Подставляли друг друга, доносили, оговаривали. Министр МВД В. Н. Пепеляев писал: «Нас уверяли, что Западная армия... прекратила отход. Сегодня мы видим, что она... весьма подалась назад... Из желания кончить (генерала — М.М.) Гайду здесь искажают смысл происходящего. Этому должен быть поставлен предел».

Мемуары белых ясно свидетельствуют о том, что в Сибири грамотных полководцев не хватало. Имевшиеся же, в условиях плохого снабжения и слабого взаимодействия между войсками, к маю 1919 года начали терпеть последовательные поражения.

Показательна судьба Сводного Ударного Сибирского корпуса, совершенно не готового к бою, но брошенного белыми прикрывать стык между Западной и Сибирской армиями. 27 мая белые выдвинулись без связи, полевых кухонь, обоза и частично безоружными. Командиры рот и батальонов были назначены лишь в момент выдвижения корпуса к позициям. Комдивов вообще назначили 30 мая, в ходе разгрома. В результате за два дня боев корпус лишился половины своих бойцов, либо убитых, либо добровольно сдавшихся в плен.

К осени белые потеряли Урал. Омск был сдан ими практически без боя. Колчак назначил своей новой столицей Иркутск.

Сдача Омска усугубила политический кризис внутри правительства Колчака. Левые требовали от адмирала демократизации, сближения с эсерами и примирения с Антантой. Правые же радели за ужесточение режима и сближение с Японией, неприемлемое для Антанты.

Колчак склонялся в сторону правых. Советский историк Г. З. Иоффе, цитируя телеграммы адмирала своему премьеру в ноябре 1919 года, доказывает сдвиг Колчака от Лондона к Токио. Колчак пишет, что «вместо сближения с чехами я бы поставил вопрос о сближении с Японией, которая одна в состоянии помочь нам реальной силой по охране железной дороги».

Эсер Колосов злорадно писал по этому поводу: «История международной политики Колчака — история постепенно углублявшегося разрыва с чехами и нараставшей связи с японцами. Но он шел по этому пути... неуверенными шагами типичного истерика, и, будучи уже на краю гибели, принял решительный... курс на Японию, оказалось, что уже поздно. Этот шаг погубил его и привел к аресту фактически теми же чехами».

Белая армия шла из Омска пешим маршем и была еще далеко. Красная Армия наступала быстро, и зарубежные союзники опасались серьезного столкновения с большевиками. А потому англичане, и так разочарованные в Колчаке, решили не подавлять восстания. Японцы также колчаковцам не помогли.

Посланный же Колчаком в Иркутск атаман Семенов, с которым срочно пришлось мириться, в одиночку подавить восстание не сумел.

В конце концов чехи сдали Колчака и находившийся при нем золотой запас России иркутским властям в обмен на беспрепятственный проезд до Владивостока.

Часть членов колчаковского правительства бежала к японцам. Характерно, что многие из них — Гинс, финансовый «гений» Михайлов и др. — вскоре пополнят ряды фашистов.

В Иркутске на допросах, устроенных правительством, Колчак дал развернутые показания, стенограммы которых опубликованы.

А 7 февраля 1920 года к Иркутску близко подошли белые, отступавшие от красноармейцев. Возникла угроза захвата города и освобождения адмирала. Колчака было решено расстрелять.

Все перестроечные и постперестроечные попытки реабилитировать Колчака оказались безуспешными. Он был признан военным преступником, не противостоявшим террору собственной власти по отношению к мирным жителям.

Очевидно, что, победи Колчак, белые группировки, даже в критические моменты на фронтах выяснявшие между собой отношения и радовавшиеся поражению друг друга, не смогли бы создать сильной единой власти. За их политическую недееспособность Россия расплатилась бы с западными державами большими территориями.

К счастью, большевики оказались сильнее Колчака на фронте, талантливее и гибче его в государственном строительстве. Именно большевики отстояли интересы России на Дальнем Востоке, где при Колчаке уже хозяйничали японцы. «Союзников» выпроводили из Владивостока в октябре 1922 года. А два месяца спустя был создан Советский Союз.

по материалам М.Максимов

P.S. Вот такой вот,был этот "полярный исследователь" и "океанограф", в первую очередь он был палачом русского народа у которого, руки по локоть в крови,и военным работавшим на английскую корону, вот кем он не был, да к патриотом своей страны, это точно, но нам в последнее время пытаются представить все наоборот.

ВДОВА КОЛЧАКА - Софья Федоровна Колчак. По описаниям современниц, она была высока, красива, умна. Ее невольная соперница Анна Васильевна Тимирева, разделившая с адмиралом два последних года его жизни, так писала о ней: «Это была высокая и стройная женщина, лет 38, наверное. Она очень отличалась от других жен морских офицеров, была интеллектуальна... Она была очень хорошая и умная женщина и ко мне относилась хорошо. Она, конечно, знала, что между мной и Александром Васильевичем ничего нет, но знала и другое: то, что есть, - очень серьезно, знала больше, чем я... Однажды, в Гельсингфорсе еще мы с С.Ф. поехали кататься по заливу, день был как будто теплый, но все-таки я замерзла, и С.Ф. сняла с себя великолепную черно-бурую лису, надела мне на плечи и сказала: «Это портрет Александра Васильевича». Я говорю: «Я не знала, что он такой теплый и мягкий». Она посмотрела на меня с пренебрежением: «Многого вы еще не знаете, прелестное молодое существо». И до сих пор, когда ее давно уже нет в живых, мне все кажется, что, если бы довелось нам встретиться, мы не были бы врагами. Я рада тому, что на ее долю не выпало всего того, что пришлось пережить мне». Но и Софье Федоровне довелось хлебнуть лиха...
Она родилась на Украине - в старинном городке Каменец-Подольске, в тех краях, где был пленен прадед ее будущего мужа - турецкий генерал Колчак-паша. Брал его в плен брат ее пращура по материнской линии - фельдмаршал Миних. Со стороны матери, Дарьи Федоровны Каменской, числился еще один воинственный предок - генерал-аншеф М.В. Берг, громивший войска Фридриха Великого в Семилетнюю войну. По отцу же, Федору Васильевичу Омирову, начальнику подольской Казенной палаты, предки были куда более мирные - из духовного сословия.
Софья Омирова блестяще закончила Смольненский институт. Любила читать, изучала философию. Знала семь языков. Причем английским, французским и немецким владела в совершенстве...
Где и как они познакомились? Думаю, на одном из балов в Морском корпусе или в Смольненском институте. Ухаживание длилось несколько лет, и перед отбытием лейтенанта Колчака в северную экспедицию барона Толля они уже были помолвлены.
Чудом сохранилось одно из писем, адресованное ей женихом из похода: «Прошло два месяца, как я уехал от Вас, моя бесконечно дорогая, и так жива передо мной вся картина нашей встречи, так мучительно и больно, как будто это было вчера. Сколько бессонных ночей я провел у себя в каюте, шагая из угла в угол, столько дум, горьких, безотрадных... без Вас моя жизнь не имеет ни того смысла, ни той цели, ни той радости. Все мое лучшее я нес к Вашим ногам, как к божеству моему, все свои силы я отдал Вам...»
Свадьбу сыграли в Иркутске в 1904 году. Невеста примчалась к любимому в Якутию с острова Капри - на пароходах, поездах, оленях, собаках, - чтобы встретить его полуживого после полярной экспедиции. Она привезла с собой провизию для всех участников того отчаянного похода. Венчались в Градо-Иркутской Архангело-Михайловской церкви скоропалительно - разразилась война с Японией и муж, лейтенант, уже выхлопотал назначение в Порт-Артур. И уже на второй день после венчания в иркутской Архангело-Михайловской церкви Софья провожала суженого - на Дальний Восток, в Порт-Артур, на войну...
Так и было в их жизни… Всегда….
С первых же часов начавшейся в августе 1914 года германской войны капитан 2-го ранга Колчак был в море. А Софья, квартировавшая в прифронтовой Либаве с двумя детьми, поспешно паковала под канонаду немецких батарей чемоданы. Все говорили, что Либаву сдадут, и семьи русских офицеров осаждали вагоны поезда, идущего в Питер. Бросив все нажитое за десять лет, жена Колчака с детьми на руках и жалким дорожным скарбом все же выбралась из прифронтового города.
Она честно несла крест офицерской жены: переезды с места на место, чужие квартиры, болезни детей, бегство из-под обстрела, соломенное вдовство и вечный страх за мужа - вернется ли из похода... И не было ей за это никаких государевых наград и почестей. Муж получал ордена и боевые кресты. А она ставила кресты на могилах своих дочерей. Сначала умерла двухнедельная Танечка, потом - после бегства из осажденной Либавы - и двухлетняя Маргарита. Выжил лишь средний - Славик, Ростислав.
В центре ее мира были сын и муж. Только о них она думала и беспокоилась.Софья писала Колчаку:
«Дорогой мой Сашенька! Пыталась писать тебе под Славушкину диктовку, но, как видишь, получается все одно и то же: Мыняма папа гм цыбыбе канапу (конфету). У нас тут все по-старому. У Славушки прорезались два коренных зуба... Разбирая вещи, я осмотрела твое штатское платье: оно в порядке, кроме смокинга, попорченного молью. Сколько прекрасных вещей за бесценок отдали по твоему желанию татарину».
Она писала ему в Либаву с дачи своих друзей под Юрьевом, где проводила с детьми лето.
«2 июня 1912 года. Дорогой Сашенька! Славушка начинает много говорить, считать и поет себе песни, когда хочет спать... Как твои дела? Где ты теперь? Как прошли маневры и цел ли твой миноносец? Я рада, что ты доволен своим делом. Я боюсь, не было бы войны, тут об этом много говорили. Читала роман о генерале Гарибальди по-итальянски. Вышиваю и считаю дни. Пиши про себя. Переменилось ли к тебе начальство, получив полмиллиарда на флот?
Твоя любящая Соня».
Чуть больше года пробыла она адмиральшей, женой командующего Черноморским флотом, первой дамой Севастополя. Потом - почти отвесное падение в ад подпольной жизни, эмигрантского безденежья, увядания на чужбине... В Севастополе она не барствовала - организовала санаторий для нижних чинов, возглавила дамский кружок помощи больным и раненым воинам. А муж, если не уходил в боевые походы, то до полуночи засиживался в штабе. Черноморский флот под его командованием господствовал на театре военных действий.
«...Несмотря на невзгоды житейские, - писала она ему, - я думаю, в конце концов обживемся и хоть старость счастливую будем иметь, а пока же жизнь - борьба и труд, для тебя особенно...» Увы, не суждено им было иметь счастливую старость...
Последний раз она обняла мужа на перроне севастопольского вокзала. В мае 1917 года Колчак уезжал в Петроград, в командировку, которая не по его воле превратилась в кругосветку, закончившуюся расстелом в Сибири. Перед смертью Колчак сказал: «Передайте жене в Париж, что я благословляю сына». Из Иркутска эти слова и в самом деле достигли Парижа... Но тогда, в Севастополе, они прощались ненадолго...
Софья ждала его в Севастополе, даже тогда, когда оставаться там стало небезопасно; она пряталась по семьям знакомых моряков. И хоть муж ее - Александр Васильевич Колчак - еще не совершил ничего такого, чтобы ему наклеили ярлык «врага трудового народа», в городе нашлось бы немало людей, которые бы охотно подсказали чекистам - вон там укрывается жена командующего Черноморским флотом. Даром, что бывшего... Все это она прекрасно понимала, а потому еще летом 17-го отправила сына, десятилетнего Ростика, в Каменец-Подольский, к подругам детства.. А она осталась в Севастополе - ждать мужа и испытывать судьбу.
В декабре по городу прокатилась первая волна расстрелов. В ночь с 15 на 16 декабря были убиты 23 офицера, среди них - три адмирала. Софья Федоровна с ужасом прислушивалась к каждому выстрелу, к каждому громкому возгласу на улице, радуясь, что муж сейчас далеко, и сын - в тихом и надежном месте. Она бы и сама давно бы уехала туда, но верные люди сообщили, что Александр Васильевич снова в России, что он едет по Сибирской магистрали и что скоро будет в Севастополе. Первой мыслью было - немедленно ехать к нему навстречу, предупредить, что в город нельзя - схватят и расстреляют, не посмотрят, что сын севастопольского героя, что сам герой двух войн, георгиевский кавалер...
Теперь, как 13 лет назад, она снова была готова мчаться ему навстречу, через чекистские кордоны и партизанские засады... Она ждала его из этой чудовищно затянувшейся служебной командировки. Она ждала его из полярных экспедиций. Она ждала, когда он вернется с войны, она ждала его из японского плена. Но это севастопольское ожидание было самым безнадежным. Она почти знала, что он не вернется, и все-таки ждала, рискуя быть узнанной, арестованной, «пущенной в расход».
Она перестала его ждать лишь тогда, когда из Омска пришло известие: с Колчаком в поезде - Она. Анна. Жена его однокашника по Морскому корпусу - капитана 1-го ранга Сергея Тимирева. Молодая, красивая, страстная, любимая… А как холоден и жесток мог быть Колчак к женщине, которую любил когда-то, к своей жене! Забыто все, что связывало их - остался только отстраненный, ледяной тон. Вот фрагменты письма, отправленного Колчаком в октябре 1919 года Софье Федоровне, где он требует от жены не касаться своих взаимоотношений с Анной Тимиревой. Честно говоря, оно просто ужасающе, не дай Бог ни одной женщине получить такое:
«Перед отъездом моим из Омска в Тобольск я получил твое письмо от 4-У1, а в пути в г. Тара встретился с В.В. Романовым, передавшим мне твое письмо от 8-У1. Я возвращаюсь после объезда Северного фронта из Тобольска в Омск на пароходе по Иртышу. Почти 21/2 месяца, с начала августа, я провел в разъезде по фронту. С конца августа армии начали отступление и после упорных и тяжелых месячных боев отбросили красных на реку Тобол. Война приняла очень тяжелый и ожесточенный характер, осложняемый осенним временем, бездорожьем и усиливающимися эпидемиями сыпного и возвратного тифа...
Мне странно читать в твоих письмах, что ты спрашиваешь меня о представительстве и каком-то положении своем как жены Верховного правителя. Я прошу тебя уяснить, как я сам понимаю свое положение и свои задачи. Они определяются старинным рыцарским девизом... «Ich diene» («Я служу»). Я служу Родине своей Великой России так, как я служил ей все время, командуя кораблем, дивизией или флотом.
Я не являюсь ни с какой стороны представителем наследственной или выборной власти. Я смотрю на свое звание как на должность чисто служебного характера. По существу, я Верховный главнокомандующий, принявший на себя функции и Верховной Гражданской Власти, так как для успешной борьбы нельзя отделять последние от функций первого.
Моя цель первая и основная - стереть большевизм и все с ним связанное с лица России, истребить и уничтожить его. В сущности говоря, все остальное, что я делаю, подчиняется этому положению. Я не задаюсь решить вопроса о всем том, что должно последовать за выполнением первой задачи; конечно, я думаю об этом и намечаю известные операционные направления, но в отношении программы я подражаю Суворову перед Итальянским походом и, перефразируя его ответ гофкригсрату, говорю: «Я начну с уничтожения большевизма, а дальше как будет угодно Господу Богу!»
Вот и все. Таким образом, я прошу тебя всегда руководствоваться этими положениями в отношении меня...
Ты пишешь мне все время о том, что я недостаточно внимателен и заботлив к тебе. Я же считаю, что сделал все, что я должен был сделать. Все, что могу сейчас желать в отношении тебя и Славушки, чтобы вы были бы в безопасности и могли бы прожить спокойно вне России настоящий период кровавой борьбы до Ее возрождения. Ты не можешь ни с какой стороны, кроме уверенности моей в безопасности и спокойной жизни твоей за границей, помочь мне в этом деле. Ваша будущая жизнь и в переносном, и в прямом смысле зависит от исхода той борьбы, которую я веду. Я знаю, что ты заботишься о Славушке, и с этой стороны я спокоен и уверен, что ты сделаешь все, что надо, чтобы воспитать его до того времени, когда я буду в состоянии сам позаботиться о нем и постараться сделать из него слугу Родины нашей и хорошего солдата. Прошу тебя положить в основание его воспитания историю великих людей, т. к. примеры их есть единственное средство развить в ребенке те наклонности и качества, которые необходимы для службы, и особенно так, как я ее понимаю. Я много говорил с тобой об этом и полагаю, что ты знаешь мои на этот предмет суждения и мнения.
Относительно денег я писал, что не могу высылать более 5000 фр. в месяц, т. к. при падении курса нашего рубля 8000 фр. составят огромную сумму около 100 000 руб., а таких денег я не могу расходовать, особенно в иностранной валюте.
Из моего письма ты усмотришь, что никакой роли в смысле представительства и приемов не только не требуется исполнять, но, по-моему мнению, она недопустима и может поставить тебя в очень неприятное положение. Прошу быть крайне осторожной во всех случаях, разговорах и встречах с иностранными и русскими представителями...
Прошу не забывать моего положения и не позволять себе писать письма, которые я не могу дочитать до конца, т. к. я уничтожаю всякое письмо после первой фразы, нарушающей приличие. Если ты позволяешь слушать сплетни про меня, то я не позволяю тебе их сообщать мне. Это предупреждение, надеюсь, будет последним.
Пока до свидания. Твой Александр».
Я бы немедленно умерла от ужаса и горя, но Колчаку везло на сильных женщин.
Письмо А.В. Колчака сыну:
«20 октября 1919 г.
Дорогой милый мой Славушок.
Давно я не имею от тебя писем, пиши мне, хотя бы открытки по нескольку слов.
Я очень скучаю по тебе, мой родной Славушок...
Тяжело мне и трудно нести такую огромную работу перед Родиной, но я буду выносить ее до конца, до победы над большевиками.
Я хотел, чтоб и ты пошел бы, когда вырастешь, по тому пути служения Родине, которым я шел всю свою жизнь. Читай военную историю и дела великих людей и учись по ним, как надо поступать, - это единственный путь, чтобы стать полезным слугой Родине. Нет ничего выше Родины и служения Ей.
Господь Бог благословит Тебя и сохранит, мой бесконечно дорогой и милый Славушок. Целую крепко Тебя. Твой папа».

В апреле большевики спешно покинули Крым и в Севастополь вступили войска кайзера. И снова пришлось прятаться. Немцы вряд ли оставили бы в покое жену русского адмирала, нанесшего им столь ощутимые удары в Балтийском и Черном морях. К счастью,на нее никто не донес. Этот самый страшный год в ее жизни окончился для жены адмирала только с приходом англичан. Софью Федоровну снабдили деньгами и с первой же оказией переправили на «корабле ее Величества» в Констанцу. Оттуда она перебралась в Бухарест, куда выписала из самостийной Украины сына Ростислава, и вскоре уехала с ним в Париж. Севастополь-Констанца-Бухарест-Марсель-Лонжюмо... Начиналась другая жизнь - без мужа, без родины, без денег... Все ценное из уцелевшего: столовое серебро, яхт-призы мужа и даже чарочки, поднесенные кают-компаниями кораблей, на которых он служил, - пошло в ломбард. Она сдавала туда золотую медаль мужа, полученную от Географического общества за полярные экспедиции, и серебряные чайные ложки, которые удалось вывезти из Севастополя
Благо, она не была барыней-белоручкой; многодетная семья, Смольненский институт, кочевая военная жизнь научили ее многое делать своими руками. И она перешивала, перелицовывала старые вещи, вязала, огородничала. Но денег катастофически не хватало. Однажды из спасло от голода чудо: сын адмирала Макарова, воевавший под знаменами Колчака в Сибири, присылает бедствующей вдове из Америки 50 долларов - все, что смог наскрести из своих доходов. В ее полунищенской жизни это стало грандиозным событием. Вот письмо Софьи Федоровны Ф. Нансену, у которого в 1900 году в Норвегии А.В. Колчак проходил подготовку перед своей первой полярной экспедицией. В эмиграции Софья Федоровна шла на многие унижения, чтобы выучить сына и выжить самой. Подобные письма она писала и другим людям, вежливо-просительную интонацию она вынуждена была усвоить прекрасно.
«Дорогой сэр, все еще надеясь без надежды, я взяла на себя смелость обратиться к Вам... До сих пор нам оказывали помощь несколько скромных, чаще желающих остаться неизвестными, друзей, однако более многочисленные враги, беспощадные и жестокие, чьи происки сломали жизнь моего храброго мужа и привели меня через апоплексию в дом призрения. Но у меня есть мой мальчик, чья жизнь и будущность поставлены сейчас на карту. Наш дорогой английский друг, которая помогала нам последние три года, не может больше оказывать поддержку; и сказала, что после 10 апреля сего года она для него ничего не сможет сделать. Молодой Колчак учится в Сорбонне... с надеждой встать на ноги и взять свою больную мать домой. Он учится уже два года, осталось еще два или три года до того, как он получит диплом и выйдет в большую жизнь. В мае начнутся экзамены, которые полностью завершатся к августу. Но как дожить до этого момента? Мы только на время хотели бы занять немного денег, чтобы перевести ему 1000 франков в месяц - сумма, достаточная для молодого человека, чтобы сводить концы с концами. Я прошу у Вас 5000 франков, на которые он может жить и учиться, пока не сдаст экзамены...
Помните, что мы совсем одни в этом мире, ни одна страна не помогает нам, ни один город - только Бог, которого Вы видели в северных морях, где также бывал мой покойный муж и где есть маленький островок, названный островом Беннетта, где покоится прах Вашего друга барона Толля, где северный мыс этих суровых земель назван мысом Софьи в честь моей израненной и мечущейся души - тогда легче заглянуть в глаза действительности и понять моральные страдания несчастной матери, чей мальчик 10 апреля будет выброшен из жизни без пенни в кармане на самое дно Парижа. Я надеюсь, Вы поняли наше положение и Вы найдете эти 5000 франков как можно быстрее, и пусть Господь благословит Вас, если это так. Софья Колчак, вдова Адмирала».
Ростислав в 1931 году поступит на службу в Алжирский банк, женится на дочери адмирала Развозова. Софья Федоровна скончается в 1956 году... На карте России остался ее почти неприметный след. В далеком Восточно-Сибирском море вмерзает в льды остров Беннетта. Юго-восточный мыс его носит имя Софьи - невесты отчаянного лейтенанта.

Как сложилась судьба А.Н. Тимирева после ухода жены?
С 3 мая 1918 года он состоял в Белом движении Владивостока. Когда осенью А.В. Колчак занял пост Верховного правителя России, Тимирев с 23 ноября 1918 года по 15 августа 1919 года служил в городе помощником Верховного главнокомандующего по морской части, а до весны 1919 года - командующим морскими силами на Дальнем Востоке.
В китайской эмиграции адмирал Тимирев плавал капитаном торгового флота Шанхая, в начале 1930-х годов был активным членом «Объединения Гвардейского экипажа» - «Кают-компании», собиравшейся на его квартире, когда он первые два года председательствовал в этом отборном сообществе. Тимирев написал в 1922 году интересные мемуары: «Воспоминания морского офицера. Балтийский флот во время войны и революции (1914-1918 гг.)». Они опубликованы в Нью-Йорке в 1961 году. В них на почетном месте рассказы о его гардемаринском однокашнике А.В. Колчаке. Умер С.Н. Тимирев 31 мая (13 июня) 1932 года в Шанхае.
Он не узнал, что его единственный сын расстрелян большевиками.

Александр Васильевич Колчак (4 (16) ноября 1874, Санкт-Петербургская губерния – 7 февраля 1920, Иркутск) – российский политический деятель, вице-адмирал Российского Императорского флота (1916) и адмирал Сибирской Флотилии (1918). Полярный исследователь и учёный-океанограф, участник экспедиций 1900–1903 годов (награждён Императорским Русским географическим обществом Большой Константиновской медалью).

Участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн. Вождь и руководитель Белого движения на Востоке России. Верховный Правитель России (1918–1920 гг.), был признан на этом посту руководством всех белых регионов, «де юре» – Королевством сербов, хорватов и словенцев, «де факто» – государствами Антанты.

Александр Васильевич Колчак

После Февральской революции 1917 Колчак первым на Черноморском флоте присягнул на верность Временному правительству.

Весной 1917 года Ставка начала подготовку десантной операции для захвата Константинополя, но из-за разложения армии и флота эту мысль пришлось оставить. Удостоился благодарности от военного министра Гучкова за быстрые разумные свои действия, коими он способствовал сохранению порядка на Черноморском флоте.

Однако из-за пораженческой пропаганды и агитации, проникавших после Февраля 1917 г.

в армию и флот под видом и прикрытием свободы слова, и армия, и флот стали двигаться к своему развалу. 25 апреля 1917 года Александр Васильевич выступил на собрании офицеров с докладом «Положение нашей вооружённой силы и взаимоотношения с союзниками».

Кроме прочего Колчак отмечал: «Мы стоим перед распадом и уничтожением нашей вооружённой силы, старые формы дисциплины рухнули, а новые создать не удалось».

Колчак требовал прекратить доморощенные реформы, основанные на «самомнении невежества», и принять формы дисциплины и организации внутренней жизни, уже принятые у союзников.

29 апреля 1917 года с санкции Колчака из Севастополя выехала делегация в составе около 300 матросов и севастопольских рабочих с целью повлиять на Балтийский флот и армии фронта, «чтобы вели войну активно при полном напряжении сил».

В июне 1917 года Севастопольский совет постановил разоружить офицеров, заподозренных в контрреволюции, в том числе, отобрать и у Колчака его Георгиевское оружие - вручённую ему за Порт-Артур золотую саблю.

Адмирал предпочёл выбросить клинок за борт со словами: «Газеты не хотят, чтобы у нас было оружие, так пусть идёт в море». В тот же день Александр Васильевич сдал дела контр-адмиралу В. К. Лукину. Через три недели водолазы подняли саблю со дна и вручили Колчаку, выгравировав на лезвии надпись: «Рыцарю чести адмиралу Колчаку от Союза офицеров армии и флота». В это время Колчак, наравне с Генерального штаба генералом от инфантерии Л.

Г. Корниловым, рассматривался как потенциальный кандидат в военные диктаторы.

Именно по этой причине в августе А. Ф. Керенский вызвал адмирала в Петроград, где принудил его подать в отставку, после чего он по приглашению командования американского флота направился в США для консультирования американских специалистов об опыте использования русскими моряками минного оружия на Балтийском и Чёрном морях в Первую мировую войну.

По словам Колчака существовала и иная, тайная, причина его поездки в США: «…адмирал Гленон совершенно секретно сообщил мне, что в Америке существует предположение предпринять активные действия американского флота в Средиземном море против турок и Дарданелл. Зная, что я занимался аналогичными операциями, адм. Гленон сказал мне, что было бы желательно чтобы я дал все сведения по вопросу о десантных операциях в Босфоре.

Относительно этой десантной операции он просил меня никому ничего не говорить и не сообщать об этом даже правительству, так как он будет просить правительство командировать меня в Америку, официально для сообщения сведений по минному делу и борьбе с подводными лодками».

В Сан-Франциско Колчаку предложили остаться в США, обещав ему кафедру минного дела в лучшем военно-морском колледже и богатую жизнь в коттедже на берегу океана.

Колчак ответил отказом и отправился назад в Россию.

Прибыв в Японию, Колчак узнал об Октябрьской революции, ликвидации Ставки Верховного Главнокомандующего и начатых большевиками переговорах с немцами. Ответил согласием на телеграмму с предложением свою кандидатуру в Учредительное собрание от кадетов и группы беспартийных по Черноморскому флотскому округу, однако его ответ был получен с опозданием. Адмирал выехал в Токио.

Там он вручил британскому послу просьбу о приеме в английскую действующую армию «хоть рядовым». Посол, после консультаций с Лондоном, вручил Колчаку направление на Месопотамский фронт. По дороге туда, в Сингапуре, его настигла телеграмма русского посланника в Китае Кудашева, приглашавшего его в Маньчжурию для формирования русских воинских частей. Колчак поехал в Пекин, после чего приступил к организации русских вооруженных сил для защиты КВЖД.

Однако из-за разногласий с атаманом Семёновым и управляющим КВЖД генералом Хорватом адмирал Колчак оставил Маньчжурию и выехал в Россию, намереваясь вступить в Добровольческую армию генералов Алексеева и Деникина.

В Севастополе у него остались жена и сын.

13 октября 1918 он прибыл в Омск, откуда на следующий день отправил письмо генералу Алексееву (полученное на Дону в ноябре - уже после смерти Алексеева), в котором выражал намерение отправиться на Юг России с тем, чтобы поступить в его распоряжение в качестве подчиненного.

В Омске же тем временем разразился политический кризис. 4 ноября 1918 Колчака, как популярную среди офицеров фигуру, пригласили на должность военного и морского министра в состав Совета министров так называемой «Директории» - находившегося в Омске объединённого антибольшевистского правительства, где большинство составляли эсеры. В ночь на 18 ноября 1918 в Омске произошёл переворот - казачьи офицеры арестовали четырёх эсеров-руководителей Директории во главе с её председателем Н.

Д. Авксентьевым. В сложившейся обстановке Совет министров - исполнительный орган Директории - объявил о принятии на себя всей полноты верховной власти и затем постановил вручить её одному лицу, присвоив ему титул Верховного Правителя Российского государства.

Тайным голосованием членов Совмина на данный пост был избран Колчак. Адмирал заявил о своём согласии на избрание и первым же своим приказом по армии объявил о принятии на себя звания Верховного Главнокомандующего.

После прихода к власти А. В. Колчак отменил распоряжение о том, что евреи как потенциальные шпионы подлежат выселению из 100-вёрстной прифронтовой зоны.

Обращаясь к населению, Колчак заявил: «Приняв крест этой власти в исключительно трудных условиях гражданской войны и полного расстройства государственной жизни, объявляю, что не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности».

Далее Верховный Правитель провозглашал цели и задачи новой власти. Первой, наиболее актуальной задачей называлось укрепление и повышение боеспособности армии. Второй, неразрывно с первой связанной - «победа над большевизмом». Третьей задачей, решение которой признавалось возможным лишь при условии победы, провозглашалось «возрождение и воскресение погибающего государства».

Вся деятельность новой власти объявлялась нацеленной на то, чтобы «временная верховная власть Верховного Правителя и Верховного Главнокомандующего могла бы передать судьбу государства в руки народа, предоставив ему устроить государственное управление по своей воле».

Колчак надеялся, что под знаменем борьбы с красными ему удастся объединить самые разнородные политические силы и создать новую государственную власть.

Поначалу положение на фронтах благоприятствовало этим планам. В декабре 1918 года Сибирская армия заняла Пермь, имевшую важное стратегическое значение и существенные запасы военного снаряжения.

В марте 1919 войска Колчака развернули наступление на Самару и Казань, в апреле заняли весь Урал и приблизились к Волге. Однако из-за некомпетентности Колчака в вопросах организации и управления сухопутной армией (равно, как и его помощников), благоприятная в военном плане обстановка вскоре сменилась катастрофической.

Распыление и растянутость сил, отсутствие тылового обеспечения и общая несогласованность действий привели к тому, что Красная армия смогла вначале остановить войска Колчака, а затем перейти в контрнаступление. Итогом его стал более чем полугодовой отход колчаковских армий на восток, завершившийся падением Омского режима.

Надо сказать, что сам Колчак прекрасно осознавал факт отчаянного кадрового голода, приведшего, в конечном итоге, к трагедии его армии в 1919 году.

В частности, в разговоре с генералом Иностранцевым Колчак открыто констатировал это печальное обстоятельство: «Вы скоро сами убедитесь, как мы бедны людьми, почему нам и приходится терпеть даже на высоких постах, не исключая и постов министров, людей, далеко не соответствующих занимаемым ими местам, но - это потому, что их заменить некем…».

Те же мнения господствовали и в действующей армии. К примеру, генерал Щепихин говорил: «…уму непостижимо, удивлению подобно, до чего долготерпелив наш страстотерпец рядовой офицер и солдат.

Каких только опытов с ним не производили, какие при его пассивном участии кунштюки не выкидывали наши «стратегические мальчики», - Костя (Сахаров) и Митька (Лебедев) - а чаша терпения всё ещё не переполнилась…».

В мае началось отступление войск Колчака, а уже к августу они были вынуждены оставить Уфу, Екатеринбург и Челябинск.

Части армий, подконтрольные Колчаку в Сибири, осуществляли карательные операции в районах действия партизан, в этих операциях использовались также отряды Чехословацкого корпуса.

Отношение адмирала Колчака к большевикам, которых он именовал «шайкой грабителей», «врагами народа», было крайне негативным.

30 ноября 1918 года правительство Колчака приняло постановление, подписанное Верховным правителем России, которое предусматривало смертную казнь для лиц, виновных в «воспрепятствовании» осуществлению власти Колчака или Совета министров.

Член ЦК эсеров Д.

Ф. Раков был арестован в ночь государственного переворота в Омске 18 ноября 1918 года, поставившего у власти Колчака. До 21 марта 1919 г. он сидел в нескольких тюрьмах Омска под угрозой расстрела. Описание времени в тюрьме, отправленное одному из товарищей Ракова, было опубликованно в 1920 г.

в виде брошюры с названием «В застенках Колчака. Голос из Сибири».

Политические руководители чехословацкого корпуса Б. Павлу и В. Гирса в официальном меморандуме союзникам в ноябре 1919 года заявляли: «Невыносимое состояние, в каком находится наша армия, вынуждает вас обратиться к союзным державам с просьбой о совете, каким образом чехословацкая армия могла бы обеспечить собственную безопасность и свободное возвращение на родину, вопрос о чем разрешен с согласия всех союзных держав.

Войско наше согласно было охранять магистраль и пути сообщений в определенном ему районе и задачу эту исполняло вполне добросовестно. В настоящий момент пребывание нашего войска на магистрали и охрана ее становится невозможными просто по причине бесцельности, равно как и вследствие самых элементарных требований справедливости и гуманности.

Охраняя железную дорогу и поддерживая в стране порядок, войско наше вынуждено сохранять то состояние полного произвола и беззакония, которое здесь воцарилось.

Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление, и ответственность за все перед судом народов всего мира ложится на вас: почему мы, имея военную силу, не воспротивились этому беззаконию».

По мнению Г.

К. Гинса, изданием этого меморандума чешские представители искали оправдания для своего бегства из Сибири и уклонения от поддержки отступавших колчаковских войск, а также искали сближения с левыми.

Одновременно с выпуском чешского меморандума в Иркутске, разжалованным чешским генералом Гайдой была 17 ноября 1919 года сделана попытка антиколчаковского переворота во Владивостоке.

В Екатеринбургской губернии, одной из 12 находившихся под контролем Колчака губерний, было расстреляно не менее 25 тысяч человек, подвергнуто телесным наказаниям около 10% двухмиллионного населения.

Пороли как мужчин, так и женщин и детей.

При подавлении большевистского вооружённого восстания 22 декабря 1918 года по официальным данным в г. Омске по приговору военно-полевого суда было расстреляно 49 человек, приговорено к каторжным работам и тюрьме 13 человек, оправдано 3 и убито при подавлении восстания 133 человека.

В поселке Куломзино (пригород Омска) жертв оказалось больше, а именно: по приговору суда расстреляно 117 человек, оправдано - 24, убито при подавлении мятежа - 144 человека.

Более 625 человек были расстреляны при подавлении восстания в Кустанае в апреле 1919 года, несколько селений были выжжены. Усмирителям восстания Колчак адресовал такой приказ: «От лица службы благодарю генерал-майора Волкова и всех господ офицеров, солдат и казаков, принимавших участие при подавлении восстания.

Наиболее отличившихся представить к наградам».

В ночь на 30 июля 1919 г. в Красноярском военном городке вспыхнуло восстание, в котором приняли участие 3-й полк 2-й отдельной бригады и большинство солдат 31-го полка 8-й дивизии, всего до 3 тыс. человек. Захватив военный городок, восставшие предприняли наступление на Красноярск, но были разбиты, потеряв до 700 человек убитыми.

Руководившему подавлением восстания генералу Розанову адмирал послал телеграмму: «Благодарю вас, всех начальников, офицеров, стрелков и казаков за отлично выполненную работу».

Отряды большевиков после разгрома осенью 1918 года обосновались в тайге, в основном севернее Красноярска и в районе Минусинска, и, пополняясь дезертирами, начали нападать на коммуникации Белой армии.

Весной 1919 года они были окружены и частью уничтожены, частью вытеснены ещё глубже в тайгу, частью бежали в Китай.

Крестьянство Сибири, как и по всей России, не желавшее воевать ни в Красной, ни в Белой армиях, избегая мобилизаций, бежало в леса, организуя «зелёные» шайки. Эта картина наблюдалась и в тылу армии Колчака. Но до сентября - октября 1919 года эти отряды были малочисленны и не представляли для власти особой проблемы.

Но когда осенью 1919 года фронт рухнул - начался развал армии и массовое дезертирство.

Дезертиры в массовом порядке стали присоединяться к активизировавшимся большевистским отрядам, отчего их численность выросла до десятков тысяч человек.

Как отмечает про период управления Колчака А. Л. Литвин, «трудно говорить о поддержке его политики в Сибири и на Урале, если из примерно 400 тыс. красных партизан того времени 150 тыс.

действовали против него, а среди них 4-5 % было зажиточных крестьян, или, как их тогда называли, кулаков».

В 1914-1917 годах около трети золотого запаса России было отослано на временное хранение в Англию и Канаду, а примерно половина была вывезена в Казань. Часть золотого запаса Российской империи, хранившаяся в Казани (более 500 тонн), была захвачена 7 августа 1918 года войсками Народной армии под командованием Генерального штаба полковника В.

О. Каппеля и отправлена в Самару, где утвердилось правительство КОМУЧа. Из Самары золото на некоторое время перевезли в Уфу, а в конце ноября 1918 года золотой запас Российской империи был перемещён в Омск и поступил в распоряжение правительства Колчака. Золото было размещено на хранение в местном филиале Госбанка. В мае 1919 года было установлено, что всего в Омске находилось золота на сумму 650 млн. рублей (505 тонн).

Имея в своем распоряжении большую часть золотого запаса России, Колчак не позволял своему правительству расходовать золото, даже для стабилизации финансовой системы и борьбы с инфляцией (которой способствовала безудержная эмиссия «керенок» и царских рублей большевиками).

На закупку вооружения и обмундирования для своей армии Колчак потратил 68 миллионов рублей. Под залог 128 миллионов рублей получены кредиты в зарубежных банках: доходы от размещения возвращались в Россию.

31 октября 1919 года золотой запас под усиленной охраной был погружен в 40 вагонов, ещё в 12 вагонах находился сопровождающий персонал.

Транссибирская магистраль на протяжении от Ново-Николаевска (ныне Новосибирск) до Иркутска контролировалась чехами, чьей главной задачей была собственная эвакуация из России. Только 27 декабря 1919 года штабной поезд и поезд с золотом прибыли на станцию Нижнеудинск, где представители Антанты вынудили адмирала Колчака подписать приказ об отречении от прав Верховного правителя России и передать эшелон с золотым запасом под контроль Чехословацкого корпуса.

15 января 1920 года чешское командование выдало Колчака эсеровскому Политцентру, который уже через несколько дней передал адмирала большевикам. 7 февраля чехословаки передали большевикам 409 миллионов рублей золотом в обмен на гарантии беспрепятственной эвакуации корпуса из России.

Народный комиссариат финансов РСФСР в июне 1921 года составил справку, из которой следует, что за период правления адмирала Колчака золотой запас России сократился на 235,6 миллионов рублей, или на 182 тонны.

Ещё 35 миллионов рублей из золотого запаса пропало уже после передачи его большевикам, при перевозке из Иркутска в Казань.

4 января 1920 в Нижнеудинске адмирал А. В. Колчак подписал свой последний Указ, в котором объявил о намерении передать полномочия «Верховной Всероссийской Власти» А.

И. Деникину.

Впредь до получения указаний от А. И. Деникина «вся полнота военной и гражданской власти на всей территории Российской Восточной Окраины» предоставлялась генерал-лейтенанту Г. М. Семёнову.

5 января 1920 в Иркутске произошёл переворот, город был захвачен эсеро-меньшевистским Политическим центром.

15 января А. В. Колчак, выехавший из Нижнеудинска в чехословацком эшелоне, в вагоне под флагами Великобритании, Франции, США, Японии и Чехословакии, прибыл к пригородам Иркутска. Чехословацкое командование по требованию эсеровского Политцентра, с санкции французского генерала Жанена, передало Колчака его представителям. 21 января Политцентр передал власть в Иркутске большевистскому ревкому. С 21 января по 6 февраля 1920 велись допросы Колчака Чрезвычайной следственной комиссией.

В. Колчак и председатель Совета министров России В. Н. Пепеляев были расстреляны на берегу реки Ушаковка без суда, по постановлению Иркутского военно-революционного комитета. Постановление Иркутского военно-революционного комитета о расстреле Верховного Правителя адмирала Колчака и председателя Совета Министров Пепеляева было подписано А.

Ширямовым, председателем комитета и его членами А. Сноскаревым, М. Левенсоном и управделами комитета Обориным. Текст постановления о расстреле А. В. Колчака и В. Н. Пепеляева впервые опубликован в статье бывшего председателя Иркутского военно-революционного комитета А.

Ширямова. В 1991 году Л. Г. Колотило сделал предположение, что постановление о расстреле было составлено уже после расстрела, как оправдательный документ, ибо датировано седьмым февраля, а в тюрьму предгубчека С. Чудновский и И. Н. Бурсак прибыли во втором часу ночи седьмого февраля, якобы уже с текстом постановления, причём до этого составляли из коммунистов расстрельную команду.

В работе В. И. Шишкина 1998 года показано, что имеющийся в ГАРФ подлинник постановления датирован шестым февраля, а не седьмым, как указано в статье составлявшего это постановление А. Ширямова. Однако, в этом же источнике приведён текст телеграммы Председателя Сибревкома и члена Реввоенсовета 5 армии И.

Н. Смирнова, где говорится, что решение о расстреле Колчака было принято на заседании седьмого февраля. Кроме того, весь день шестого февраля шёл допрос Колчака. Имеющаяся в документах путаница в датах заставляет сомневаться в составлении постановления о расстреле до его совершения.

По официальной версии, расстрел совершён из опасения, что прорывающиеся к Иркутску части генерала Каппеля имеют целью освободить Колчака.

Однако, как видно из исследования В. И. Шишкина, никакой опасности освобождения Колчака не существовало, и его расстрел всего лишь акт политического возмездия и устрашения. Согласно наиболее распространённой версии казнь произошла на берегу реки Ушаковки близ Знаменского женского монастыря. Руководил расстрелом Самуил Гдальевич Чудновский. По легенде, сидя на льду в ожидании расстрела, адмирал пел романс «Гори, гори, моя звезда…». Есть версия, что Колчак сам командовал своим расстрелом.

После расстрела тела убитых были сброшены в прорубь.

Киногерой и его прототип.

Нашумевший фильм режиссера А.

Кравчука «Адмиралъ» 2008 г. содержит апологетическую трактовку образа знаменитого предводителя Белого движения, адмирала Александра Колчака, в то время как историки, далекие от канонизации этого исторического персонажа, настаивают на том, что это псевдоисторическая мелодрама, и экранный герой слишком далек от реального. Какова доля правды и вымысла в киноверсии исторических событий?

Кадр из фильма *Адмиралъ*, 2008

Оценки фильма «Адмиралъ» варьируются от «смещения акцентов» до «изнасилования истории в изощренной форме», но в одном критики единогласны – слишком много отступлений от исторической правды, недомолвок и откровенной лжи.

Это просматривается как на уровне деталей (неточности в офицерском обмундировании, в изображении кораблей – эсминец вместо миноносца), так и в более масштабных формах (создатели фильма «забыли» о том, что у Анны Тимиревой был сын от законного мужа, которого она бросила из-за любви к Колчаку).

Адмирал Колчак и Анна Тимирева

Анна Тимирева действительно развелась с мужем, чтобы стать гражданской женой Колчака, а когда его арестовали, она добровольно пошла в тюрьму вслед за ним.

После смерти адмирала она 30 лет провела в тюрьмах, лагерях и ссылках.

Но чрезмерное внимание к любовной линии сюжета – история взаимоотношений Колчака с Анной Тимиревой – привело к тому, что значительным фактам его биографии внимание вообще не уделялось.

Так, например, не упоминается о том, как адмирал проявил себя в Русско-японской войне, или о его участии в полярных экспедициях.

Гражданская жена Колчака Анна Тимирева

За кадром осталось и то, что Колчак был довольно жестоким военачальником и прославился беспощадным террором – его войска выжигали целые поселения, на их счету десятки тысяч убитых.

Только в Екатеринбургской губернии колчаковцы расстреляли свыше 25 000 человек.

Его личность получает крайне неоднозначные оценки историков, он был слишком противоречивым для такого плоского и «картонного» образа на экране.

Александр Васильевич Колчак

Адмирал Колчак

Историк Андрей Синельников утверждает, что события 1916-1917 гг.

в фильме полностью вымышлены: никакого немецкого броненосного крейсера в апреле 1916 г. Колчак на мины не заманивал и не стрелял по нему из пушки.

Крейсер «Фридрих Карл» действительно существовал, но он взорвался на русских минных заграждениях еще в 1914 г., без участия Колчака.

Александр Колчак в жизни и в кино.

В роли адмирала — Константин Хабенский

Когда в фильме Колчак представляется командиром крейсера «Слава», это тоже очевидная нестыковка: адмирал никогда не командовал боевыми кораблями свыше 750 тонн водоизмещением, обычно это были миноносцы, но не крейсеры и линкоры.

Софья Федоровна Омирова-Колчак, законная жена адмирала, в жизни и в кино

Многие легенды и домыслы о жизни Колчака родились из допросов адмирала в Иркутске, во время которых, по мнению историков, флотоводец преувеличил свои заслуги.

Кроме того, менее чем за годичное командование Колчаком Черноморским флотом русские морские силы понесли самые большие потери за всю войну.

За год своего правления адмирал массовыми казнями поднял против себя крестьян Сибири, подавшихся в партизаны.

Его называли марионеткой в руках Антанты.

Анна Ковальчук в роли Софьи Колчак и Елизавета Боярская в роли Анны Тимиревой

В ноябре 1918 г. Колчак был избран Верховным правителем России, к весне 1919 г. ему удалось собрать армию численностью 400 тысяч человек.

Но уже осенью 1919 г.

его войска терпят одно поражение за другим. В январе 1920 г. он был арестован, а 7 февраля его расстреляли без суда и следствия. Из-за сильных морозов его тело не было предано земле – его сбросили в прорубь на Ангаре.

Адмирал Колчак

Художественные фильмы часто слишком вольно обращаются с историческими фактами.

Источник

Колчак Александр Васильевич (1874- 1920), российский адмирал (1916 г.), один из руководителей Белого движения.

в Петербурге в семье инженера, отставного генерал-майора морской артиллерии.

В 1894 г. Колчак окончил Морской кадетский корпус; в 1900-1902 гг. участвовал в полярной экспедиции Петербургской академии наук.

Во время русско-японской войны 1904- 1905 гг. командовал эскадренным миноносцем, минным заградителем, а затем батареей в Порт-Артуре; был в плену.

После войны Колчак с группой морских офицеров готовил предложения по реформе российского морского флота. В 1914 г. его назначили начальником оперативного отдела Балтийского флота, а в июле 1916 г.

Командующим Черноморским флотом в чине контр-адмирала. 9 июня 1917 г., в ответ на требование судового комитета сдать личное оружие, Колчак со словами «Не вы мне его вручили, не вы и возьмёте!» выбросил в море золотую саблю с надписью «За храбрость».

На следующий день он был отозван в Петроград и командирован в США как специалист по минному делу.

В конце 1917 г. Колчак прибыл на Дальний Восток. Направляясь в Добровольческую армию, он задержался в Омске и 4 ноября 1918 г. был назначен министром обороны новообразованного Всероссийского временного правительства.

18 ноября, после военного переворота в Омске, адмирал, благодаря своему огромному авторитету, был провозглашён «верховным правителем Российского государства».

В этом качестве его признали правительства стран Антанты и США, но отношения с союзниками не складывались. Главной целью Колчака стала вооружённая борьба с большевиками, однако ему также приходилось обуздывать союзников в их посягательствах на суверенные права России.

После разгрома Восточной белой армии адмирал 4 января 1920 г. передал свои полномочия А. И. Деникину. Войска Чехословацкого корпуса, которыми командовал главный офицер союзных сил в Сибири французский генерал Жанен, передали Колчака временному эсеро-меньшевистскому «Политическому центру» в Иркутске в обмен на свободный проезд до Владивостока.

Чуть позже адмирал оказался в руках большевиков.

Александр Васильевич Колчак родился 4 (16) ноября 1874 г., в Санкт-Петербурге. Сперва он получил домашнее образование, затем его определили в гимназию. По вероисповеданию Александр был православным, что он неоднократно подчеркивал.

На экзамене, при переводе в третий класс, он получил “3” по математике, “2” по русскому и “2” по французскому, за что чуть было не оказался второгодником. Но вскоре он исправил “двойки” на “тройки” и был переведен.

В 1888 г. юный Колчак стал студентом Морского училища. Там ситуация изменилась до неузнаваемости. Бывший двоечник буквально “влюбился” в будущую профессию и стал относиться к учебе очень ответственно.

Участие в полярной экспедиции

В 1900 г. Колчак присоединился к полярной экспедиции, возглавляемой Э.Толлем. Целью экспедиции было исследовать район Северного ледовитого океана и попытаться найти полумифическую Землю Санникова.

По мнению руководителя экспедиции, Колчак был энергичным, деятельным и преданным науке человеком. Он назвал его лучшим офицером экспедиции.

За участие в исследовании лейтенант А. В. Колчак был награжден Владимиром четвертой степени.

Участие в войне

В конце января 1904 г. Колчак подал прошение о переводе в Морское ведомство. Когда оно было удовлетворено, он подал ходатайство в Порт-Артур.

В ноябре 1904 г. за службу он был награжден орденом Св. Анны. В декабре 1905 г. – Георгиевским оружием. Вернувшись из японского плена, он получил орден Станислава второй степени. В 1906 г. Колчаку торжественно вручили серебряную медаль в память о войне.

В 1914 г. его, участника обороны Порт-Артура, наградили нагрудным знаком.

Дальнейшая деятельность

В 1912 г. Колчак получил звание фланг-капитана. Во время Первой мировой войны он активно работал над планом минной блокады немецких баз.

В 1916 г. он получил звание вице-адмирала. В его подчинении находился Черноморский флот.

Убежденный монархист, после Февральской революции он, тем не менее, присягнул Временному правительству.

В 1918 г. он присоединился к “Директории”, тайной антибольшевистской организации. К этому времени Колчак был уже военным министром. Когда руководители движения были арестованы, он получил пост Главнокомандующего.

Сперва судьба благоприятствовала генералу Колчаку. Его войска взяли Урал, но вскоре его стала теснить Красная армия. В итоге он потерпел поражение.

Вскоре он был предан союзниками и выдан большевикам. 7 февраля 1920 г. А. Колчак был расстрелян.

Личная жизнь

Колчак был женат на С. Ф. Омировой. Потомственная дворянка, воспитанница Смольного института, Софья была сильной личностью. Их отношения с Александром Васильевичем были непростыми.

Софья Федоровна подарила Колчаку троих детей. Две девочки умерли в раннем детстве, а сын Ростислав прошел Вторую мировую войну и умер в Париже в 1965 г.

Личная жизнь адмирала не была богатой. Его “поздняя возлюбленная”, А. Тимирева, после его казни несколько раз была осуждена.

Другие варианты биографии

• Именем Колчака называется один из островов Таймырского залива, а также мыс в том же регионе.
• Сам Александр Васильевич дал имя другому мысу. Он назвал его мысом Софьи. Это название сохранилось до наших времен.

Александр Васильевич Колчак (4 (16) ноября 1874, Санкт-Петербургская губерния — 7 февраля 1920, Иркутск) — российский политический деятель, вице-адмирал Российского Императорского флота (1916) и адмирал Сибирской Флотилии (1918).

Полярный исследователь и учёный-океанограф, участник экспедиций 1900-1903 годов (награждён Императорским Русским географическим обществом Большой Константиновской медалью, 1906). Участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн.

Вождь и руководитель Белого движения на Востоке России. Верховный Правитель России (1918—1920 гг.), был признан на этом посту руководством всех белых регионов, «де-юре» — Королевством сербов, хорватов и словенцев, «де-факто» — государствами Антанты.

Первым широко известным представителем рода Колчаков был османский военачальник Илиас Колчак-паша, командующий молдавским фронтом турецкой армии, а впоследствии комендант Хотинской крепости, взятый в плен фельдмаршалом Х. А. Минихом.

После окончания войны Колчак-паша поселился в Польше, а в 1794 году его потомки переселились в Россию и приняли православие.

Александр Васильевич родился в семье представителя этого рода Василия Ивановича Колчака (1837-1913) — штабс-капитана морской артиллерии, впоследствии генерал-майора по Адмиралтейству.

Свой первый офицерский чин В. И. Колчак выслужил тяжёлым ранением при обороне Севастополя во время Крымской войны 1853-1856 годов: он оказался одним из семерых выживших защитников Каменной башни на Малаховом Кургане, которых французы после штурма нашли среди трупов.

После войны он закончил Горный институт в Петербурге и вплоть до отставки служил приёмщиком Морского министерства на Обуховском заводе, имея репутацию человека прямого и крайне щепетильного.

Мать Ольга Ильинична Колчак, урождённая Посохова, происходила из одесской купеческой семьи.

Сам Александр Васильевич родился 4 ноября 1874 в селе Александровское под Петербургом. Документ о рождении их сына-первенца свидетельствует:
«…в метрической 1874 года книге Троицкой церкви с. Александровского Санкт-Петербургского уезда под № 50 показано: Морской артиллерии у штабс-капитана Василия Ивановича Колчак и законной жены его Ольги Ильиной, обоих православных и первобрачных, сын Александр родился 4 ноября, а крещен 15 декабря 1874 года. Восприемниками его были: штабс-капитан морской Александр Иванович Колчак и вдова коллежского секретаря Дарья Филипповна Иванова».

Начальное образование будущий адмирал получил дома, а затем обучался в 6-й Петербургской классической гимназии.
В 1894 г. Александр Васильевич Колчак закончил Морской кадетский корпус, а 6 августа 1894 года был назначен на крейсер 1-го ранга «Рюрик» в качестве помощника вахтенного начальника и 15 ноября 1894 года был произведен в чин мичмана. На этом крейсере он отбыл на Дальний Восток.

В конце 1896 года Колчак был назначен на крейсер 2-го ранга «Крейсер» на должность вахтенного начальника. На этом корабле он на протяжении нескольких лет ходил в походы по Тихому океану, в 1899 году вернулся в Кронштадт.

6 декабря 1898 года он был произведен в лейтенанты. В походах Колчак не только выполнял свои служебные обязанности, но и активно занимался самообразованием. Также он увлёкся океанографией и гидрологией.

По прибытии в Кронштадт Колчак отправился к вице-адмиралу С. О. Макарову, готовившемуся к плаванью на ледоколе «Ермак» по Северному Ледовитому океану. Александр Васильевич обратился с просьбой принять его в состав экспедиции, однако получил отказ «по служебным обстоятельствам».

После этого, некоторое время входя в личный состав судна «Князь Пожарский», Колчак в сентябре 1899 года перешёл на эскадренный броненосец «Петропавловск» и на нём отправился на Дальний Восток. Однако во время стоянки в греческом порту Пирей он получил приглашение из Академии наук от барона Э. В. Толля принять участие в упомянутой экспедиции.

Из Греции через Одессу в январе 1900 года Колчак прибыл в Петербург. Начальник экспедиции предложил Александру Васильевичу руководить гидрологическими работами, а кроме того быть вторым магнитологом. Всю зиму и весну 1900 года Колчак готовился к экспедиции.

21 июля 1900 года экспедиция на шхуне «Заря» двинулась по Балтийскому, Северному и Норвежскому морям к берегам Таймырского полуострова, где предстояла первая зимовка. В октябре 1900 года Колчак участвовал в поездке Толля к фьорду Гафнера, а в апреле—мае 1901 года они вдвоем путешествовали по Таймыру.

На протяжении всей экспедиции будущий адмирал вёл активную научную работу. В 1901 году Э. В. Толль увековечил имя А. В. Колчака, назвав его именем открытый экспедицией остров в Карском море и мыс. По итогам экспедиции в 1906 году был избран действительным членом Императорского Русского географического общества.

Весной 1902 года Толль принял решение направиться пешком к северу от Новосибирских островов вместе с магнитологом Ф. Г. Зебергом и двумя каюрами. Остальным же членам экспедиции из-за недостатка запаса продуктов предстояло пройти от острова Беннетта на юг, на материк, а в дальнейшем вернуться в Петербург. Колчак со своими спутниками вышли к устью Лены и через Якутск и Иркутск прибыли в столицу.

По прибытии в Санкт-Петербург Александр Васильевич доложил Академии о проделанной работе, а также сообщил о предприятии барона Толля, от которого ни к тому времени, ни позднее никаких вестей не поступило. В январе 1903 года было принято решение организовать экспедицию, целью которой являлось выяснение судьбы экспедиции Толля.

Экспедиция проходила с 5 мая по 7 декабря 1903 года. В её составе было 17 человек на 12 нартах, запряжённых 160 собаками. Путь до острова Беннета занял три месяца, и был крайне тяжёлым. 4 августа 1903 года, достигнув острова Беннета, экспедиция обнаружила следы пребывания Толля и его спутников: были найдены документы экспедиции, коллекции, геодезические инструменты и дневник.

Выяснилось, что Толль прибыл на остров летом 1902 г., и направился на юг, имея запас провизии лишь на 2-3 недели. Стало ясно, что экспедиция Толля погибла.

В декабре 1903 года 29-летний лейтенант Колчак, измученный полярной экспедицией, отправился в обратный путь в Петербург, где собирался обвенчаться со своей невестой Софьей Омировой. Неподалеку от Иркутска его застало известие о начале Русско-японской войны. Он вызвал отца и невесту телеграммой в Сибирь и сразу после венчания отбыл в Порт-Артур.

Командующий Тихоокеанской эскадрой адмирал С. О. Макаров предложил ему служить на броненосце «Петропавловск», с января по апрель 1904 года являвшемся флагманом эскадры. Колчак отказался и попросил назначения на быстроходный крейсер «Аскольд», что вскоре спасло ему жизнь.

Через несколько дней «Петропавловск» подорвался на мине и стремительно затонул, унеся на дно более 600 матросов и офицеров, в том числе самого Макарова и знаменитого художника-баталиста В. В. Верещагина. Вскоре после этого Колчак добился перевода на миноносец «Сердитый».

Командовал эсминцем. К концу осады Порт-Артура ему пришлось командовать береговой артиллерийской батареей, так как тяжелейший ревматизм — следствие двух полярных экспедиций — заставил его покинуть боевой корабль. За этим последовало ранение, сдача Порт-Артура и японский плен, в котором Колчак провёл 4 месяца. По возвращении был награждён Георгиевским оружием — Золотой саблей с надписью «За храбрость».

Освободившись из плена, Колчак получил чин капитана второго ранга. Главной задачей группы морских офицеров и адмиралов, в которую вошёл и Колчак, стала разработка планов дальнейшего развития российского военно-морского флота.

В 1906 году был создан Морской Генеральный штаб (в том числе и по инициативе Колчака), взявший на себя непосредственную боевую подготовку флота. Александр Васильевич был заведующим его отделением русской статистики, занимался разработками по реорганизации военно-морского флота, выступал в Государственной Думе в качестве эксперта по военно-морским вопросам.

Затем была составлена судостроительная программа. Для получения дополнительных ассигнований офицеры и адмиралы активно лоббировали свою программу в Думе. Строительство новых судов продвигалось медленно — 6 (из 8) линкоров, около 10 крейсеров и несколько десятков эсминцев и подводных лодок вступили в строй только в 1915—1916 гг., в разгар Первой мировой войны, а некоторые из заложенных в то время кораблей достраивали уже в 1930-е годы.

Учитывая значительный численный перевес потенциального противника, Морской генштаб разработал новый план защиты Петербурга и Финского залива — при угрозе нападения все корабли Балтийского флота по условленному сигналу должны были выйти в море и выставить в устье Финского залива 8 линий минных заграждений, прикрывавшихся береговыми батареями.

Капитан второго ранга Колчак принимал участие в проектировании специальных ледокольных судов «Таймыр» и «Вайгач», спущенных на воду 1909 г. Весной 1910 г. эти суда прибыли во Владивосток, затем отправились в картографическую экспедицию к Берингову проливу и мысу Дежнёва, вернувшись к осени обратно во Владивосток.

Колчак в этой экспедиции командовал ледоколом «Вайгач». В 1908 году перешёл на работу в Морскую академию. В 1909 Колчак опубликовал своё наиболее крупное исследование — монографию, обобщавшую его гляциологические исследования в Арктике, — «Лёд Карского и Сибирского морей» (Записки Императорской академии наук. Сер. 8. Физ.-мат. отд-ние. СПб., 1909. Т.26, № 1.).

Участвовал в разработке проекта экспедиции с целью изучения Северного морского пути. В 1909—1910 гг. экспедиция, в составе которой Колчак командовал кораблём, совершила переход из Балтийского моря во Владивосток, а затем и плавание по направлению к мысу Дежнева.

С 1910 г. в Морском Генштабе занимался разработкой судостроительной программы России.

В 1912 Колчак переходит служить на Балтийский флот на должность флаг-капитана по оперативной части штаба командующего флотом. В декабре 1913 года был произведён в капитаны 1-го ранга.

Для защиты столицы от возможного нападения германского флота Минная дивизия по личному приказу адмирала Эссена в ночь на 18 июля 1914 выставила минные заграждения в водах Финского залива, не дожидаясь разрешения морского министра и Николая II.

Осенью 1914 г. при личном участии Колчака была разработана операция по минной блокаде немецких военно-морских баз. В 1914—1915 гг. эсминцы и крейсеры, в том числе и под командованием Колчака, выставили мины у Киля, Данцига (Гданьска), Пиллау (современный Балтийск), Виндавы и даже у острова Борнхольм.

В результате на этих минных полях подорвалось 4 германских крейсера (2 из них затонули — «Фридрих Карл» и «Бремен» (по другим данным, потоплен ПЛ Е-9), 8 эсминцев и 11 транспортов.

При этом попытка перехвата немецкого конвоя, перевозившего руду из Швеции, в которой Колчак принимал непосредственное участие, закончилась неудачей.

Кроме успешной постановки мин, организовывал нападения на караваны германских торговых судов. С сентября 1915 года командовал минной дивизией, затем морскими силами в Рижском заливе.

В апреле 1916 года был произведён в контр-адмиралы.

В июле 1916 года приказом российского Императора Николая II Александр Васильевич был произведён в вице-адмиралы и назначен командующим Черноморским флотом.

Вот как объяснял причину этого перевода с Балтийского моря на Черное сам Колчак: «…назначение меня в Черное море обусловливалось тем, что весною 1917 года предполагалось выполнить так называемую босфорскую операцию, т. е. произвести уже удар на Константинополь… На мой вопрос почему именно меня вызвали, когда я все время работал в Балтийском флоте… — ген. Алексеев сказал, что общее мнение в ставке было таково, что я лично, по своим свойствам, могу выполнить эту операцию успешнее, чем кто-либо другой»

Именно в 1915—1916 гг. начинаются романтические, глубокие, многолетние любовные отношения А. В. Колчака с Анной Васильевной Тимиревой.

После Февральской революции 1917 Колчак первым на Черноморском флоте присягнул на верность Временному правительству. Весной 1917 года Ставка начала подготовку десантной операции для захвата Константинополя, но из-за разложения армии и флота эту мысль пришлось оставить. Удостоился благодарности от военного министра Гучкова за быстрые разумные свои действия, коими он способствовал сохранению порядка на Черноморском флоте.

Однако из-за пораженческой пропаганды и агитации, проникавших после Февраля 1917 г. в армию и флот, и армия, и флот стали двигаться к своему развалу. 25 апреля 1917 года Александр Васильевич выступил на собрании офицеров с докладом «Положение нашей вооружённой силы и взаимоотношения с союзниками».

Кроме прочего Колчак отмечал: «Мы стоим перед распадом и уничтожением нашей вооружённой силы, [ибо] старые формы дисциплины рухнули, а новые создать не удалось.»

Колчак требовал прекратить доморощенные реформы, основанные на «самомнении невежества», и принять формы дисциплины и организации внутренней жизни, уже принятые у союзников.

29 апреля 1917 года с санкции Колчака из Севастополя выехала делегация в составе около 300 матросов и севастопольских рабочих с целью повлиять на Балтийский флот и армии фронта, «чтобы вели войну активно при полном напряжении сил».

В июне 1917 года Севастопольский совет постановил разоружить офицеров, заподозренных в контрреволюции, в том числе, отобрать и у Колчака его Георгиевское оружие — вручённую ему за Порт-Артур золотую саблю. Адмирал предпочёл выбросить клинок за борт со словами: «Газеты не хотят, чтобы у нас было оружие, так пусть идёт в море».

В тот же день Александр Васильевич сдал дела контр-адмиралу В. К. Лукину. Через три недели водолазы подняли саблю со дна и вручили Колчаку, выгравировав на лезвии надпись: «Рыцарю чести адмиралу Колчаку от Союза офицеров армии и флота». В это время Колчак, наравне с Генерального штаба генералом от инфантерии Л. Г. Корниловым, рассматривался как потенциальный кандидат в военные диктаторы.

Именно по этой причине в августе А. Ф. Керенский вызвал адмирала в Петроград, где принудил его подать в отставку, после чего он по приглашению командования американского флота направился в США для консультирования американских специалистов об опыте использования русскими моряками минного оружия на Балтийском и Чёрном морях в Первую мировую войну.

По словам Колчака существовала и иная, тайная, причина его поездки в США: " …адмирал Гленон совершенно секретно сообщил мне, что в Америке существует предположение предпринять активные действия американского флота в Средиземном море против турок и Дарданелл.

Зная, что я занимался аналогичными операциями, адм. Гленон сказал мне, что было бы желательно чтобы я дал все сведения по вопросу о дессантных операциях в Босфоре. Относительно этой дессантной операции он просил меня никому ничего не говорить и не сообщать об этом даже правительству, так как он будет просить правительство командировать меня в Америку, официально для сообщения сведений по минному делу и борьбе с подводными лодками.»

В Сан-Франциско Колчаку предложили остаться в США, обещав ему кафедру минного дела в лучшем военно-морском колледже и богатую жизнь в коттедже на берегу океана. Колчак ответил отказом и отправился назад в Россию.

Прибыв в Японию, Колчак узнал об Октябрьской революции, ликвидации Ставки Верховного Главнокомандующего и начатых большевиками переговорах с немцами. Ответил согласием на телеграмму с предложением свою кандидатуру в Учредительное собрание от кадетов и группы беспартийных по Черноморскому флотскому округу, однако его ответ был получен с опозданием. Адмирал выехал в Токио.

Там он вручил британскому послу просьбу о приеме в английскую действующую армию «хоть рядовым». Посол, после консультаций с Лондоном, вручил Колчаку направление на Месопотамский фронт.

По дороге туда, в Сингапуре, его настигла телеграмма русского посланника в Китае Кудашева, приглашавшего его в Маньчжурию для формирования русских воинских частей. Колчак поехал в Пекин, после чего приступил к организации русских вооруженных сил для защиты КВЖД.

Однако из-за разногласий с атаманом Семёновым и управляющим КВЖД генералом Хорватом адмирал Колчак оставил Маньчжурию и выехал в Россию, намереваясь вступить в Добровольческую армию генералов Алексеева и Деникина. В Севастополе у него остались жена и сын.

13 октября 1918 он прибыл в Омск, откуда на следующий день отправил письмо генералу Алексееву (полученное на Дону в ноябре — уже после смерти Алексеева), в котором выражал намерение отправиться на Юг России с тем, чтобы поступить в его распоряжение в качестве подчиненного.

В Омске же тем временем разразился политический кризис. 4 ноября 1918 Колчака, как популярную среди офицеров фигуру, пригласили на должность военного и морского министра в состав Совета министров так называемой «Директории» — находившегося в Омске объединённого антибольшевистского правительства, где большинство составляли эсеры.

В ночь на 18 ноября 1918 в Омске произошёл переворот — казачьи офицеры арестовали четырёх эсеров-руководителей Директории во главе с её председателем Н. Д. Авксентьевым. В сложившейся обстановке Совет министров — исполнительный орган Директории — объявил о принятии на себя всей полноты верховной власти и затем постановил вручить её одному лицу, присвоив ему титул Верховного Правителя Российского государства.

Тайным голосованием членов Совмина на данный пост был избран Колчак. Адмирал заявил о своём согласии на избрание и первым же своим приказом по армии объявил о принятии на себя звания Верховного Главнокомандующего.

После прихода к власти А. В. Колчак отменил распоряжение о том, что евреи как потенциальные шпионы подлежат выселению из 100-вёрстной прифронтовой зоны.

Обращаясь к населению, Колчак заявил: «Приняв крест этой власти в исключительно трудных условиях гражданской войны и полного расстройства государственной жизни, объявляю, что не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности».

Второй, неразрывно с первой связанной — «победа над большевизмом». Третьей задачей, решение которой признавалось возможным лишь при условии победы, провозглашалось «возрождение и воскресение погибающего государства».

Вся деятельность новой власти объявлялась нацеленной на то, чтобы «временная верховная власть Верховного Правителя и Верховного Главнокомандующего могла бы передать судьбу государства в руки народа, предоставив ему устроить государственное управление по своей воле».

Колчак надеялся, что под знаменем борьбы с красными ему удастся объединить самые разнородные политические силы и создать новую государственную власть. Поначалу положение на фронтах благоприятствовало этим планам. В декабре 1918 года Сибирская армия заняла Пермь, имевшую важное стратегическое значение и существенные запасы военного снаряжения.

В марте 1919 войска Колчака развернули наступление на Самару и Казань, в апреле заняли весь Урал и приблизились к Волге.

Однако из-за некомпетентности Колчака в вопросах организации и управления сухопутной армией (равно, как и его помощников), благоприятная в военном плане обстановка вскоре сменилась катастрофической. Распыление и растянутость сил, отсутствие тылового обеспечения и общая несогласованность действий привели к тому, что Красная армия смогла вначале остановить войска Колчака, а затем перейти в контрнаступление.

В мае началось отступление войск Колчака, а уже к августу они были вынуждены оставить Уфу, Екатеринбург и Челябинск.

В июне 1919 года Верховный Правитель адмирал А. В. Колчак отклонил предложение К. Г. Маннергейма двинуть 100-тысячную финскую армию на Петроград в обмен на признание независимости Финляндии, заявив, что «не поступится никогда и ни за какие минутные выгоды» «идеей великой неделимой России».

Итогом всему стал более чем полугодовой отход колчаковских армий на восток, завершившийся падением Омского режима.

Надо сказать, что сам Колчак прекрасно осознавал факт отчаянного кадрового голода, приведшего, в конечном итоге, к трагедии его армии в 1919 году. В частности, в разговоре с генералом Иностранцевым Колчак открыто констатировал это печальное обстоятельство: «Вы скоро сами убедитесь, как мы бедны людьми, почему нам и приходится терпеть даже на высоких постах, не исключая и постов министров, людей, далеко не соответствующих занимаемым ими местам, но — это потому, что их заменить некем…»

Те же мнения господствовали и в действующей армии. К примеру, генерал Щепихин говорил:
«уму непостижимо, удивлению подобно, до чего долготерпелив наш страстотерпец рядовой офицер и солдат. Каких только опытов с ним не производили, какие при его пассивном участии кунштюки не выкидывали наши „стратегические мальчики“, — Костя (Сахаров) и Митька (Лебедев) — а чаша терпения всё ещё не переполнилась…»

Части армий, подконтрольные Колчаку в Сибири, осуществляли карательные операции в районах действия партизан, в этих операциях использовались также отряды Чехословацкого корпуса. Отношение адмирала Колчака к большевикам, которых он именовал «шайкой грабителей», «врагами народа», было крайне негативным.

30 ноября 1918 года правительство Колчака приняло постановление, подписанное Верховным правителем России, которое предусматривало смертную казнь для лиц, виновных в «воспрепятствовании» осуществлению власти Колчака или Совета министров.
Автограф Верховного Правителя России адмирала А. В. Колчака.

Член ЦК эсеров Д. Ф. Раков был арестован в ночь государственного переворота в Омске 18 ноября 1918 года, поставившего у власти Колчака. До 21 марта 1919 г. он сидел в нескольких тюрьмах Омска под угрозой расстрела. Описание времени в тюрьме, отправленное одному из товарищей Ракова, было опубликованно в 1920 г. в виде брошюры с названием «В застенках Колчака. Голос из Сибири».

Политические руководители чехословацкого корпуса Б.Павлу и В.Гирса в официальном меморандуме союзникам в ноябре 1919 года заявляли: Невыносимое состояние, в каком находится наша армия, вынуждает вас обратиться к союзным державам с просьбой о совете, каким образом чехословацкая армия могла бы обеспечить собственную безопасность и свободное возвращение на родину, вопрос о чем разрешен с согласия всех союзных держав. Войско наше согласно было охранять магистраль и пути сообщений в определенном ему районе и задачу эту исполняло вполне добросовестно. В настоящий момент пребывание нашего войска на магистрали и охрана ее становится невозможными просто по причине бесцельности, равно как и вследствие самых элементарных требований справедливости и гуманности. Охраняя железную дорогу и поддерживая в стране порядок, войско наше вынуждено сохранять то состояние полного произвола и беззакония, которое здесь воцарилось. Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление, и ответственность за все перед судом народов всего мира ложится на вас: почему мы, имея военную силу, не воспротивились этому беззаконию.

По мнению Г. К. Гинса, изданием этого меморандума чешские представители искали оправдания для своего бегства из Сибири и уклонения от поддержки отступавших колчаковских войск, а также искали сближения с левыми. Одновременно с выпуском чешского меморандума в Иркутске, разжалованным чешским генералом Гайдой была 17 ноября 1919 года сделана попытка антиколчаковского переворота во Владивостоке.

Согласно официальному заключению направленного Лениным в Сибирь зав. отд. юстиции Сибревкома А. Г. Гойхбарга, в Екатеринбургской губернии, одной из 12 находившихся под контролем Колчака губерний, было подвергнуто телесным наказаниям около 10% двухмиллионного населения, в том числе женщины и дети; в той же губернии было расстреляно не менее 25 тысяч человек.

При подавлении большевистского вооружённого восстания 22 декабря 1918 года по официальным данным в г. Омске по приговору военно-полевого суда было расстреляно 49 человек, приговорено к каторжным работам и тюрьме 13 человек, оправдано 3 и убито при подавлении восстания 133 человека. В поселке Куломзино (пригород Омска) жертв оказалось больше, а именно: по приговору суда расстреляно 117 человек, оправдано — 24, убито при подавлении мятежа — 144 человека.

Более 625 человек были расстреляны при подавлении восстания в Кустанае в апреле 1919 года, несколько селений были выжжены. Усмирителям восстания Колчак адресовал такой приказ: «От лица службы благодарю генерал-майора Волкова и всех господ офицеров, солдат и казаков, принимавших участие при подавлении восстания. Наиболее отличившихся представить к наградам».

В ночь на 30 июля 1919 г. в Красноярском военном городке вспыхнуло восстание, в котором приняли участие 3-й полк 2-й отдельной бригады и большинство солдат 31-го полка 8-й дивизии, всего до 3 тыс. человек.

Захватив военный городок, восставшие предприняли наступление на Красноярск, но были разбиты, потеряв до 700 человек убитыми. Руководившему подавлением восстания генералу Розанову адмирал послал телеграмму: «Благодарю вас, всех начальников, офицеров, стрелков и казаков за отлично выполненную работу».

Отряды большевиков после разгрома осенью 1918 года обосновались в тайге, в основном севернее Красноярска и в районе Минусинска, и, пополняясь дезертирами, начали нападать на коммуникации Белой армии. Весной 1919 года они были окружены и частью уничтожены, частью вытеснены ещё глубже в тайгу, частью бежали в Китай.

Крестьянство Сибири, как и по всей России, не желавшее воевать ни в Красной, ни в Белой армиях, избегая мобилизаций, бежало в леса, организуя «зелёные» шайки. Эта картина наблюдалась и в тылу армии Колчака. Но до сентября — октября 1919 года эти отряды были малочисленны и не представляли для власти особой проблемы.

Но когда осенью 1919 года фронт рухнул — начался развал армии и массовое дезертирство. Дезертиры в массовом порядке стали присоединяться к активизировавшимся большевистcким отрядам, в результате чего их численность выросла до десятков тысяч человек.

Как отмечает про период управления Колчака А. Л. Литвин, «трудно говорить о поддержке его политики в Сибири и на Урале, если из примерно 400 тыс. красных партизан того времени 150 тыс. действовали против него, а среди них 4-5% было зажиточных крестьян, или, как их тогда называли, кулаков»

В 1914-1917 годах около трети золотого запаса России было отослано на временное хранение в Англию и Канаду, а примерно половина была вывезена в Казань. Часть золотого запаса Российской империи, хранившаяся в Казани (более 500 тонн), была захвачена 7 августа 1918 года войсками Народной армии под командованием Генерального штаба полковника В. О. Каппеля и отправлена в Самару, где утвердилось правительство КОМУЧа.

Из Самары золото на некоторое время перевезли в Уфу, а в конце ноября 1918 года золотой запас Российской империи был перемещён в Омск и поступил в распоряжение правительства Колчака. Золото было размещено на хранение в местном филиале Госбанка. В мае 1919 года было установлено, что всего в Омске находилось золота на сумму 650 млн рублей (505 тонн).

Имея в своем распоряжении большую часть золотого запаса России, Колчак не позволял своему правительству расходовать золото, даже для стабилизации финансовой системы и борьбы с инфляцией (которой способствовала безудержная эмиссия «керенок» и царских рублей большевиками).

На закупку вооружения и обмундирования для своей армии Колчак потратил 68 миллионов рублей. Под залог 128 миллионов рублей получены кредиты в зарубежных банках: доходы от размещения возвращались в Россию.

31 октября 1919 года золотой запас под усиленной охраной был погружен в 40 вагонов, ещё в 12 вагонах находился сопровождающий персонал. Транссибирская магистраль на протяжении от Ново-Николаевска (ныне Новосибирск) до Иркутска контролировалась чехами, чьей главной задачей была собственная эвакуация из России.

Только 27 декабря 1919 года штабной поезд и поезд с золотом прибыли на станцию Нижнеудинск, где представители Антанты вынудили адмирала Колчака подписать приказ об отречении от прав Верховного правителя России и передать эшелон с золотым запасом под контроль Чехословацкого корпуса.

15 января 1920 года чешское командование выдало Колчака эсеровскому Политцентру, который уже через несколько дней передал адмирала большевикам. 7 февраля чехословаки передали большевикам 409 миллионов рублей золотом в обмен на гарантии беспрепятственной эвакуации корпуса из России.

Народный комиссариат финансов РСФСР в июне 1921 года составил справку, из которой следует, что за период правления адмирала Колчака золотой запас России сократился на 235,6 миллионов рублей, или на 182 тонны. Ещё 35 миллионов рублей из золотого запаса пропало уже после передачи его большевикам, при перевозке из Иркутска в Казань.

4 января 1920 в Нижнеудинске адмирал А. В. Колчак подписал свой последний Указ, в котором объявил о намерении передать полномочия «Верховной Всероссийской Власти» А. И. Деникину. Впредь до получения указаний от А. И. Деникина «вся полнота военной и гражданской власти на всей территории Российской Восточной Окраины» предоставлялась генерал-лейтенанту Г. М. Семёнову.

5 января 1920 в Иркутске произошёл переворот, город был захвачен эсеро-меньшевистским Политическим центром. 15 января А. В. Колчак, выехавший из Нижнеудинска в чехословацком эшелоне, в вагоне под флагами Великобритании, Франции, США, Японии и Чехословакии, прибыл к пригородам Иркутска.

Чехословацкое командование по требованию эсеровского Политцентра, с санкции французского генерала Жанена, передало Колчака его представителям. 21 января Политцентр передал власть в Иркутске большевистскому ревкому. С 21 января по 6 февраля 1920 велись допросы Колчака Чрезвычайной следственной комиссией.

В ночь с 6 на 7 февраля 1920 адмирал А. В. Колчак и председатель Совета министров России В. Н. Пепеляев были расстреляны на берегу реки Ушаковка без суда, по постановлению Иркутского военно-революционного комитета.

Постановление Иркутского военно-революционного комитета о расстреле Верховного Правителя адмирала Колчака и председателя Совета Министров Пепеляева было подписано А.Ширямовым, председателем комитета и его членами А.Сноскаревым, М.Левенсоном и управделами комитета Обориным.

Текст постановления о расстреле А. В. Колчака и В. Н. Пепеляева впервые опубликован в статье бывшего председателя Иркутского военно-революционного комитета А.Ширямова. В 1991 году Л. Г. Колотило сделал предположение, что постановление о расстреле было составлено уже после расстрела, как оправдательный документ, ибо датировано седьмым февраля, а в тюрьму предгубчека С.Чудновский и. Н. Бурсак прибыли во втором часу ночи седьмого февраля, якобы уже с текстом постановления, причём до этого составляли из коммунистов расстрельную команду.

В работе В. И. Шишкина 1998 года показано, что имеющийся в ГАРФ подлинник постановления датирован шестым февраля, а не седьмым, как указано в статье составлявшего это постановление А.Ширямова. Однако, в этом же источнике приведён текст телеграммы Председателя Сибревкома и члена Реввоенсовета 5 армии И. Н. Смирнова, где говорится, что решение о расстреле Колчака было принято на заседании седьмого февраля. Кроме того, весь день шестого февраля шёл допрос Колчака. Имеющаяся в документах путаница в датах заставляет сомневаться в составлении постановления о расстреле до его совершения.

По официальной версии, расстрел совершён из опасения, что прорывающиеся к Иркутску части генерала Каппеля имеют целью освободить Колчака. Однако, как видно из исследования В. И. Шишкина, никакой опасности освобождения Колчака не существовало, и его расстрел всего лишь акт политического возмездия и устрашения.

Согласно наиболее распространённой версии казнь произошла на берегу реки Ушаковки близ Знаменского женского монастыря. Руководил расстрелом Самуил Гдальевич Чудновский. По легенде, сидя на льду в ожидании расстрела, адмирал пел романс «Гори, гори, моя звезда…». Есть версия, что Колчак сам командовал своим расстрелом, так как из присутствующих он был старшим по званию. После расстрела тела убитых были сброшены в прорубь.

Недавно в Иркутской области были обнаружены неизвестные ранее документы, касающиеся расстрела и последующего захоронения адмирала Колчака. Документы с грифом «секретно» были найдены в ходе работы над спектаклем Иркутского городского театра «Звезда адмирала» по пьесе бывшего работника органов госбезопасности Сергея Остроумова.

Согласно найденным документам, весной 1920 года неподалёку от станции Иннокентьевская (на берегу Ангары в 20 км ниже Иркутска) местные жители обнаружили труп в адмиральской форме, вынесенный течением на берег Ангары. Прибывшие представители следственных органов произвели дознание и идентифицировали тело расстрелянного адмирала Колчака.

Впоследствии следователи и местные жители тайно похоронили адмирала по христианскому обычаю. Следователями была составлена карта, на которой могила Колчака была обозначена крестиком. В настоящее время все найденные документы находятся на экспертизе.

Исходя из данных документов, иркутским историком И. И. Козловым было установлено предполагаемое расположение могилы Колчака.

Символическая могила Колчака (кенотаф) находится в иркутском Знаменском монастыре.

Жена Колчака, Софья Фёдоровна Колчак (1876-1956) родилась в 1876 году в Каменец-Подольске Подольской губернии Российской империи (ныне Хмельницкой области Украины).

Её отцом был действительный тайный советник Фёдор Васильевич Омиров. Мать Дарья Фёдоровна, урождённая Каменская, была дочерью генерал-майора, директора Лесного института Ф. А. Каменского, сестрой скульптора Ф. Ф. Каменского.

Потомственная дворянка Подольской губернии, Софья Фёдоровна воспитывалась в Смольном институте и была очень образованной девушкой (знала семь языков, французский и немецкий знала в совершенстве). Была красивой, волевой и независимой по характеру.

По договорённости с Александром Васильевичем Колчаком они должны были пожениться после его первой экспедиции. В честь Софьи (на тот момент невесты) был назван небольшой островок в архипелаге Литке и мыс на острове Беннета. Ожидание растянулось на несколько лет. Они обвенчались 5 марта 1904 года в Свято-Харлампиевском храме в Иркутске.

Софья Фёдоровна родила от Колчака троих детей: первая девочка родилась ок. 1905 г. и не прожила и месяца; сын Ростислав Колчак родился 9 марта 1910 г., дочь Маргарита (1912-1914) простудилась во время бегства от немцев из Либавы и скончалась.

Жила в Гатчине, затем в Либаве. После обстрела Либавы немцами в начале войны (2 авг. 1914) бежала, бросив все, кроме нескольких чемоданов (казенная квартира Колчака была затем разграблена, и его имущество погибло). Из Гельсингфорса переехала к мужу в Севастополь, где во время Гражданской войны ждала мужа до последнего.

В 1919 году ей удалось оттуда эмигрировать: британские союзники снабдили её деньгами и предоставили возможность выехать на корабле из Севастополя в Констанцу. Далее она перебралась в Бухарест, а затем уехала в Париж. Ростислава привезли туда же. Софья Фёдоровна пережила немецкую оккупацию Парижа и плен сына — офицера французской армии.

Умерла в госпитале Люнжюмо в Париже в 1956 году и была похоронена на главном кладбище русского зарубежья — Сен-Женевьев де Буа. Последней просьбой адмирала Колчака перед расстрелом было: «Я прошу сообщить моей жене, которая живет в Париже, что я благословляю своего сына». — «Сообщу», — ответил руководивший расстрелом чекист С. Г. Чудновский.

Сын Колчака Ростислав родился 9 марта 1910 года. В возрасте семи лет, летом 1917 года, после отъезда отца в Петроград, был отправлен матерью к родным в Каменец-Подольский. В 1919 году Ростислав вместе с матерью покинул Россию и уехал сначала в Румынию, а потом во Францию, где закончил Высшую школу дипломатических и коммерческих наук и в 1931 году поступил на службу в Алжирский банк.

Женой Ростислава Колчака была Екатерина Развозова, дочь адмирала Александра Развозова. В 1939 году Ростислав Александрович был мобилизован во французскую армию, воевал на бельгийской границе и в 1940 году был взят в плен немцами, после войны он вернулся в Париж. После смерти матери Ростислав Александрович стал обладателем небольшого семейного архива.

Слабый здоровьем, он умер 28 июня 1965 года и был похоронен рядом с матерью на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа, где позже была захоронена и его жена. Их сын Александр Ростиславович (р. 1933) сейчас живёт в Париже.Члены общественного движения «Наследие Адмирала Колчака» полагают:
Если историческое и политическое значение фигуры Колчака может по-разному трактоваться современниками, то его роль как учёного, обогатившего науку трудами первостепенного научного значения, абсолютно однозначна и на сегодняшний день явно недооценена. Плита провисела чуть более суток: в ночь на 6 ноября она была разбита неизвестными. Представитель движения «Наследие адмирала Колчака» Валентина Киселёва выразила мнение, что злоумышленники разбили доску в память о Колчаке специально в канун годовщины Октябрьской революции, предположив участие в этом потомков революционеров.

После восстановления доску планируется установить не в общем доступе, а во внутреннем дворе часовни Николая Мирликийского Чудотворца, чтобы скрыть её от граждан и предотвратить таким образом подобные ситуации.
* В 2008 году было принято решение установить памятник Верховному правителю России в Омске на Иртышской набережной.
* В Сибири сохранилось несколько мест, связанных с Колчаком и памятников жертвам колчаковщины.
* В октябре 2008 года в прокат вышел фильм о Колчаке «Адмиралъ». Осенью 2009 года вышел на экраны сериал «Адмиралъ».
* Памяти Колчака посвящён ряд песен (Александр Розенбаум «Романс Колчака», Зоя Ященко и «Белая Гвардия» — «Памяти Колчака». Саундтреком к фильму «АдмиралЪ» стала песня на стихи Анны Тимирёвой и музыку Игоря Матвиенко «Анна», группа «Любэ» посвятила Колчаку песню «Мой Адмирал»), ему посвящают стихи и поэмы.
* Адмиралу А. В. Колчаку посвящена песня поэта и исполнителя Кирилла Ривеля «Памяти А. В. Колчака» (1996 г.) из альбома «Белый ветер». Уже после поражения Колчака появилась популярная в первые послевоенные годы песня «Мундир английский».

В конце Гражданской войны на Дальнем Востоке и в последующие годы в эмиграции 7 февраля — день расстрела адмирала — отмечался панихидами в память «убиенного воина Александра» и служил днём поминовения всех павших участников Белого движения на востоке страны, прежде всего погибших в ходе отступления колчаковской армии зимой 1919—1920 гг. (так называемого «Сибирского Ледяного похода»).
Имя Колчака высечено на памятнике героям Белого движения («Галлиполийском обелиске») на парижском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.

В советской историографии личность Колчака отождествлялась со многими негативными проявлениями хаоса и беззакония гражданской войны на Урале и в Сибири. Термин «колчаковщина» использовался как синоним жестокого режима. «Классической» общей оценкой деятельности его правительства стала следующая характеристика — «буржуазно-монархическая реакция».

В постсоветский период Дума Таймырского автономного округа постановила вернуть имя Колчака острову в Карском море, на здании Морского корпуса в Санкт-Петербурге была открыта мемориальная доска, а в Иркутске, на месте расстрела — крест-памятник адмиралу.
Современная память: российский китч иркутское пиво Адмирал Колчак.

Вопрос о юридической реабилитациии А. В. Колчака был впервые поставлен в середине 1990-х годов, когда ряд общественных организаций и частных лиц (в том числе академик Д. С. Лихачёв, адмирал В. Н. Щербаков и др.) заявили о необходимости оценки законности смертного приговора адмиралу, вынесенного большевистским Иркутским военно-революционным комитетом.

В 1998 году С. Зуев, руководитель Общественного фонда по созданию храма-музея в память о жертвах политических репрессий направил в Главную военную прокуратуру заявление о реабилитации Колчака, которое дошло до суда.

26 января 1999 года военный суд Забайкальского военного округа признал А. В. Колчака не подлежащим реабилитации, так как, с точки зрения военных юристов, несмотря на свои широкие полномочия адмирал не остановил проводимого его контрразведкой террора в отношении гражданского населения.

Сторонники адмирала с этими доводами не согласились. Иеромонах Никон (Белавенец), руководитель организации «За Веру и Отечество» обратился в Верховный суд с просьбой о внесении протеста на отказ в реабилитации А. В. Колчака. Протест был передан в Военную коллегию Верховного суда, которая, рассмотрев дело в сентябре 2001 года, приняла решение — не опротестовывать решение Военного суда ЗабВО.

Члены Военной коллегии постановили, что заслуги адмирала в дореволюционный период не могут служить основанием для его реабилитации: Иркутский военно-революционный комитет приговорил адмирала к расстрелу за организацию военных действий против советской России и массовые репрессии в отношении мирного населения и красноармейцев, и, следовательно, был прав.

Защитники адмирала решили обратиться в Конституционный суд, который в 2000 году постановил, что суд Забайкальского военного округа не имел права рассматривать дело «без извещения осуждённого или его защитников о времени и месте судебного заседания». Поскольку суд ЗабВО в 1999 году рассматривал дело о реабилитации Колчака в отсутствие защитников, то, согласно решению Конституционного суда, дело должно быть рассмотрено вновь, уже с непосредственным участием защиты.

В 2004 году Конституционный суд отметил, что дело о реабилитации белого главнокомандующего и Верховного правителя России времён Гражданской войны не закрыто, как ранее постановил Верховный суд. Члены Конституционного суда усмотрели, что суд первой инстанции, где впервые был поставлен вопрос о реабилитации адмирала, нарушил юридическую процедуру.

Процесс юридической реабилитации А. В. Колчака вызывает неоднозначное отношение и той части общества, которая, в принципе, положительно оценивает эту историческую фигуру. В 2006 году губернатор Омской области Л. К. Полежаев заявил, что А. В. Колчак не нуждается в реабилитации, так как «время его реабилитировало, а не военная прокуратура».

В 2009 году издательством «Центрполиграф» опубликован научный труд к. и. н. С. В. Дрокова «Адмирал Колчак и суд истории». На основании подлинных документов Следственного дела Верховного правителя, автор книги ставит под сомнение компетенцию следственных групп прокуратур 1999-2004 годов. Дроков доказывает необходимость официального снятия конкретных обвинений, сформулированных и опубликованных советской властью, против адмирала А. В. Колчака.

Колчак в искусстве
* «Гроза над Белой», 1968 (в роли — Бруно Фрейндлих)
* «Моонзунд», 1988 (в роли — Юрий Беляев)
* «Конь белый», 1993 (в роли — Анатолий Гузенко)
* «Адмиралъ», 2008 (в роли — Константин Хабенский)
* «И вечный бой», (в роли — Борис Плотников)
* Песня «Любэ» «Мой адмирал»
* Песня Александра Розенбаума «Романс Колчака»
* Наборы открыток «А. В. Колчак в Иркутске», 1 и 2 части (2005 г.). Авторы: Андреев С. В., Коробов С. А., Коробова Г. В., Козлов И. И.

Сочинения А. В. Колчака
* Колчак А. В. Лёд Карского и Сибирского морей / Записки Императорской академии наук. Сер. 8. Физ.-мат. отд-ние. — СПб.: 1909 Т. 26, № 1.
* Колчак А. В. Последняя экспедиция на о. Беннета, снаряженная академией наук для поисков барона Толля / Известия Императорского Русского географического общества. — СПб.: 1906 Т. 42, Вып. 2-3.
* Колчак В. И., Колчак А. В. Избранные труды / Сост. В. Д. Доценко. — СПб.: Судостроение, 2001. — 384 с. — ISBN 5-7355-0592-0